Pop-принцесса

ДВАДЦАТЬ ТРИ

Голова раскалывалась так сильно, что даже сны мне не снились, так как я была практически в коматозном состоянии. Так почему же кто-то трясет меня? Может, конечно, это был шепот, но в моей голове раздался крик:

— Уандер! Вставай!

Я разлепила глаза. Кто-то проявил милосердие и не раздвинул шторы, так что, слава богу, яркий солнечный свет не ударил мне в лицо и не усугубил мучения. Я пошире открыла глаза. Почему надо мной стоит Лиам? Где я, черт возьми?

— Машина ждет тебя внизу. Вставай, поп-принцесса.

Я с головой спряталась под одеяло.

— Ни за что!

Разве не был издан такой закон, что на следующее утро после вечеринки люди должны спать до обеда?

Теперь он взял меня за пояс и принялся трясти. За что? Я прошипела:

— Уйди!

— Давай, вставай! — сказал он и стянул с меня одеяло.

Я опустила глаза: на мне была рубашка от большой серой полосатой пижамы, которая едва прикрывала… Я потрогала там — ага, трусы на месте. Вздох облегчения. Полный провал памяти — не помню, как переоделась в пижаму, до того как уснула, мертвецки пьяная.

Лиам стоял на спальном мешке рядом со своей кроватью. Я что, лежу на его кровати?! Волосы у него были взъерошены, а светло-карие глаза метали молнии. Он протянул мне мою косметичку и зубную щетку и показал на дверь, на ту самую, к которой он прижимал меня еще вчера. Помнится, я ничего не имела против и мне даже понравилось.

— Надеюсь, ты не забыла, где туалет, — сказал он.

На нем были серые пижамные штаны в полоску.

Я с трудом выкарабкалась из постели, полностью разбитая и расплывшаяся, как Зелибоба из «Улицы Сезам», и поплелась в ванную. Часы в косметичке показывали 7.15. Гадство, машина должна была прийти за мной в семь, чтобы доставить в студию грамзаписи. Такое впечатление, что я только что легла спать.

А разве машина не должна была подъехать к нашей с мамой квартире? Не осталось времени на раздумья, быстро одеться и на улицу.

Я посмотрелась в зеркало — тихий ужас! Волосы сальные, глаза опухшие. Я проверила, не пахнет ли у меня изо рта, поднеся к нему руку, — несло как из помойки. Почему моя вчерашняя, одежда, в которой я была до вечеринки, так аккуратно сложена на краю ванны? Узнаю позже, подумала я, сейчас пора двигаться. Я сходила в туалет, переоделась, помыла лицо и руки, почистила зубы (или, если быть точной, надраила их), заколола волосы, свернув их в «улитку» на затылке, и выскочила из ванной. Лиам стоял в дверях своей спальни. Дверь напротив (комната Карла) была закрыта.

— Спасибо. Извини, если что не так, — прошептала я.

Мы ведь не делали ничего такого, чего я не помню? Нет времени на расспросы. Даже страшно спрашивать.

— 8448, - сказал Лиам.

Да, тридцать восемь утюгов, один надкушен. Что имеет в виду этот Джеймс Бонд? Прежде чем я успела попросить его расшифровать код, Лиам отступил назад и изо всей силы хлопнул дверью. Бедная моя голова! Он специально это сделал. Я поносила его на чем свет стоит, пока пробиралась на цыпочках по четырем лестничным пролетам вниз.

Только на первом этаже я решилась надеть туфли. Все еще спали и на первом, и на втором, и на третьем этажах. Хотя на третьем этаже, где вчера проходила вечеринка Кайлы, кое-где лежали распластанные тела отключившихся гостей.

Я встала у входной двери как вкопанная. Охранная сигнализация! Вот засада, как же быть? Открыть дверь самой — сигнализация разбудит весь дом. Остается один выход — идти будить снежного человека Карла. Нет, только не это, пожалуйста, не надо.

На улице меня ждала машина. В окно я видела, как шофер посматривает на часы. Заметно было, что он нервничает. Если водитель на нервах, представляю, что сейчас творится с Тигом. Вот непруха-то!

Идея! Я набрала код 8448. На пульте загорелся зеленый свет, и дверь отворилась. Спасибо, Лиам! Беру назад все плохие слова, которыми поносила тебя, когда ты хлопнул дверью.

Я почувствовала себя вампиром, когда вышла на улицу, и солнце ударило мне в лоб так сильно, что я думала, моя голова загорится. Я прикрыла голову руками и бросила короткое «простите» шоферу, который открыл передо мной дверь лимузина. Я села в машину. По крайней мере, смогу выспаться по дороге в студию.

Как бы не так.

В машине сидел Тиг. Он посмотрел на часы:

— Ты опоздала на двадцать минут.

Я посмотрела на него узкими, как щелочки, глазами (шире они не хотели открываться), и тут Тиг раздраженно заорал:

— Уандер!

Инстинктивно я закрыла уши руками, чтобы хоть как-то заглушить громовые раскаты его голоса.

— Ты что, пила? Не могу поверить! Я думал, ты умная девочка, надеялся, ты не будешь уподобляться толпе распоясавшихся дружков Кайлы.

Я сняла свитер с пояса и положила его под щеку, как подушку, прислонившись к окну. Моя голова покоилась на мягкой поверхности, пока машина ехала по неровной, ухабистой дороге.

— Пожалуйста, не будь таким злюкой, Тиг, — попросила я.

— Злюкой? — возмутился Тиг. — И это говоришь мне ты?

Я закрыла глаза. Надеюсь, он не будет против, если я вздремну, пока он ругается. Я почувствовала, что на мои колени приземлились какие-то бумаги. Я опустила глаза. Тексты песен. Он хочет, чтобы я репетировала по дороге?! Ни за что-о-о-о-о-о-О’О-!!!!!!!!!!!!!

— Злюка, — повторил Тиг. — Это я-то злюка, я, который согласился подъехать сюда, а не к твоей маме, чтобы ты могла больше времени провести с Кайлой.

Я, который считался с тобой и дал вчера возможность отдохнуть, в то время как мне звонят из звукозаписывающей компании и требуют, чтобы диск был готов чуть ли не завтра. И после всего этого ты называешь меня злюкой,

Я даже не могла вытаращить глаза, чтобы выразить возмущение, так как это могло привести к необратимым последствиям: глазные яблоки могли просто выскочить, как пробка от шампанского, из моей бедной больной головы.

Я вздохнула и посмотрела на текст. Сколько раз я уже пела эту песню, но он не собирался оставлять меня в покое, он хотел, чтобы я репетировала прямо сейчас. Я набрала воздуха в легкие, готовясь спеть первые строки из песни, и неожиданно для себя поперхнулась.

— «Нам суждено быть вместе», — пропела я.

Так-та-а-ак! Как ужасно. Я не курила вчера, но, вероятно, то, что я вдыхала дым не менее двух сотен сигарет, сказалось на моем голосе. Я прокашлялась, потом постаралась сдержать кашель, но от этого раскашлялась еще сильнее. Тиг протянул мне бутылку воды. Я сделала несколько больших глотков и снова попыталась запеть:

— «Нам суждено быть вместе…»

Ну вот, стало еще хуже.

Теперь наступил черед Тига приложить лоб к оконному стеклу. От этого его голова стала биться о стекло.

— Ты понимаешь, что это значит?

— Сейчас все будет хорошо, — бодро прохрипела и снова закашлялась.

— Все, ты сегодня работать не сможешь. Представляешь, какая получится запись с таким голосом? А кому придется звонить в студию грамзаписи и извиняться? Конечно же мне. «Ах, извините, пожалуйста, мистер Такой-то, ваша последняя шестнадцатилетняя сенсация не сможет сегодня записываться, потому что у нее после вчерашнего сильнейшее похмелье». Не думаю, что они поймут меня.

— Прости, — тихо произнесла я.

Я знала, что крупно облажалась, но слова Тига звучали уж слишком сурово. Не такое это страшное преступление — со всеми бывает. И если уж кому-то и читать мне нотации, так, наверное, это должен быть мой отец, но уж никак не менеджер.

Тиг похлопал шофера по плечу и сказал ему направляться к моему дому, а не к студии. Мы ехали молча всю оставшуюся дорогу. Тиг не стал читать мне лекцию, и мы спокойно доехали до моего дома в Театральном районе. Это было многоэтажное здание, в котором сдавались квартиры корпоративным клиентам. Портье вышел, чтобы открыть передо мной дверь машины.

Я уже собралась было выходить, как Тиг удержал меня, взяв за руку, и, как деловой партнер партнеру, а не как строгий папа дочке, просто и ясно сказал:

— Уандер, машина будет ждать тебя внизу — здесь, а не у Кайлы — завтра в семь утра. Ты уже должна спуститься к этому времени: без опоздания бодрая и в отличной форме. Сегодня отдыхай и пей побольше горячего. Я отменю твою вечернюю репетицию в танцклассе.

Я кивнула, от чего в голове будто плотина прорвалась.

— И Уандер, — добавил Тиг. — Я понимаю, что ты еще маленькая и тебе иногда хочется поиграть в игрушки. Но ты на работе, и другие люди зависят от тебя. Ты теперь не можешь позволить себе вести себя так, как другие дети твоего возраста. Поэтому на первый раз я тебя прощаю. Но если это повторится ты вылетишь из шоу-бизнеса.

Тиг захлопнул дверь машины, и лимузин быстро уехал прочь.