(Не)настоящий парень

Глава 22

Вова

— Дети приехали! — нас встречают у крыльца, широко распахнув руки.

Отец Иды, бомбезный чувак, потряхивает в воздухе огромной бутылкой с мутной жидкостью. Только не это, свят-свят. Надеюсь, пяти пачек припрятанного активированного угля хватит.

— Как раз только из погреба достал! — протягивает руку для приветствия, отвечаю на рукопожатие.

— Папа! — возмущается рыжая. — Тебе же нельзя.

— Нельзя трусы через голову надеть, а все остальное — можно! — шутливо подмигивает. — Пошли, зятек, пока матери не доложили, — кивает на дочь. — Я тебе сарай покажу.

Запахивает полы куртки, пряча там бутылку, и кивает направо.

Я смотрю на Иду, негласно спрашивая, как действуем дальше. Идти с ней или расходимся? Она вздыхает, хмурится, но кивает.

— Только по одной, — шепчет, перехватывая чемодан. — Он на лекарствах, ему вообще нельзя. Проследи.

— Будет сделано, — складываю пальцы в «о'кей» и в два шага догоняю ее отца.

— На чем на этот раз настаивали? — интересуюсь, пока мы крадемся на задний двор, мимо подсвеченных окон первого этажа.

— А-а-а-а, — трясет пальцем в воздухе. — Ни в жизнь не угадаешь!

Гадать даже боюсь. Лишь бы не перегной, лишь бы не перегной.

Мы огибаем угол дома, и перед глазами простирается сумасшедший вид: несколько крепких одноэтажных построек, теплицы, поле, лес на горизонте. Поле такое бескрайнее, что конца ему не видно, и от панической догадки, что именно его меня пригласили пахать, на затылке собирается липкий пот.

Это, мать твою, настоящая ферма.

Ничего из того, что я ожидал. Где перекошенный забор, хилый деревянный домик и одинокая жирная свинка, которая пойдет на шашлык? Почему я не погуглил объемы злополучных двадцати соток, озвученных мне в разговоре?

Кручу головой в надежде увидеть трактор, который спасет меня от грыжи, но кроме прикрытых навесом дров — ничего.

Мать твою, мать твою.

— Ну как владения? — папа Юра останавливается посреди выложенной кирпичом дорожки и окидывает взглядом поле перед нами.

— Впечатляет, — хриплю я.

Быстрей бы уже напиться и забыться, может, при свете завтрашнего дня все это покажется меньше.

— Вон хлев, — машет на постройку с зелёной крышей. — Курятник, — тычет в следующее строение. — Тут сарай с техникой. Пошли.

Мы возобновляем путь к тому самому сараю. Отец Иды врубает свет, прикрывает за нами дверь. Сарай в самую пору назвать хламовником: под завязку забит садовыми инструментами, какими-то железками, стеклом и даже автомобильными деталями. В углу красуется знаменитый самогонный аппарат, отполированный до блеска, посредине — криво сколоченный деревянный стол.

На столешницу приземляется запотевший бутыль, стекло бережно протирается. Я пытаюсь вздыхать потише, но облако пара из ноздрей меня выдает. Холодно, зараза.

— Ща Пашке наберу, — из кармана куртки «тесть» выуживает кнопочный телефон.

Прищуривается, нажимая кнопки, и прикладывает трубку к уху. — Пашка, дуй в сарай.

Ага. И это самое, закусь захвати там.

Деревенский колорит во плоти.

— Сейчас по парочке за приезд, — хлопает папаша в ладоши. — И на боковую. А завтра с утречка пораньше…

На столешницу заботливо укладываются газетки, сверху придавливаются гранеными стаканам. Последний раз такие на общажной кухне видел. Почти раритет.

Делаю несколько шагов по сараю, стараясь разогнать кровь. Сдается мне, «парочкой» не обойдется.

— Мощный аппарат, — киваю в угол комнаты на дистиллятор, ступая на путь благодатной темы.

— А то! На юбилей подарили игрушку. Теперь вся деревня заказывает на стол.

Вещь!

Дверь сарая скрипит, и лампочку под потолком загораживает чья-то голова.

Двухметровый чел с трудом протискивается внутрь. Не знал, что мы приглашали Шрека.

— Паша, — протягивает мне руку громила.

— Вова, — вкладываю в рукопожатие всю силу, но чувак даже не кривится.

Громила.

— Чё там бабы? — спрашивает «тесть», разворачивая принесённый Шреком пакет.

— Трепятся, — односложно отвечает он, выдвигает из-под стола табуретку и присаживается на нее, становясь в рост с нами.

— Скоро искать нас пойдут, как пить дать, давайте по-скорому, — отец Иды разливает мутную жижу, поднимает наполненный на четверть стакан вверх. — Ну, за встречу!

Мы втроём выдыхаем и залпом опрокидываем алкашку. Самогонка прокатывается по пищеводу огненной рекой, обжигая желудок, и оставляет странное послевкусие.

Сладковатое.

— Мед? — выдыхаю огнем.

— Он, — закусывая хлебом с салом, посмеивается папа Юра. — А Пашка не догадался. Кстати, я там дуб настрогал для коптильни, завтра опробуем. А в среду на рыбалку выберемся, если погода будет. На чем там рыбу лучше коптить, Володь?

— На фруктовых, — что-что, а в деревьях я дока, ни одни Гугл столько не расскажет, как человек, выросший на спилах. — Вишня, яблоня, груша.

— О! У нас как раз пару саженцев зиму не пережили, в ход пойдут. Ну что, между первой и второй, как говорится, — снова берется за бутылку. — Я не буду, у меня режим, — хлопает себя по плечу, ответственный чувак, зря Ида волновалась.

Мы с громилой чокаемся и опрокидываем по второй порции огненной воды.

Замёрзшие пальцы отогреваются, голова тяжелеет. Тянусь за нехитрым бутербродом и откашливаюсь. Мой сверхметаболизм хорошо усваивает алкашню, но я всё же за низкий градус для удовольствия.

Но тут разве откажешь?

К тому времени, как громкая щекастая копия Иды обнаруживает наше логово, во мне плещется уже добрых пол литра, а в голове поселился плотный туман. Спасение пришло откуда не ждали.

Активная девица шустро выгоняет трёх мужиков из сарая, подгоняя нас к дому.

При ближайшем рассмотрении становится очевидным, что с сестрой они мало чем схожи, кроме, разве что, рыжей копной, развевающейся ярким флагом на ветру. Выше, фигуристей, во взгляде угадывается спецназ, готовый ко всему, в том числе гнать ссаной тряпкой двухметрового мужа к дому. Сразу видно — мать.

— Мы их там ждём сидим, а они тут кукуют! — возмущается, хоть и сквозь улыбку.

На круглых щеках образуются ямочки, которых нет у ее сестры, когда она смотрит на меня.

— Галка, не гунди! — отмахивается отец, закрывая сарай.

— А вот и сестра, — расплываюсь в фирменной ухмылке, никого не оставляющей равнодушным. — Приятно познакомиться! — окидываю с ног до головы внимательным взглядом, останавливаюсь на глазах.

Работает безотказно, яркий румянец на щеках тому подтверждение.

— Взаимно и наслышана! — задорно подпрыгивая на месте, говорит она. — Пошли, пока тебя тут эти двое не споили, — цокает в сторону своего молчаливого Шрека.

Поздняк метаться, я в хлам. Об этом говорит крутящийся мир под ногами и абсолютная пустота в голове.

Метаболизм vs Самогонка — победа за последней.

Ночной воздух совсем не трезвит, дорога, выложенная жёлтым кирпичом, ведёт явно не в Изумрудный город, а я не могу вспомнить, что должен делать по согласованному сценарию. Притормаживаю на крыльце, зажимаю переносицу, сосредотачиваясь. Пропускаю делегацию вперёд, пытаясь экстренно протрезветь, вдыхая майский холод.

Так.

Ступенька, ступенька, порог. Теплый дом, запах еды, Ида.

Поцелуй.

Точно. Я должен был поцелуй. Ида

— А где жених? — с порога спрашивает сестра, укачивая на руках кряхтящего младенца.

— И тебе привет! — сохраняю на лице улыбку, перетаскивая чемодан через порожек. — Папа его оккупировал при входе.

Ставлю тяжёлую ношу в тамбуре, снимаю кроссовки и прохожу в дом. Меня встречает Василий — мохнатый любимчик мамы, кот с завышенным ЧСВ, судя по презрительному кошачьему взгляду, брошенному на меня с подоконника, и Галка с новорожденным племянником. Заглядываю в сверток на руках и в очередной раз поражаюсь, как Пашке удается клепать свои мини-копии и как сестре удается выталкивать из себя этих карапузов, размером с мяч для регби.

— Здоровяк, — улыбаюсь шире.

— И тот ещё крикун, — цокает она, продолжая покачивать свёрток. — Вообще с рук не снять, сразу сирена на весь дом.

— Тогда мой подарок тебе понравится, — говорю шепотом, чтобы не пробудить засыпающий на ее руках вулкан.

Возвращаюсь к чемодану, укладываю его на пол, раскрываю. Такой тяжёлый он неспроста, мои пару свитеров и штаны с футболками ненастоящего парня на столько бы не потянули. Раскрываю секретное отделение под крышкой и вытягиваю огромную коробку. Хорошо, что я купила чемодан побольше для путешествий, которых так и не случилось. Хоть в чем-то пригодился.

— Электрокачели? — неверяще шепчет Галка.

— Ага. Пять скоростей качания, четырнадцать мелодий. Должно понравиться даже самому капризному здоровяку. Он же весит до пятнадцати килограмм? — кидаю очередной взгляд на племянника.

— Коза, — шутливо подталкивает меня плечом, улыбается. — Включай уже, давай!

Проходим в зал, я кладу коробку на пол и распаковываю. Достаю детали и инструкцию. Истребитель легче собрать, похоже.

— Так что, дело к свадьбе? Предложение сделал уже? Все как в фильмах, на одном колене и кольцо с брюликом? — начинает тараторить сестра, пока я ищу пазы для кривой пластиковой штуки. — Красивый? А то от мамы кроме «нормальный» ничего не дождешься.

— Вообще-то мы не спешим, — отделываюсь пространной фразой. Так и знала, что те слова Вовы аукнутся мне. — Красивый, — смущённо улыбаюсь, чувствуя, как краснею.

Правду говорить легко, Курт бесподобен даже в своем извечно готическом черном. Даже посреди всего этого деревенского пейзажа, пыльной дороги и темной ночи. Уверена, он и среди кур будет смотреться прекрасно. Но не стоит забывать, что наша задача, показать родителям не счастливую парочку, а людей на грани разрыва.

— Я вообще не уверена, что мы… — начинаю говорить заготовленную для родни фразочку, но сирена на руках у Галки меня прерывает.

— Блин, на секунду присела! — возмущённо шипит сестра, вставая с подлокотника дивана и начиная расхаживать по комнате. — И за что ты мне такой доста-ался, — распевая, ходит из стороны в сторону.

— А где старшие?

— Дак спят уже. Те, в отличие от этого, в режиме давно. Не явились бы к ночи, застала бы их. Чего так поздно приехали?

— Собирались.

— А, ну поня-ятно, — насмешливо тянет она. — Эх, я уже и забыла, когда мы так «собирались». Пашка! — громким шепотом зовёт мужа Галка. — Паш! Глухня, блин. Или свалил уже куда?

— Папа с бутылкой Вову к сараю повел. Не удивлюсь, если по пути захватил и твоего мужа.

— Вот зараза! Сейчас все маме расскажу!

Вставляю батарейки в корпус качелей и включаю первый режим. Комната наполняется тихой мелодией.

— Работает! — будто удивляется сестра.

— Ага. Клади его, — расправляю ремень безопасности в вибрирующей люльке.

Надо, наверное, сначала выключить.

— Страшно. А он оттуда не вывалится? Это безопасно? А ремни ничего пережимать не будут? — мнется над головой.

— Абсолютно безопасно, ремни пятиточечные, мягкие, сама смотри, — демонстрирую качели, как опытный продавец.

— Орать опять будет.

— Клади и посмотрим.

Галка становится на колени возле электрокачелей и вкладывает в шезлонг запеленованного здоровяка. Тот тут же распахивает огромные глазищи и впивает в меня ничего не понимающий взгляд. А потом его рот округляется в кривое «О», и комнату заполняет оглушающий плач. Мы в две руки пристегиваем ремни и снова включаем качели.