Мой первый роман про…

Глава 21

Она прислала полный адрес проживания.

Член настоятельно посоветовал воспользоваться возможностью зайти в подъезд без звонка в домофон, раз уж какие-то жильцы многоэтажки выходили дружной гурьбой.

Когда же порочная протеже открыла дверь и предстала передо мной в шерстяных носках, коротких шортах и майке, прекрасно подчеркивающей ее округлости, не заключенные в темницу белья, я понял, что могу любоваться рыбками Матисса вечно.

Член довольно хмыкнул: «говорил же».

Дальше она, вроде как заикаясь, но при этом уверенно облачила меня в розовые тапки, которые отвергла бы даже моя дочь за верх безвкусия… Может у неё в комплекте ещё розовые наручники имеются? Я бы приковал их хозяйку… На кухне? Нет, лучше в спальне.

И пускай уже оденется. Бегает в этих шортах, заставляя импульсивного в штанах дёргаться.

В квартире очень чисто и немного пахнет чистящими средствами, ощущение, что она вместо того, чтобы собираться, полы мыла.

Ноги сами ведут меня в спальню.

Светлая, уютная, в скандинавском стиле, никакого загромождения мебелью. Небольшой шкаф слева, по одной стене тянутся вертикальные дороги из книг от пола до потолка, кресло и кровать аккуратно застелена … Но, если она хотя бы отдалённо намекнёт, это не проблема. Надо гнать тупые мысли, сесть в кресло и ждать. Что она интересно достаёт из шкафа и так тянется… поднимаются шорты… Блядь, не только шорты. У меня таких реакций ни на кого даже в пятнадцать лет не было. А сейчас на порно-романистку, блин…

Святослава вышла из комнаты. Удачно. Надо успокоиться и заткнуть ошалевшего. Перерезать проход, по которому предатель в штанах транслирует в мозг все возможные ракурсы, в которых писательница раздвигает ноги.

Решаю отвлечься на книги. В моей семье никогда не было их недостатка. Но лежали они чинно и благородно в шкафах… а здесь им словно дана свобода. Необычно. Но ряды не хаотичны, выстроены по жанрам, по близким направлениям. Правда, встречаются и потерявшиеся в пути…

«Мяу» раздаётся слева и, повернувшись, я встречаюсь со взглядом полным гордого величия. Совершенно белый и пушистый кот с розовыми ушками и зелеными глазами внимательно смотрит на меня. Моя Анечка их обожает и полгода пытается выторговать себе питомца, но, когда я почти сдаюсь, Инга в приватной беседе приводит мне множество аргументов «против».

Сейчас же, вспомнив заверения дочери «котики любят, чтобы их очень-очень любили», я сразу признаю себя восхищающимся простым смертным мимокрокодилом. Мохнатый остаётся доволен моей реакцией и запрыгивает на мои колени. Затем за секунду превращается из животного в много килограммовое желе, чуть повернув мордочку в мою сторону, проверяет, понял ли я намеки и довольно урчит, стоит начать его гладить.

Подумаю на досуге о котёнке для дочери. Не зря говорят, они стресс снимают.

В комнату влетает Святослава. Одетая. Член недоволен, а я более-менее спокоен. Спасибо коту. Только смотрит она странно. Будто я её мохнатого не глажу, а прямо при ней линчую. ***

Когда мы садимся в машину, уложив ее пестрый желто-синий чемоданчик рядом с моим, а недовольно сопящего кота на заднее сидение, я достаю бумажный пакет и передаю девушке. Уверен, Инга была бы рада, что ее старания не пропали даром. Я с утра плотно позавтракал, и к чему было класть мне с собой еду, не понимаю.

— Что это? — удивлённо интересуется порочная лиса. Только члену не нравится ни слово порочная, ни лиса.

— Завтрак. — она может из-за моего раннего приезда не успела позавтракать, а ничего другого предложить не могу. — Заехать куда-то вряд ли успеем, а Вам следует подкрепиться.

— Но я… Не могу … Это, наверное, для Вас.

— Я плотно позавтракал, не переживайте. Ешьте, я постараюсь ехать медленно, чтобы Вам было комфортно.

— Спасибо.

Открывает пакет и достаёт бутылку сока.

— Напиток, наверное, Ваш…

— Нет, всё, что в пакете — всё Ваше.

Через пару минут смущённо произносит:

— Это, наверное, всё-таки Ваше…

— Нет же, — хочется поспорить, но в ее руке альбомный лист, который был сложен вдвое, а на нем написано «Папа, удачной каманировки! Лю!» и рядом мой портрет. — Ах, это. Да, это отдать Вам не смогу. Не просите.

— Очень похоже! — тактично улыбается Слава, переводя взгляд с рисунка на меня.

— О, да, возможно моя дочь — это реинкарнация Пикассо. — подхватываю, — Все мое лицо один большой острый угол.

— Множество острых углов. — соглашается писательница и мы оба начинаем смеяться.

— Я, наверное, не смогу это съесть. — успокоившись, протягивает мне пакет обратно. — Это приготовил для Вас ребёнок, а я…

— Не волнуйтесь, Анечка только нарисовала мне рисунок, вся еда — дело рук Инги.

— Вашей жены? Ой, то есть я не…

— Нет. Инга няня моей дочери. И спасибо ей, помогает мне по хозяйству. А с женой я давно развёлся.

— Понятно. — к счастью, объяснения оказывается достаточно, чтобы она достала завернутый в фольгу бутерброд. — Передайте ей от меня большое спасибо.

— Обязательно, — отвечаю и справедливо размышляю, раз ты знаешь про мою личную жизнь, то честно будет … — А Вы, значит, не замужем?

— Нет.

— А парень?

— Тоже нет.

— Я так и подумал. Будь Вы моей девушкой, я бы вряд ли позволил кому-то отвозить Вас в аэропорт.

Не знаю зачем говорю это, но моя порочная мадам заливается ярким румянцем. ***

— Я обязательно возмещу Вам. — произносит писательница, когда я останавливаю машину возле подъезда. Мне хочется ответить, что это всего лишь бутерброды и сок, но член протестующе останавливает.

— Вам помочь донести кота?

— Нет-нет, спасибо. Я быстро.

Выйдя из машины, она открывает заднюю дверь, достаёт сопящего кота, которого я успеваю напоследок потрепать сквозь решетку по носу, закрывает дверь и спешно направляется к кирпичному зданию. В эту минуту слева из арки появляется девушка с розовыми волосами и окликает Славу по имени.

Я нахожу вполне необходимым открыть окна и проветрить воздух в машине.

— Привела-таки своего придурковатого. — с неохотой забирая переноску из рук Святославы, говорит эмо-крашенная, — Некуда девать зверей — не заводи, или топи. — ухмыляется недо-гринписовец.

Во внешности девушек ни единого сходства. Уверен, не сестра. Может, сводная…

— Если заведешь животное, я искренне желаю ему добра. — отвечает писательница.

— Лишний рот кормить не собираюсь. — не ощутив шпильки, продолжает недо-родственница. — Кстати, ты надолго едешь? Мать сказала тебя надо позвать на мое день рождение.

— Мой. — тихо и бесцветно поправляет Слава. Окно открываю чуть шире.

— Чё?

— День Рождения. День — он, мой.

— Ой, опять из себя умную строишь? Была бы такой, работу бы лучше нашла или что-то кроме своих детских книжулек написала. Но фантазии и таланта ноль. — девушка мне эта не нравится. И чем дальше, тем меньше.

Давай писательница, посади малолетку на место. Заткни и назови мелкой сукой.

Но вместо этого Слава спокойно произносит:

— Ноль — это начало всего. Не так уж и плохо.

— Короче, отмечаем в следующее воскресенье в ресторане «Гуси и Лоси». Мама просила сказать, что можешь прийти не одна, — усмешка. — Но вряд ли у тебя появился ухажёр старая дева.

Рука сама тянется к двери, открывает её, а ноги вытаскивают меня из машины.

— Извините девушки, случайно услышал конец беседы. Конечно, мы с моей Славой придём вдвоём. Правда, дорогая?

Если порочная протеже и теряется, то лишь на долю секунды.

— Конечно, дорогой. — в ее глазах я вижу «большое спасибо», и члена колбасит от «дорогой».

— Это твой парень? — розово-волосая с открытым ртом смотрит на меня. — Ты не познакомишь?

— В другой раз. — быстро произносит писательница. Передаёт ей пакет с кормом и быстро возвращается к машине, около которой жду я, галантно открывая дверь.