(Не)настоящий парень

Глава 11

Ида

— Ну и как это понимать? — шипит на меня Геля, зажимая в темном коридоре.

— Я не знаю, это… — Господи, голова кружится, ни черта не соображаю. — Мы спорили.

— Языками у тебя во рту? — повышает она голос.

— Тш! — не слишком-то шифруясь, шиплю в ответ.

Парень — яблоко раздора — за стенкой и все слышит!

— Как это вообще могло произойти, Ида? — тоном старшей сестры допытывается она.

— Как, как… Я ляпнула, что вторая часть Терминатора лучше, а он, что всем подавай исправившихся злодеев, — на одном дыхании тараторю я. — Я сказала, что дело-то не в этом, а в откровенно более сильном сценарии, он закатил глаза и ляпнул что-то про «ну конечно, заливай, просто у всех вас комплекс спасительницы». Я запустила в него подушкой, он стал нападать в ответ. Потом я стала угрожать, что сейчас выключу на самом интересном месте, если он не признается, что я права, и размахивать пультом. Он схватил мою лодыжку и нагло стянул за нее с дивана.

Хорошо вина там было на донышке, легко отстирается, — оттягиваю я свитер с мокрым пятном на груди.

— И? — нетерпеливо подгоняет меня подруга.

И…

Ох, ладно. Это сложно. * * *

Несколькими минутами ранее

— Отдай пульт, — приземляется мне на ноги Вова. Тяжёлый, блин, а так и не выглядит.

— Переключу, переключу, — пытаюсь направить пульт на приставку, но с пола это не выходит.

— Отдай! — хватает меня за руку ненастоящий парень.

Я ловко перекидываю пульт в другую руку и завожу ее за спину.

— Не-а, — разогретая вином, смеюсь я, пряча пульт под собой. — Сначала признайся! Вторая лучше!

— Я же отберу, — наклоняется ниже мой оппонент. Кладет руки мне на талию и скользит ими под свитер, вызывая щекотку.

Я вся извиваюсь, громко хохоча. У меня очень, очень чувствительная кожа.

— Аха-ха, — Вова изображает злодейский смех, принимаясь щекотать меня уже по-настоящему.

Его пальцы проходятся по ребрам, и я почти вою, пытаясь увернуться от его проворных рук.

— Нет, нет, нет, нет, — смеюсь сквозь проступившие слезы. — Негодяй, так нечестно!

Вынимаю пульт из-под спины и вытягиваю в руке над головой. Вова скалится в победной улыбке и практически ложится на меня, чтобы дотянуться до дебильного куска пластика с кнопками. С его длинющими руками ему не составляет труда вцепиться в пульт.

— Отдай, коварная Заюша, — смеётся мне в лицо. Упирается локтем в ковер возле моей головы и второй рукой тащит из моих пальцев пластик.

Я упираюсь носом в его ворот, и ноздри тут же до отказа заполняет эвкалипт.

Делаю глубокий-глубокий вдох и ляпаю, не подумав:

— Ты вкусно пахнешь.

— Что? — Вова разворачивает лицо ко мне, отчего наши носы сталкиваются.

Даже о пульте забыл. Как и я. Хотя мы оба не разжимаем пальцы, вцепившись в него мертвой хваткой.

— Это туалетная вода? — спрашиваю я, понимая, что звучу, как идиотка. И тут же пытаюсь исправить положение. — Хочу папе подарить.

Идиотка и есть.

— Гель для душа, — опаляет теплым дыханием Вова. — Я привез с собой, можешь воспользоваться, — расплывается в ехидной улыбочке.

Провоцирует меня.

— И тогда я буду должна тебе новый, да?

— За все надо платить, — очередная насмешка мне в лицо. — Хотя кое-что включено в прайс.

— Твое непомерное эго? — давление мужского тела становится сильнее, и я слабо ерзаю под ним, боясь быть зафиксированной.

Вова кидает многозначный взгляд мне на губы и снова заглядывает в глаза.

— Бета-версия.

— Чего? — глухо выдыхаю я, окончательно прижатая к полу.

— Всего. Потренируемся в проявлении привязанности?

— За руку подержимся? — хриплю я, не сводя глаз с зелёных омутов. Не знала, что на лужайке можно утонуть.

— Ага.

Вова вытаскивает из моих ослабевших пальцев пульт и кладет его рядом на ковер. Его рука возвращается к моей, скользит по ладони, переплетает пальцы с моими. Я каменею. Грохот сердца затмевает любую здравую мысль.

Мы не сводим глаз друг с друга, хотя становится все сложнее, потому что расстояние между нашими лицами все меньше.

— Ничего личного, только…

— Бизнес, — заканчиваю за него расхожую фразочку в сантиметре от его губ.

— Хорошо, что ты понимаешь, — выдыхает мне в приоткрытый рот.

И ровно за секунду до того, как наши губы столкнутся, я чувствую, как сжимается в груди комок непонимания. Но теплый рот, горячее дыхание и сладковатый вкус вина напрочь стирает это ощущение.

Он успевает подхватить мой язык своим, начать настоящее сражение за территорию, впустить свой запах и вкус в каждую клетку, прежде, чем по квартире проносится громоподобное «И-ида-а!».* * *

— Мы просто тренировались, — выдаю ту самую отвратительно правдоподобную версию Геле.

— На полу?!

— Какая разница где, если это просто репетиция.

— Ну да, ну да, — скептически изогнув брови, цокает Геля. — А сиськи он твои трогал тоже в качестве демонстрации огромных чувств для родителей?

— Не было такого! — бешусь я.

Или… Черт. Меня настолько отключило от реальности?

— О, ещё как было! — фыркает Ангелина.

— Ты сама предлагала мне проветрить мох! — пристыженно пытаюсь найти оправдание.

— Но не за деньги же! Не с эскортом!

— Он не…

— Ещё какой! — шипит она.

Господи, она права.

Я совсем мозги растеряла. Повелась на этот его «ничего личного». Кино, вино и…

И он тоже хорош!

Профи, что тут скажешь.

Любитель получать удовольствие от работы.

— Сама его выгонишь или мне ему наподдать? — интересуется Геля, складывая руки на груди.

— Нет. Не надо, — останавливаю боевую подругу. — Родители послезавтра приезжают. Он мне нужен. Я уже заплатила, — пытаясь говорить хладнокровно, ищу факты. — Закончим разбирать его вещи и…

— Я, если что, слежу! — подруга прикладывает два растопыренных пальца к своим глазам, направляет их на меня и снова к своим.

Блюститель морали. С каких пор?

Поправляю растрепанные после возни на полу волосы, натягиваю на лицо бесстрастную маску и возвращаюсь в комнату. Вова развалился на диване и приканчивает вино прямо из бутылки под финальную сцену Терминатора.

— Ты не можешь и правда считать, что вторая лучше, — не спуская глаз с экрана, говорит он. — Эта тачка, эта собака, музло, — машет на телек. — Классика.

— Где твоя сумка? — не стараясь скрыть раздражение, спрашиваю я.

Как можно быть таким… толстокожим! Самоуверенным толстокожим индюком!

— В коридоре, — встаёт с дивана, ставит бутылку на пол и, подхватив сумку с пола, направляется мимо меня. — Ванна свободна? — кричит уже из прихожей.

— Свободна, — бурчу я.

Слышу, как расстегивается замок на сумке, а затем шаги по направлению к ванной. Оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как псевдо-парень скрывается за дверью. С кипой вещей.

Вконец разозленная его совершенно бесцеремонным и беззаботным поведением, несусь следом, ловя по пути взгляд Гели, все ещё маячившей в коридоре.

«Я разберусь» — вывожу беззвучно.

— Ты же не собираешься тут мыться? — складываю руки на груди и ловлю ответный взгляд в зеркале.

— Просто ищу место, — демонстрирует он бутылку с гелем для душа. Тем самым.

Эвкалипт. Эффект бани.

А я думала он не любитель париться.

— Но места нет, — хмыкает псевдо-парень. — Видимо, фильмы не врут, — кивает на засилие косметических средств на раковине и ванной.

— Геля завтра часть увезет, тогда и разложишься, — все больше раздражаясь, говорю я. — И не надо трогать мои вещи.

Делаю шаг вперёд, отодвигаю Вову плечом и ставлю на место то, что он уже пытался сдвинуть.

— Окей, — легко соглашается он. — Остальные вещи мне тоже разложить завтра?

Поднимаю взгляд вверх и снова встречаюсь с насмешливым взглядом в отражении. Вова стал сзади. Очень близко.

— Да, лучше завтра, — твердо говорю я.

А теперь вали.

— Тогда… может, ещё порепетируем? — запускает руку мне в волосы и отодвигает их в сторону, проходясь пальцами по голой шее.

Он ненастоящий парень, но настоящий засранец. * * *

— Ты точно съезжаешь не насовсем? — я оглядываю пять сумок на полу в коридоре и шестую в руках Ангелинки и начинаю слегка паниковать.

Утро началось не с завтрака.

— Улики, улики! — эмоционально всплескивает руками подруга, сметая содержимое шкафа в огромный баул. Господи, сколько в ней кофе? — Как раз повод разобрать барахло!

— Мне кажется, ты взялась за дело чересчур рьяно.

Потираю глаза, давлю зевок и поправляю скрутившиеся шорты с кактусом. Откуда в этой женщине столько энергии? Я после выходных чувствую себя просто размазанной по земле асфальтоукладчиком, еле встала по будильнику. А Геля работала без выходных, да ещё и подскочила спозаранку, чтобы сделать то, что за нее, как хорошая подруга, должна была сделать я.

— Кто бы говорил! — передразнивает меня Геля.

Она останавливается и поворачивается ко мне лицом. Сумка падает к ее ногам.

— Обещай, что не натворишь глупостей, пока меня не будет! — тычет в меня пальцем, пытаясь придать веса своим указаниям.

Блин, ну мы же вчера уже обсудили все это. Раз двадцать. Что опять?

— Глупостей это типа «сломаешь мой телек», «забудешь покормить Яшу» или… — пытаюсь все перевести в шутку.

— Или! Господи, — закатывает она глаза. — Дай мозгов этой женщине и брома ей в чай.

— Что ты начинаешь, — возмущённо цокаю я. — Я же выгнала его вчера, ты сама видела.

— Это потому что в тебе плескалась не полная бутылка вина, и я вовремя пришла.

А что будет завтра? Самогонка твоего бати, темная комната, тесный диван, — Геля чеканит слова, словно выбивает мне на плече лилию.

Клеймо позора. Хотя я и согрешить толком не успела. Да даже и не собиралась!

Так я убеждаю себя сегодня все утро, хотя сладковатый привкус вина осел горьковатым послевкусием на губах, как напоминание: было.

Репетиция.

— Я постелю ему на полу! — заявляю твердо.

— Ну да, ну да, — Ангелина вновь принимается выметать вещи с полок прямо в раскрытую сумку у ног.

— И вообще, что ты так за мою добродетель радеешь? Ещё недавно мне сама говорила…

— Ида, есть большая разница между «проветриться» и пасть на дно, — философски заявляет подруга.

— Так не он же мне платит!

— От перемены мест слагаемых… — последние вещи утрамбовываются в спортивную сумку уже рукой. — А ещё ты подозрительно топишь за эту идею, — вскидывает на меня пронзительный взгляд. — Не нравится мне. Может все же остаться?

— Я уже сказала, что ты съехала, — складываю руки на груди и прислоняюсь к стене.

— Ну въеду обратно!

Представляю, какое шоу устроит мама, если подумает, что мы живём втроём.

Ангелина никогда ей особо не нравилась. Маме вообще слишком красивые люди не нравятся, считает, что таким не достается мозгов, а это единственное, что она уважает в человеке. Не во мне, конечно. Ее дочь никогда не будет слишком умной, разумной, самостоятельной… Повезло Галке — выскочила замуж, нарожала — все, мамину гиперопеку с себя сняла. Я же выбрала слишком тернистый путь.