(Не)настоящий парень

Глава 28

Ида

Вагон метро шумно разгоняется, оставляя очередную станцию позади. Я крепко жмусь к поручню, придвигаясь ближе к двери. Наша следующая.

Вова ставит пакеты у моих ног и нависает сверху. Я ловлю красочное дежавю: мы, укрытые большим капюшоном, свист поезда в ушах, поцелуй. Все повторяется чуть ли не в точности: Вова наклоняется ближе, касается дыханием моих губ, проводит носом по горячей щеке.

Я застенчиво улыбаюсь и кидаю мимолётный взгляд на редких пассажиров вагона. На нас никто не смотрит, а значит, вполне можно поддаться соблазну. И плевать, что он ведёт себя странно. Если целует, то все снова хорошо.

Мы тремся носами, играем, прежде чем коснуться губами. Мягко, почти невесомо.

Никакой пошлости, просто движения: вверх и вниз, влажно смять верхнюю, прикусить нижнюю. Я прислушиваюсь к громкому стуку сердца и бабочкам, что терзают желудок.

Хоть бы этот поезд никогда не останавливался.

Словно в насмешку моим желаниям, вагон начинает тормозить. Нас толкает вперед, заставляя отвлечься друг от друга, а потом назад, знаменуя прибытие.

Электронный голос подталкивает на выход, я берусь за ручку чемодана, Вова берет пакеты, мы делаем шаг на платформу.

Жаль, что руки заняты, так хочется почувствовать свою ладонь в его.

Я кидаю ненавязчивый взгляд на тонкий профиль, ловлю его задумчивый взгляд, направленный точно вперёд, и тут же отвожу взгляд. Все же он какой-то странный. То льнет, то отталкивает. Сейчас будто и вовсе не здесь. Я ничего не понимаю.

От метро до дома мы обмениваемся едва ли парой слов. Но все меняется, когда мы заходим в парадную. Загадочное настроение меняется на игривое. Вова становится сзади вплотную, подталкивая меня своим телом вперёд. Кусает за шею, а потом щекочет ее поцелуем. В лифте и вовсе теряет контроль: бросает сумки на пол, кладет ладони мне на поясницу и с силой впечатывает в себя. Жадные губы впиваются в мои и поцелуй выходит совсем уж развязный. Будто прелюдия.

На лестничный пролет мы вываливаемся пошло хихикающей парочкой. В пакете звенят банки, от высокого потолка отбиваются наши приглушённые голоса.

— Что ты делаешь, — шепчу я, втягивая голову в плечи, в попытке защитить от его острых зубов свою шею. Вампирюга!

— Ем тебя, — рычит он мне в ухо.

— Так и знала, что ты опять жрать хочешь! — уворачиваюсь, кидаясь к двери квартиры, громко смеюсь.

— Да, я ненасытный, — ловит меня возле самой двери, зажимает в объятиях.

Под ногами раздается треск стекла, он, не жалея, кинул пакеты к ногам, решив занять руки чем-то поинтереснее.

— Там же варенье, — пытаясь сохранить строгость на лице, шепчу я. — И папин самогон, — задыхаюсь, когда его пальцы ныряют под свитер.

— Все живо, — прижимается ко мне так, что я чётко понимаю: живо всё! В том числе одинокий парус между нами. Ох, мамочки, ну что за извращенец.

Вова покрывает поцелуями мою щеку, продолжая наглаживать чувствительную кожу под свитером. Проходится губами до уха, зажимает мочку в зубах. Я с грохотом откидываю голову назад, встречаясь затылком с полотном металлической двери.

Пальцы впиваются в угловатые плечи, воздух стремительно покидает лёгкие. Кожа становится гусиной, покрываясь мурашками с головы до пят. Нервы, доведенные до предела недавними глупыми рассуждениями, трещат и лопаются от охватившего их жара. Я издаю совершенно неприличный стон, который эхом отбивается от стен парадной. Остаётся только надеяться, что соседей в эту прекрасную майскую пятницу дома нет.

Наигравшись в прелюдию, Вова, наконец, достигает моих губ. Без предупреждения войны, вступает в бой, заставляя выбросить белый флаг ещё на подходе к крепости. Я сдаюсь, крепче обнимаю его за шею, закрываю глаза. Кажется, падаю в пропасть.

А, нет, не кажется.

Глухой щелчок двери, секунда свободного падения, спина больно касается пола.

Задираю голову и встречаюсь со скептическим взглядом подруги.

— Что за?.. — хмурит она лицо.

Мы с Вовой одновременно заливаемся хохотом, пряча лица на плече друг от друга. Блин, а больно я приземлилась. Хорошо, что парень на мне успел выставить руки вперёд, избавив меня от лишних травм при его падении сверху.

— Я думала, тут извращенцы какие-то развлекаются, — так и вижу, как Ангелинка закатывает глаза. Слышу шорох шагов в сторону кухни и издаю последний нервный смешок в шею Вове.

Вот что значит, эффектное появление.

Вова встаёт первым, подаёт мне руку, заглядывает в глаза с искренним интересом.

— Жива?

— Частями, — признаюсь я и снова фыркаю со смешком. — Вот это был полет, — разгибаю спину со стоном.

— Будем лечить, — помшло урчит мне на ухо.

Отступает на шаг, хватает пакеты, чемодан, заносит все вещи в квартиру и закрывает за собой дверь.

— Я воспользуюсь ванной? — спрашивает, снимая кроссовки.

— Угу, — киваю я.

Мы расходимся в коридоре. Надо бы поговорить с Гелей, предупредить, что сегодня нас будет трое.

Я захожу на кухню и сразу улавливаю, что что-то не так. Початая бутылка вина на столе, Геля стоит у приоткрытой форточки, чиркает спичками, силится поджечь сигарету в зубах.

— Ты снова куришь? — удивляюсь я. Думала этот этап был пройден ещё на третьем курсе.

— Только одну, — нервно тряся рукой, тушит спичку в руках.

Я кидаю взгляд на импровизированную пепельницу на подоконнике. Да нет, не «только одну».

— Что-то случилось? — подхожу ближе, отодвигаю для себя стул.

— Я уволилась, — вполоборота говорит Геля, затягивается, выпускает дым в форточку.

— Ну капец, — оседаю на стул. — И?.. — хотела спросить, как это вышло вообще, но Ангелина перебивает.

— И уже нашла новую, так что не переживай, — легкомысленно встряхивает волосами и тушит едва начатую сигарету в коробке из-под замороженных мышей.

Ну да. Так и вижу, как легко ей далось это решение. Встаю и подхожу к подруге.

Заключаю ее в молчаливые объятия, прижимаю крепко к себе. За столько лет вместе точно знаю, что она будет храбриться до последнего и ни за что не скажет, что чувствует на самом деле. Об этом скажут только её слезы.

Первый всхлип она глушит в моем свитере, пальцами сжимая плотную ткань на спине. Кладу голову поверх её, щекой прижимая крепче к себе. Кидаю взгляд в окно, тихо выдыхая.

Планы на день изменились. Боюсь, Вова не обрадуется. * * *

— Точно не обижаешься? — приподнимаюсь на мысочках, чтобы заглянуть в зелёные тоскливые глаза.

— Ужасно, просто ужасно, — насмешливо изгибает рот, хотя взгляд говорит куда больше. — Даже не знаю, как ты будешь заглаживать свою вину.

Пытливые пальцы пробираются под кромку свитера и очерчивают нижние ребра.

Щекотно.

— У тебя как раз освободился вечер, чтобы подумать, — утыкаюсь носом в его шею.

Втягиваю немного знакомого горьковатого запаха, чтобы насытиться на предстоящие сутки без него. Расставаться сейчас на ночь и на день после — кажется странным и непривычным. Всё-таки пять дней бок о бок, минута в минуту, друг с другом, даже если на расстоянии в двадцать соток.

— Уж я понадумаю, — хмыкает мне в макушку, поглаживая спину ладонью.

— Не сомневаюсь.

Я выпускаю своего парня из рук, он одевается и, в последний раз рвано коснувшись моих губ, уходит.

Невольно выпускаю из лёгких тяжкий вздох. Кончики пальцев горят, будто по-прежнему касаются его кожи. Тело ещё не поняло, что контакт завершен. Нет его.

Ушел. Я сама, вроде как, выгнала.

Плетусь на кухню, застаю Гелю за очередной попыткой прикурить сигарету.

— Не. Смей, — тычу в нее пальцем, грозно, как мне кажется, прищуриваясь.

— Что? — проговаривает сквозь зажатую между губ сигарету. Пальцы замирают над коробком спичек.

— Бросила. Живо, — показываю пальцем на подоконник.

Ангелина закатывает глаза, но сигарету изо рта вынимает. Кладет ее вместе со спичками на подоконник и подходит к столу. Берется за бутылку вина, щедро выплескивает содержимое в одинокий бокал, часть проливается на стол и растекается некрасивым кроваво-красным пятном.

Я подхожу к подоконнику, сгребаю все, что на нём развелось: сигареты, спички, окурки в банке из-под мышей, и выбрасываю в мусорку.

— Вино хоть оставишь? — с горьким смешком говорит Геля, поднимая бокал за ножку.

— Даже присоединюсь! — достаю с верхней полки пенала ещё фужер, выливаю остатки вина себе. Ничего себе Ангелина дала, полбутылки уже усосала.

— Ну, за мудаков! — торжественно говорит подруга, опрокидывая в себя вино.

В несколько больших глотков уничтожает рубиновую жидкость и громко хлопает бокалом по столешнице.

Уф-ф, все хуже, чем я думала.

— Поделишься? — отодвигаю стул, сажусь.

Делаю глоток вина и прожигаю Ангелинку взглядом.

— А ты? — пододвигает ко мне свой пустой бокал.

Переливаю часть ярко-красного напитка в ее пустующий и снова возвращаю взгляд печальным голубым глазам. Геля садится напротив, сжимая пальцами стеклянную ножку.

— Прикинь, сказал, не насосала я на место начальника, — болезненно хмыкает она, смотря прямо перед собой.

Кто именно сказал, пояснять не нужно, тут все как дважды два, а вот с чего вдруг — я не понимаю.

— У нас вакансия открылась. Макс на повышение пошел, — объясняет Геля. — И вместо себя, логически, должен был назначить меня. Ну, мне так казалось. У меня самые высокие показатели продаж и явно лидерские качества повыше, чем у Лёлика и Болика, которые ходят у меня под каблуком. Но не-е-ет, Макс, сука, так ржал, когда я ему на это указала…

Ангелина опустошает очередную дозу алкоголя и болезненно морщит лицо.

— Мудак, — подтверждаю я, следуя ее примеру.

— Я ему, собственно, так и сказала, фак в лицо и заявление на стол. В три дня уволили «по соглашению», — Геля откидывается на спинку стула и прочесывает волосы пальцами, тяжело выдыхая.

— Но новую работу ты уже нашла?

— В тот же день. У гребаных конкурентов. Еще посмотрим, как этот козел запоет, когда я его крупняков уводить начну, — кровожадно хмыкает. — В понедельник выхожу уже.

— И что, он тебя удержать не пытался? — спрашиваю осторожно.

— Пф-ф-ф, — громко фыркает Геля. — Это выше его достоинства! Еще и забил последний гвоздь. «Неужели ты правда думаешь, Ангел мой, что крепкая задница — прямой путь в руководители?» — передразнивает его низкий голос.

— Господи, — неверяще выдыхаю я, прижимая ладонь ко лбу. Поверить не могу, что такие мужчины существуют. Поверить не могу, что можно говорить такие слова той, с которой… Бедная Геля. Я бы такого предательства не пережила.

Но моя жалость — последнее, что она хочет увидеть, я знаю.

— Тогда ты просто обязана закопать его гроб поглубже! — мстительно говорю я, наклоняясь ближе к ней. — Я даже позволю тебе выкурить последнюю сигарету над его свежевскопанной могилкой! — эмоционально всплескиваю руками.

Подруга хмыкает, впервые за последний час улыбаясь.

— А я уж постараюсь закопать его поглубже, — скалится она. — И откуда в тебе такая кровожадность? — переводит на меня прищуренный взгляд. — Уезжала одна Ида, вернулась со-овсем другая.

— Ничего не другая, — удивляюсь я.

— Другая, другая. Я же вижу. Сигареты мои отобрала, мудака закопать требуешь. У тебя точно был секс! — озаряет её.