Инструктор по любви

– Что теперь хочешь сделать?

– Хочу продолжить.

Мои пальцы скользнули вниз, по ключицам, и перебрались на широкую грудь Маэля. Он мягко вздохнул, а я получила очередную дозу его возбуждения. Я раскрыла ладонь, касаясь Маэля смелее. Моя рука опускалась всё ниже и ниже, а мои движения становились только увереннее. Когда мои пальцы коснулись пряжки ремня на его брюках, Маэль вздрогнул, будто забыл, каково это: ощущать на своём теле женские прикосновения.

– Можно, я продолжу? – едва слышно спросила я.

– Продолжай, – так же тихо ответил он.

Его голос не был дрожащим, не был охрипшим, не был игривым. Его голос был почти равнодушным, но глаза рассматривали меня так, словно видели впервые. Словно он видит меня впервые. Впервые видит меня настоящую.

Когда я дотронулась до пуговицы на его брюках, я случайно задела то, что было ниже. И теперь я не просто видела в глазах его возбуждение: я могла почувствовать его физически. Моя рука неуверенно коснулась его члена поверх мягкой ткани брюк. Маэль прикрыл глаза на секунду и сделал мягкий вздох. Второе движение оказалось более уверенным.

Я наблюдала за тем, как он реагирует на мои прикосновения, и совсем скоро мне стало этого мало. Я расстегнула пуговицу на брюках, и моя ладонь проскользнула глубже. Маэль подался вперёд. Его дыхание стало прерывистым, хаотичным. Я потянулась вниз, продвигая руку дальше, но продолжала внимательно следить за тем, как Маэль раскрывает губы, делая отрывистые глубокие вздохи грудью.

Как он прикрывает глаза, забывая хотя бы на несколько минут о том, что мучает его долгие годы. Как он двигается мне навстречу, как сжимает податливую ткань простыни пальцами и как с его губ срывается глухой хриплый стон.

– Котёнок, я хочу тебя, – Маэль одним движением опустился вниз, и его грудь коснулась моей.

– Я тебя тоже, – шёпотом призналась я, а через секунду уже почувствовала его губы на своих.

Мне хотелось раствориться в нём. Хотелось ощущать крепкие, сильные руки, которые будут обвивать моё тело, прижимая меня к нему. Хотелось поддаться ему, хотелось почувствовать, что рядом кто-то сильнее, и этот кто-то готов защищать и оберегать меня от всех неприятностей, которые могут возникнуть на моём пути.

Хотелось, чтобы он из раза в раз доказывал, насколько я ему не безразлична. Не потому, что считаю себя настолько классной и жду, что мужчины будут доказывать мне свою любовь, а потому, что я никогда ещё раньше этого не ощущала.

И теперь это ощущение нужности стало моим наркотиком.

– Ты уверена? – едва слышно спросил Маэль. Его пальцы медленно зарылись в мои волосы.

– Да, только… – я закусила губу, – только под одеялом.

Я торопливо начала залезать под одеяло. Маэль позволил мне укрыться им полностью. Только после этого я смогла стянуть с себя джинсы и бросить их в сторону.

Было стыдно. Стыдно за то, что я такая неуверенная в себе. За то, что не могу быть нормальной. За то, что кому-то приходится подстраиваться под мои нужды и желания. За то, что я предоставляю кому-то неудобства.

Но Маэль сам говорил мне, чтобы я не просила прощения за то, что я выбираю себя. Я закусила язык, чтобы и в этот раз сдержать в себе извинения. У меня получилось. Я молча смотрела в голубые глаза, которые меняли оттенок настроения каждую секунду. Смотрели то игриво, то нежно, то опасливо, то заботливо, то озадаченно, то любовно. По крайней мере, мне этого всего хотелось. Хотелось, чтобы он смотрел на меня так. Чтобы я вызывала в нём столько разных эмоций.

Маэль поцеловал меня, едва дотронувшись губами до моих. Секунда, две, три… Я считала в уме, сколько времени займёт наш поцелуй, и хотела, чтобы этот миг никогда не заканчивался. Хотела оставаться в этом мгновении настолько долго, насколько это было возможно. Потому что, кажется, впервые ощущала себя беззаботно счастливой.

Касания и поцелуи стали требовательнее, но не теряли нежности. Маэль отстранился на секунду, взглянув мне в глаза, и прошептал:

– Я бы очень хотел, чтобы ты увидела себя такой, какой тебя вижу я, – он сделал короткий вздох, как будто готовился к пламенной речи. – Прекрасной. Красивой. Нежной. Совершенной, – Маэль проговорил последнюю характеристику меня, выделяя её интонацией.

– Ты считаешь меня совершенной?

Я не верила его словам. Казалось, он обманывал, чтобы получить что-то от меня.

Хотя, я и так была готова сделать для него всё. И он об этом знал. И зачем же ему тогда обманывать?

– Да, Леона, – голубые глаза вспыхнули ярким огнём. – Я считаю тебя совершенной.

Я в тот же миг потянулась к нему, накрывая его губы своими. Ладони Маэля начали спускаться вниз по моему телу, ловя его изгибы. С моих губ сорвался глухой стон, и через мгновение я уже чувствовала Маэля в себе.

Мягко, но глубоко. Нежно, но страстно. Заботливо, но настойчиво.

Так, как хотела я.

Мои пальцы заскользили по спине Маэля. Я выгнулась ему навстречу, прикрывая глаза от наслаждения. Ещё один толчок, ещё один стон, ещё одна попытка не быть громкой. Проникновения стали глубже, а желание закричать от истинного удовольствия – нестерпимее.

Маэль делал только то, что хотела я. И даже больше: когда я не знала, чего хочу, он делал так, что мне нравилось. Не переходил черту, но не был нерешительным. Прислушивался, но брал на себя ответственность, когда я не знала, что делать. Был нежным, но я чувствовала, насколько хаотично билось его сердце и видела, как его взгляд обволакивается густым туманом. Он был тем, кем я всегда хотела, чтобы он был.

Моим любимым мужчиной.

Маэль подался вперёд, войдя ещё глубже, и я сильно закусила губу, сдерживая в себе отчаянно вырывавшийся из груди стон.

– Я тебя… – хрипло начал Маэль.

Его глаза сверкнули в свете яркой луны. Я подалась вперёд, приоткрыв рот в немом стоне.

– Ты меня?.. – едва слышно, сквозь вздох, переспросила я, вглядываясь в его глаза.

– Я тебя…

Вскакиваю на кровати из-за трезвонящего звука мобильного телефона. Резко выбрасываю руку в сторону, смахивая телефон на пол, в мыслях надеясь на то, что от него хоть что-то останется. И кому потребовалось будить меня в такой неподходящий момент?!

Кажется, когда я всё же вернулась в свои хоромы, я уснула на нервной почве, так и не написав Маэлю.

Помню, как лежала, рассматривая картинки в социальной сети, а в следующий момент я уже целовалась с мистером Мартеном во сне, который стал продолжением моего воспоминания.

М-да. А что ещё мне остаётся, если он не выходит на связь?

Поднимаю телефон с пола, глянув на экран. Целый. Вижу пропущенный от Маэля и тут же набираю его, усевшись на кровати. Спустя несколько мучительных мгновений и длинных гудков я слышу в динамиках голос мистера Мартена.

– Привет.

– Привет, ты где был? Я извелась, – торопливо проговариваю, сжав пальцы на краях телефона.

– У меня были учения за пределами лагеря. Тренировался со старшими. Ушёл рано. Извини, что не предупредил, – Маэль прокашливается, а я поджимаю губы. – Телефон забыл. Я только вернулся. А ты говоришь, извелась?

– Ну да. И… соскучилась, – неуверенно отвечаю, подогнув одну ногу под себя.

– От тебя ни одного сообщения и ни одного звонка. Я тебе не верю, – в голосе Маэля мелькает нотка игривости.

– Можно к тебе прийти? Я докажу, что соскучилась.

Удивляюсь сама себе, что могу так непринуждённо флиртовать с мистером Мартеном, и в ожидании ответа закусываю нижнюю губу.

– Попозже. Мне нужно привести себя в порядок, – издевательски кидает Маэль, и я растягиваю губы в нежной улыбке. – Приходи через час. Докажешь. * * *

Стою около двери в спальню Маэля, переминаясь с ноги на ногу. Почему-то не могу взять и постучать, моя рука то поднимается, то опускается, так и не решаясь на это простое действие.

Не знаю, почему я так разволновалась. Может, думаю, что всё пройдёт вовсе не так, как в моём сне?

А ведь Маэль из моих сладких грёз чуть не признался мне в любви. Интересно, сделал бы он это в жизни? Если бы правда чувствовал? Или ему нужно больше времени, чтобы разобраться в себе и в своих чувствах? И готова ли я к таким заявлениям? Не знаю. Но я определённо хочу, чтобы мы были вместе и дальше. За пределами этого лагеря.

Забавно получается. Я приехала сюда, думая о том, что это будет самым жестоким наказанием тётушки, а в результате это оказалось самым незабываемым опытом, который только был у меня в жизни.

Всё-таки беру себя в руки и, сжав пальцы в кулак, стучу пару раз. За моим неуверенным стуком следует тишина. Стучу ещё раз, и снова тишина. Пробую открыть дверь, дотронувшись до ручки. Она отворяется, и я захожу внутрь комнаты, увидев, что она пустая.

Во дела. То есть Маэль пригласил меня к себе, а сам куда-то свалил? Вот это настоящее французское гостеприимство.

Тут же выхожу из спальни и только успеваю достать телефон, чтобы спросить у Маэля, куда он пропал на этот раз, и вижу входящий звонок от мисс Сандберг. Тут же беру трубку, на ходу удивившись тому, что мне звонит бывший психолог. Мисс Сандберг просит меня прийти в кабинет директора лагеря, не объяснив причины. Интересно, что я натворила на этот раз?

Практически бегу к директору, а сама думаю о том, что исчезновение Маэля кажется слишком странным. Он не мог позвать меня и просто уйти. Не мог. Или всё же мог?

Пытаюсь не думать о грустном, хоть и получается у меня это очень плохо. Думая, что ничего такого меня в кабинете директора не ждёт, вальяжно захожу внутрь, мягко толкнув дверь от себя. Замечаю, что в кабинете много народу: вижу директрису, сидящую за своим столом, слева от неё – мисс Сандберг, рассматривающую меня с интересом, но в то же время с каким-то сочувствием, справа – мисс Лэнгтон, которая всё не может оставить бумажки на столе в покое, а когда я появляюсь на пороге кабинета, замирает, сжав пальцами листы. Напротив директрисы сидит Маэль, спиной ко мне, а на диване для посетителей… тётушка Агнес.

Да, кажется, я уже знаю, о чём будет наш разговор.

– Леона, мы знаем о твоей связи с мистером Мартеном.