Мой первый роман про…

И маленькие строчки всплывают перед глазами.

Исключение составляют альфа самцы. Их консумация брака происходит немедленно, без этапа ухаживаний, так как двуликий самец неспособен сдержать возникшее к самке влечение. Также, как и самка не в силах удержать…

Нет. Нет. Нет. Я не какая-то самка, неспособная сдержать инстинкты.

Из горла альфы вырывается рык, и я вздрагиваю. Неужели он теперь и мысли мои способен читать? Но он начинает нежно гладить меня по спине, словно почувствовав мою тревогу. И, гракс подери, это так сильно успокаивает. Хочется довольно мурлыкать и прижаться к нему. Но альфа резко останавливает наш танец и подводит непонимающую меня к Джэс с Генри.

— Выделите нам комнату. — как само собой разумеющееся произносит он. И его слова звучат, не как просьба, а как поручение.

— Конечно! — воркует подруга. — Наша спальня как раз украшена цветами, и она вся в нашем распоряжении.

Надо заметить, что сексуальные похождения добрачных волков никого не удивляют, и вы можете, спокойно прогуливаясь по улице, услышать стоны какой-нибудь девицы скомпрометировавшей волка и теперь получающей желаемую награду прямо в подворотне. Волки, к слову сказать, мечта многих, но не моя. Ведь они зальют тебя спермой и забудут, если ты не их пара, а довольствоваться минутным трахом я никогда не хотела, поэтому и берегла себя. Но не для волка же…

Мэтью с Гэнри отходят к другому концу комнаты, к ним подходят еще трое мужчин, и все идут по направлению к кабинету отца Джэс.

— Какие-то важные вопросы стаи, — поясняет подруга. — Иначе альфа уже сделал бы тебя своей.

— Я хочу уйти. — нервно шепчу, при этом болезненно мечтая о его руках на своем теле.

— Ты с ума сошла? Иди наверх и жди его. Только слепой бы не заметил, что между вами происходит.

— Это не мое. Я обычный человек и…

— Хоуп, это не нам решать. И ты уже с ним встретилась. Теперь не сможешь без него, сама же знаешь.

— Да, — не смогу, если произойдет консумация, а вот…

— Хоуп, ты чего думаешь? Ты куда?

— Хочу промыть лицо? — возмущаюсь я. — Я вся горю.

— Еще бы! — воодушевляется Джэс. — Истинная самого альфы. Ты прям везучая сучка.

Когда оказываюсь в белоснежной ванной, то встречаю в зеркале свое раскрасневшееся лицо. Споласкиваю кожу холодной водой и даже прохожусь холодными пальцами между ног, надеясь унять дикое возбуждение, но это не помогает, а лишь усиливает желание и множит грязные мысли о том, как Мэтью Вайс берет меня.

Успокойся и подумай.

Если отдамся ему, то пути назад не будет.

А если смогу убежать, то шанс небольшой есть.

Пробраться к двери невозможно, волки сразу схватят, а вот дверь в сад открыта и на ту часть комнаты никто не обращает внимания.

Никто не подумает, что истинная альфы захочет сбежать.

И кстати, был там еще какой-то текст под звездочкой….

Сняв туфли, медленно иду к двери, ведущей в сад и бесшумно выхожу. Вечер выдался теплым, поэтому мои ноги почти не чувствуют холода.

Вроде Джэс рассказывала, что в конце лабиринта есть секретная дверь. И почему я никогда не находила его конец… может, потому что он огромен… Но сейчас тот самый день, когда стоит попробовать и определенно найти этот потаенный выход на свободу от мыслей об этом сексуальном альфа-самце.

Зеленые трехметровые изгороди впускают меня внутрь, и я, самонадеянно веря в собственную силу, теряю концентрацию, когда сзади раздается властный голос:

— Хоуп! — подскочив на месте, я оборачиваюсь.

И зачем я хочу уйти, когда эталон мужества и силы смотрит на меня вот так? Одна часть готова лечь прямо здесь и раздвинуть ноги, но вторая кричит «беги!». И, кажется, он и правда читает мои мысли, так как почти измученно, умоляюще произносит:

— Малышка, только не беги.

Это служит щелчком к действию, и я, выбрав левый проход, что есть силы начинаю бежать. Слова учебника не вовремя всплывают перед глазами.

Самка сразу подчиняется воле альфы, только если не желает, чтобы ее взяли силой. В таком случае, она может порычать или попробовать бежать.

Огромные руки хватают меня и, взлетев вверх, я тут же оказываюсь опущена на землю и прижата тяжелым телом, чей хозяин с злобным блеском в глазах смотрит на меня и сквозь собственное сбившееся дыхание я слышу его недовольный рык.

— Какого хрена ты творишь, женщина? — голос, наполненный свинцом и укором, пугает даже траву, на которой мы оба лежим.

В учебнике забыли упомянуть, что истинная альфы вместе с похотью теряет чувство самосохранения, потому что, несмотря на дикий страх от его злости, мои руки тянутся к его рубашке и начинают расстегивать пуговицы. Это странным образом успокаивает альфу, и он начинает тереться щекой об мою шею:

— Я хотел сделать все как у людей. Для тебя же. Но ты предпочла мать природу. — ехидно замечает он и его влажный язык начинает ласкать мою шею, отчего я издаю тихий стон и тут же слышу, как рвется юбка платья, обнажая полностью мои ноги и бедра.

— Моя мокрая маленькая сучка, — хрипит двуликий, спускаясь языком к груди и отодвигая пальцами влажные трусики. Резким движением он спускается ниже, и его голова оказывается между моих ног.

Во мне, по странности, нет ни капли стыда, а когда он нюхает меня там и касается языком я лишь начинаю жалобно скулить и просить «войти в меня».

Он быстро расстегивает брюки и вновь нависает надо мной.

— В тебе не было других мужчин. — взяв мою челюсть в свои руки, уверенно произносит альфа.

— Не было, — повторяю, и в темноте раздаётся протяжный довольный вой.

— Малышка, я не смогу быть нежным, раз ты бежала. — слышу, как он спешно избавляется от брюк. — Но я очень постараюсь. — с этими словами его рот впивается в меня, жадно поедая и не в силах сдержаться, я толкаю бедра ему навстречу. Мужская рука крепко прижимает мое тело к земле и вместе с рыком в меня вонзается его сила, наполняя так глубоко, что из глаз выступают слезы. Вскрикиваю и вцепляюсь в его спину. Он не шевелится, позволяет привыкнуть к себе, ласково вглядывается в мое лицо, слизывает слезы, покрывает россыпью поцелуев, и, когда боль уходит, начинаются толчки, приносящие волны невиданного наслаждения. Теряя себя, полностью отдаюсь новому неведомому мне ранее ощущению и начинаю беззастенчиво стонать от наполняющего удовольствия. Когда мое тело полностью разрывается в пучине чувственного наслаждения, волк издает протяжный вой и разливает в меня свое семя.

Мы лежим пару минут тяжело дыша. Мне больше никуда не хочется убегать, только обнять альфу сильнее и вдыхать потрясающий аромат его мощного тела. И, кажется, я готова порвать любую, кто хотя бы мельком бросит на Мэтью похотливый взгляд.

Крепкая рука прижимает меня к груди двуликого, и хриплый голос спрашивает:

— Хочешь еще побегать? Или займем одну из предложенных нам спален, и ты дашь своему альфе облизать тебя всю?