Цена его ревности. Книга 3

Эпилог. Три года спустя

Ракеш проснулся рано, осторожно повернулся и, дожидаясь пробуждения, встревоженно вглядывался в лицо жены. Последние недели были мучительны — он как мог старался помочь, но Вика страдала от жесточайшего токсикоза. Сейчас же она спокойно спала, по своему обыкновению, спинав одеяло и сложив на мужа ноги. Ракеш потянулся чтобы укрыть Вику, и его взгляд зацепился за стоящую на ее тумбочке двойную рамку — с одной стороны в нее была вставлена фотография улыбающейся четверки в традиционных индийских свадебных нарядах, а с другой — все те же, но в европейском стиле, и мама невест с мужем.

Ракеш улыбнулся воспоминаниям. Когда Вику разрешили перевести из палаты интенсивной терапии в обычную, он забрал жену домой, чтобы больничная обстановка не действовала на нее угнетающе. Там супругов встретили охапки цветов, горячий кофе, уютная постель и внимательная, но ненавязчивая медсестра. С тех пор Вика каждую ночь проводила в объятиях мужа, а он бережно хранил ее сон. Когда же она достаточно окрепла, Канти настояла на скорейшем проведении помолвки.

«Что-то неладное с этим домом, второй раз срывается помолвка, не будем больше устраивать ее здесь», — бормотала она, занимаясь подготовкой ритуала и, заранее договорившись с пандитом, повела племянников с их невестами к храму.

Молодые люди никого не приглашали, но гостями на помолвке стали все прихожане богато украшенного по случаю торжества храма. Там, в густом запахе бархатцев и тумане благовоний, под звон колеблемых ветром колокольчиков, благословленные Матерью Богиней, влюбленные обменялись кольцами. Они принимали поздравления от всех желающих и предлагали угощения. Лишенная светской чопорности помолвка, была очень веселой и искренней, но вездесущие репортеры, умудрившиеся прознать о столь значимом событии и начавшие стягиваться на празднество, заставили молодых людей сбежать домой. После помолвки Канти, ради соблюдения приличий, предложила, чтобы сестры пожили отдельно. Поначалу братья категорически отказывались расставаться с любимыми, но, в конце концов, поддавшись на мягкие увещевания тети, согласились на время проведения обрядов расстаться с невестами, чтобы по их завершению уже больше никогда не разлучаться. Обряд мехенди провели на яхте, следуя к ресторанчику Аванти, где решили устроить сангит. На руках сестер: у Айрин в первый раз, а у Вики — уже второй — распустились цветы из хны, пряча в своем узоре инициалы имен будущих мужей. Канти и Лалит, которым строгая Чанда не позволяла лишних вольностей, наслаждались прогулкой. Они шикали на парней, но те не желали отходить от невест и, устроившись у их ног, наблюдали как мастерицы наносят рисунок.

Аванти встретила гостей с искренним радушием. Женщине очень льстило, что именно ее ресторан взыскательный господин Радж выбрал для своего сангита. Веселились и танцевали все, даже Нирав в первый раз за долгие годы решился потанцевать с женой. Под ласковым взглядом хозяйки кафе танцевал Дхавал, посадив на шею Шехара. Лалит с Анилом — вспоминая недолгий период ухаживаний, свои ритуалы и медовый месяц. Но задорнее всех танцевали сестры. А потом, когда скрывшийся в ночной темноте океан напоминал о себе только шумом прибоя, веселая компания вышла на берег запускать воздушных змеев. Девушки и Шехар бегали по пляжу держа в руках катушки с леской, чтобы столкнувшись друг с другом или зарывшись ногами в песок, со смехом растянуться во весь рост. Взрослые, стоя на освещенном праздничной иллюминацией пятачке, снисходительно наблюдали за тем, как резвится молодежь.

За сангитом последовал халди. Все еще не желая появляться в родном доме, даже несмотря на то, что тетя заказала службу, чтобы оградить очаг от дурного глаза, Ракеш решил, что этот обряд пройдет на конезаводе и не прогадал — счастью Вики не было предела. На свежем воздухе, в компании полюбившихся ей Ниши и Кирана, девушка резвилась, как жеребенок. Пасты из куркумы хватило всем. Она окрасила не только будущих супругов, но и всех, кто был в пределах досягаемости егозы. Досталось даже Ракшесу и Решми, и их белую и темно-каштановую шкуру раскрасили ярко-желтые пятна. Вику еле удалось увезти с завода, она никак не могла расстаться с Ракшесом, садиться на которого Ракеш ей категорически запретил, но впереди был самый важный ритуал.

Его устроили на одном из многочисленных пляжей, и оранжевое закатное солнце, тонущее в морской воде, благословляло создающиеся семьи. Как и на предыдущих ритуалах — гостями стали все желающие, а их было много. Никто не мог устоять и не остановиться, чтобы полюбоваться на розово-голубой полог шатра, в котором стояла чаша для священного огня. На прекрасных, как сошедшие с неба богини, девушек в нежно-розовом, цвета рассветных облаков и томатно-красном ленге чоли и на статных мужчин в шоколадном и черном шервани, подчеркивающих утонченность черт женихов и нежную хрупкость невест. Рисовая дорожка, окружившая чашу с огнем, благополучно утонула в сыпучем пеке и не причинила ни малейшего вреда ступающим по ней нежным ступням. А потом была самая настоящая суагра, пылкая, страстная. Даже сейчас, вспомнив ее, Ракеш почувствовал внизу живота стягивающийся узел.

А вот когда предложил Вике сходить в магазин и присмотреть кроватку и прочее, что необходимо для комнаты малыша, когда увидел ее остановившийся взгляд, а потом она начала метаться по комнате, стиснув на животе тонике пальцы, он испугался. Испугался почти так же, как при известии о похищении Вики или когда она умирала у него на руках. Тогда Ракеш поймал ее за локоть и, обняв, усадил себе на колени.

— Что случилось? — тревожно спросил он, убирая с ее лица растрепавшиеся волосы. — Тебе больно?

— Нет, — прошептала Вика непослушными губами. — Кажется, я только сейчас осознала, что у меня будет ребенок. Настоящий, живой. Я… я не знаю, — на Ракеша смотрели огромные растерянные глаза.

— Ты не хочешь его? — осивнув, он еле мог говорить. Ракеш старался подавить горечь, но губы сжались в жесткую линию.

— Нет, — как-то задумчиво, будто прислушиваясь к себе, ответила Вика. — Конечно, хочу, — она провела подушечкой пальца по его плотно сомкнутым губам, будто стирая обидный вопрос. — Но я боюсь.

— Тебе не будет больно. Я все узнал, можно сделать обезболивание и ты ничего не почувствуешь. Я никому не дам причинить тебе боль, — шептал он в ее волосы.

— Я боюсь не боли, — прячась на груди мужа, сказала она. — Ребенок — это такая ответственность. Смогу ли я его воспитать, ведь я сама еще ребенок. Я хотела учиться. Это так неожиданно и мне страшно, — делилась Вика сомнениями.

— Глупая, — облегченно выдохнул Ракеш, положил ладони на щеки любимой и посмотрел ей в глаза. — Ты будешь самой замечательной мамой, и ты будешь не одна. Мы вместе, навсегда, ты забыла? Можешь учиться на заочном, а пока подготовишься, позанимаешься с репетиторами. Дети — это счастье, а не крах планов, — он целовал бархатистые щеки, и страхи Вики потихоньку растворялись.

По окончанию свадебных хлопот и переживаний, Канти ждал сюрприз — организованная Ниравом поездка в Венецию. Ракеш знал, что тетя мечтала провести там медовый месяц и на протяжение всей семейной жизни ее не оставляло желание посетить город мечты, но дади всегда была против. Словно бабушка была совсем рядом, услышал Ракеш недовольный голос: «Дорогая, место невестки — это дом мужа, а желать чего-то большего — признак дурного воспитания». И вот сейчас Нирав исполнил мечту тети. Ракеш был рад за них обоих.

А когда врач разрешил будущим мамочкам перелет на самолете, Ракеш преподнес всем новый сюрприз — в аэропорту молодоженов ждал самолет, готовый, как только молодые люди поднимутся на борт, взмыть в воздух и нести их на север.

— Это рейсовый самолет такой маленький? Он не упадет? — оглянувшись на мужа, спросила Вика, когда вышла из автомобиля и остановилась, рассматривая серебристую птицу.

— Не упадет. Я не доверю свою жизнь тем, кого не знаю, — многозначительно проговорил Ракеш, заглядывая в любимые глаза и целуя тонкие пальцы.

— Это?! — задохнулась Вика. — Это твой самолет? — она не сводила с мужа недоуменного взгляда. Так же смотрела на зятя-деверя и Айрин, а Санджей только иронично хмыкнул.

— Считай это свадебным подарком, — Ракеш привлек к себе жену. — Я намерен связать нас всеми возможными способами. Кто знает, какая еще идея забредет в твою голову, — Вика возмущенно фыркнула, а он рассмеялся, довольный произведенным эффектом. — Я подумал, что вы не откажетесь повидаться с мамой.

Сестры счастливо переглянулись и побежали к трапу.

А на родине девушек их встретили осень, заинтересованные взгляды и перешептывания за спиной. Сестер всегда считали чересчур высокомерными, и вот, эти гордячки вернулись домой неизвестно откуда, в компании очень нерусских мужчин, да еще, кажется, и беременные. Небольшой город всколыхнулся от пересудов, но даже самые отчаянные зубоскалы не могли отрицать, что более красивых и гармоничных пар, чем эти, найти невозможно. У ЗАГСа собрался, наверное, весь город, чтобы поглазеть на невиданные пары, и каждый отметил, как хороша была Айрин в глухом платье из голубоватой парчи, кутающаяся в легкую меховую накидку, и как прекрасно она смотрелась со смуглым мужчиной в идеально сидящем графитового цвета костюме.

А когда в дверях появился Ракеш в светло-коричневом костюме с опирающейся на его руку Викой в сливочного цвета кружевном платье и меховой пелерине, по собравшейся толпе пробежал восхищенный ропот.

На теплоход, где решили провести праздник, попали только приглашенные, зато, все до единого. Никто не сослался на занятость и не отказался. Бывшие одноклассницы и коллеги по работе пытались строить глазки и флиртовать с экзотическими мужчинами, но Ракеш с братом, сделав вид, что не понимают ни слова, возвращались к женам, если вдруг у кого-то получалось их разлучить.

Теща сначала настороженно отнеслась к выбору дочерей. Не решалась навещать в гостинице, а когда они сами приходили домой, больше смотрела, чем говорила и постоянно спрашивала дочек, счастливы ли они. Но, пообщавшись с молодыми людьми плотнее во время подготовки к свадьбе: с Санджеем через Айрин, а с Ракешем — лично (он не оставил идею выучить язык жены, слишком велик был соблазн узнать, о чем же она говорит во время сонного бормотания), увидев, как свежеиспеченные зятья заботятся о девочках, она оттаяла и смеясь поправляла исковерканные Ракешем русские слова или неправильное произношение. А ее муж сразу почувствовал симпатию к странным зятьям. Как мужчине, ему было проще понять других мужчин, даже иностранцев, и почувствовать их надежность. Он понял, что с этими молодыми людьми дочки жены будут в безопасности, как за каменной стеной, и всячески убеждал в этом супругу. В свободное от свадебных хлопот время, он водил братьев на рыбалку или за грибами и приглашал приехать зимой — покататься на горных лыжах. Тогда Ракеш своими глазами увидел багряные и золотые кроны деревьев и невероятную голубизну неба, отражающегося в гладкой как зеркало поверхности реки. Вдыхая терпкий, влажный аромат опавших и пружинящих под ногами листьев или легкий запах тины, он вспоминал слова Вики, там, в гостинице, когда испугавшись его болезни и дожидаясь понижения температуры, она коротала ночь, рассказывая о своей родине. И Ракеш старался проникнуться окружающей его природой, ведь она была частью жизни Вики. Здесь она росла, гуляла, ее волосы раздувал этот ветер, согревало солнце, ноги ступали именно по этой земле. Здесь она стала такой, какая есть и каждое дерево, каждый камешек, каждый стремящийся к реке ручеек, стали ее частью. Ракеш чувствовал, что начинает любить родину жены, своим разнообразием так отличающуюся от практически всегда жаркой Индии.