Инструктор по любви

– Маэль… – получается выдавить из себя только одно слово.

Чувствую, что рассказ Маэля на этом не заканчивается, потому что он даже не обращает никакого внимания на мои всхлипы и шмыганье носом и снова устремляет пустой взгляд куда-то вниз и в сторону, слегка повернув голову в том же направлении.

– Мы поженились, вопреки всему и всем, – Маэль сжимает челюсть. – Я очень сильно её любил. Слишком сильно. Только вот теперь я понимаю, что это была неправильная любовь. – Пытаюсь восстановить сбившееся дыхание, но получается очень плохо.

– Почему неправильная? Вы же прямо как в «Ромео и Джульетте»… Вдвоём против всего мира, – словно по своему же предсказанию говорю какую-то глупость, и Маэль находит меня стеклянным взглядом.

Тут же поджимаю губы, почувствовав себя неловко.

– Леона, в отношениях люди не должны так много сражаться друг ради друга. В отношениях должно быть уютно и тепло. В отношениях должно быть просто хорошо.

Он странно вглядывается в мои глаза, и до меня медленно доходит, что он говорит и про наши с ним отношения. Мы слишком сильно боремся за них, отчаянно пытаемся хвататься друг за друга, словно стóит нам на секунду ослабить хватку, и мы потеряем всё в одно мгновение.

Моментально. Даже не успеем ничего понять и останемся ни с чем.

И как же тогда найти то самое спокойствие, о котором говорит Маэль?

– Мне с тобой тепло, – произношу тихо, но уверенно, полностью отдавая себе отчёт в собственных словах.

– Мне с тобой тоже, котёнок, – взгляд Маэля оживает, будто он сам отогревается изнутри от слов, которые слышит.

Маэль притягивает меня ближе, опустив ладони на нижнюю часть моей поясницы. Внезапно чувствую непреодолимое желание оказаться к нему настолько близко, насколько это возможно, и, кажется, забываю о том, что когда-то меня волновали мои толстые ноги и небольшой животик. Я как будто вмиг осознаю, что в мире существует множество куда более глобальных проблем, и некоторые люди сталкиваются с ними каждый грёбанный день.

Например, как Маэль, вынужденный повзрослеть слишком быстро и отказаться от родной семьи в угоду вовсе не вечной любви.

– Маэль, значит, у тебя есть дочь? – решительно спрашиваю, касаясь губами его уха. – Именно поэтому у тебя куча детских книжек на полках? И именно поэтому ты говорил, что читал про девочек и их проблемы?

– Да, поэтому, – голос Маэля вздрагивает.

– Как её зовут? – максимально мягко задаю следующий вопрос, вновь боясь перейти черту дозволенного.

– Камилла. Кэми, – слышу в низком баритоне слишком много болезненных ноток, всё ещё не понимая истоков этой самой боли.

– Значит, ей сейчас… – отстраняюсь, взглянув Маэлю в глаза, – семь?

В груди начинает колоть от осознания, что где-то там есть девочка, которая называла моего Маэля папой до его приезда в лагерь, бежала к нему в объятия и крепко обнимала за шею, просила почитать ей сказку на ночь, упрашивала покатать её на качелях и слёзно умоляла купить новую игрушку, на которую ему не хватало денег, потому что он отказался от наследства отца.

Ухожу в мысли, слегка хмурюсь, переведя взгляд в сторону, и не замечаю, что Маэль затихает. Затихает надолго, и я только спустя несколько минут вспоминаю, что задала ему вопрос, на который он так и не ответил. Когда я наконец нахожу его взглядом, вижу в голубых глазах скопившиеся слёзы. Моментально начинаю выдыхать чаще, уже примерно догадываясь о совершенно несчастливой концовке этого романа, но до последнего надеюсь на счастливый финал.

– Маэль? – едва слышно произношу его имя, чувствуя, как холодеют мои пальцы.

– Она никогда не… никогда… – начинает Маэль, и первая слезинка скатывается по его щеке, цепляясь за лёгкую щетину.

Он не произносит ни слова больше, лишь поднимает к моим глазам отчаянный, почти кричащий о боли взгляд. Не справляюсь с эмоциями, которые захлёстывают меня в один миг, и, прильнув к Маэлю вплотную, обнимаю его крепко, прижимая к себе. Он утыкается носом в моё плечо, а я начинаю физически чувствовать хаотично бьющееся, отбивающее каждый новый болезненный удар сердце, которое вот-вот выпрыгнет из его груди.

Какая я дура. Нет, я самая настоящая дура! Зачем полезла в это всё? Зачем спрашивала, удовлетворяла своё любопытство… А я ведь понятия не имела, что всё закончится именно так. Бедный Маэль… Наверняка Сэм на почве своего нескончаемого горя устроила ему знатную нервотрёпку. Но её я тоже могу понять. Потерять первого ребёнка, ещё и в таком молодом возрасте…

Нет, я не хочу её понимать. Я даже представлять это боюсь. Случись это со мной, не знаю, что бы я сделала. Наверное, вообще не смогла бы жить дальше.

Начинаю ненавидеть себя. Начинаю ненавидеть себя ещё больше, чем раньше, ведь теперь из-за моей халатности и глупости я делаю больно ещё и Маэлю. Он неровно, судорожно вздыхает, сжимая пальцы на моей спине, отчего кофта начинает мяться. Чувствую, что должна сказать что-то, поддержать его, но в моей голове образуется полный вакуум. Я не знаю, как вести себя, какие слова подобрать, как быть ему опорой сейчас, когда он нуждается во мне больше всего.

Медленно отстраняюсь от Маэля, продолжая дышать так же прерывисто и болезненно с ним вместе. Поднимаю взгляд выше, ожидая увидеть в голубых глазах что угодно: разочарование, боль, ненависть к себе, к несправедливости мира, несчастье, тоску по умершей любви, но вижу только пустоту. Тёмную, заросшую отчаянием пустоту, из которой мистер Мартен не может выбраться вот уже почти семь лет подряд.

Не придумываю ничего умнее и касаюсь краёв кофты, аккуратно начиная приподнимать её вверх. Маэль скользит взглядом по моему телу, и постепенно его глаза наполняются горячим желанием. Радуюсь, что он начинает чувствовать хоть что-то – пусть всего лишь возбуждение, но и это лучше, чем вовсе ничего – и тяну ткань выше. Маэль молчит, наблюдая за моими действиями.

Закусываю губу, когда кофта цепляется за бюстгальтер, и мне приходится с усилием потянуть её вверх. Одним движением скидываю часть одежды со своего несовершенного тела и бросаю её в сторону. Чувствую себя полностью голой, хоть на мне ещё красуются джинсы и лифчик, но у меня возникает ощущение, что голубые глаза, внимательно разглядывающие частично открытые им участки этого нелепого тела, могут видеть сквозь слои одежды.

Маэль умеет читать мысли. Неужели вы думаете, что он вдобавок к этому не обладает ещё какой-нибудь суперспособностью?

– Что ты делаешь? – спокойно спрашивает мистер Мартен, ещё раз проскользнув взглядом по моему голому животу.

– Я не знаю, как тебя поддержать. Это всё, на что я способна, – мои губы образуют нервозную улыбку.

– Меня не надо поддерживать, – Маэль ответно слабо улыбается, и я вижу, насколько трудно ему было это сделать. – Хотя, если ты не против…

Ладони мистера Мартена ложатся на мою талию, соприкасаясь с моей разгорячённой кожей. Слегка выпрямляюсь, двинувшись вперёд на автомате, и, прикрыв глаза, судорожно вздыхаю.

– Ты ведь не против?

– Не против. Почему ты спрашиваешь? – касаюсь его шеи, приблизившись вплотную, и уже чувствую, как руки Маэля спускаются ниже, цепляя край джинс.

– Здесь довольно светло. Тебе комфортно?

Ах, точно. Маэль ведь знает об ещё одной моей позорной особенности – редкому проявлению отвращения к собственному телу. Да, Сэм, наверное, никогда не имела таких загонов, именно поэтому Маэль так сильно любил её. И видел в ней совершенство. Потому что она и есть чёртово совершенство.

Да твою за ногу! Маэль ведь попросил не сравнивать себя с его женой, но я, даже узнав всю правду, продолжаю это делать. Будто то, через что Сэм прошла, не сделало её судьбу труднее, а наоборот – выставило её в более прекрасном свете. Будто она – такая сильная, идеальная, но сломленная прекрасная принцесса, своим неимоверным горем заставляющая Маэля вновь и вновь падать перед ней на колени и обещать сделать её самой счастливой в мире.

– Комфортно, – вру, выдавая желаемое за действительное.

Я очень хочу полюбить себя, но не понимаю за что. Просто не могу увидеть, за что меня может полюбить хоть кто-то – я недостаточно умна, недостаточно красива, недостаточно женственна, недостаточно сильна, недостаточно добра, недостаточно хитра. У меня нет увлечений, от которых захватывает дух и за которыми не замечаешь времени. У меня нет уверенности в завтрашнем дне, нет понимания, чем я буду заниматься в будущем. Я ничего из себя не представляю, но так отчаянно хочу быть хоть кем-то, именно поэтому бессовестно примеряю на себя роль катастрофически несчастной женщины, в которую влюблён мужчина, спасший мне жизнь.

Маэль укладывает меня на спину, стягивая джинсы с моих бёдер, но я понимаю, что делаю это только ради него. Кажется, я снова, словно по кругу, возвращаюсь к пренебрежительному отношению к себе, заглушив собственные чувства.

Но я просто… просто не могу не поддержать Маэля в этот трудный для него момент, делая это, потому что мне не всё равно.

И это правильно. Ведь правильно?..

Чувствую мягкий поцелуй в шею и прикрываю глаза, скользя ладонями по обнажённой спине Маэля. Его руки сползают вниз по моему телу. Невольно сжимаю пальцы, царапая кожу ногтями, и Маэль тут же останавливается, застыв в одном положении. Думаю, что он просто в очередной раз испугался за моё ментальное здоровье – что меня выбешивает в ту же секунду, – и раздражённо ёрзаю, небрежно кинув:

– Продолжай. Всё в порядке, – касаюсь ладонями его шеи, притягивая к себе, но он остаётся в том же положении, опираясь руками на поверхность кровати. – Что такое? – менее уверенно спрашиваю, приподнимаясь на локтях.

– Я… я, кажется, не хочу, – едва слышно произносит Маэль, а я сильно нахмуриваюсь, не веря своим ушам.

Не хочет?! Это как так?

– Маэль, я не понима…

– Я впервые не хочу забываться в алкоголе и сексе, – Маэль перебивает меня, и я поджимаю губы.

– А чего ты хочешь? – смотрю на него и спустя несколько мгновений встречаюсь с голубыми глазами взглядом.

– Хочу, чтобы ты меня обняла.

Голос Маэля отдаёт болезненной безысходностью. У меня возникает ощущение, что он никогда ещё в жизни не чувствовал искреннего объятия, в которое вложили трепетность отношения и всю свою безграничную любовь. Объятия, которое позволяет ощутить, что ты не один. Что кто-то рядом и любит тебя, несмотря на все твои недостатки, ошибки, неправильные решения. И что этот кто-то готов всегда поддерживать тебя и быть на твоей стороне, что бы ты ни сделал.

Потому что в этом и состоит настоящая любовь – принимать любимого в любых его настроениях и состояниях, ведь ничто не способно изменить твоих чувств по отношению к человеку, которого ты когда-то полюбил таким, какой он есть.

Моментально понимаю Маэля, ведь всю свою сознательную жизнь мечтаю о таком же искреннем, полном тепла и любви объятии, которое я ровно так же, как и мистер Мартен, никогда в своей жизни не ощущала по-настоящему.

– А я хочу обнять тебя.

Маэль сжимает челюсть, посмотрев на меня по-новому. Замечаю в его взгляде немую благодарность, но сама не понимаю, за что он меня мысленно благодарит. Маэль аккуратно сгибает руки в локтях и опускается на меня сверху, уложив голову на мою грудь. Моя правая ладонь скользит вниз по его спине, а пальцами левой я зарываюсь в его волосы. Маэль елозит, укладываясь удобнее, и приподнимается чуть выше: так, что я, опустив голову вниз, касаюсь губами макушки его головы. Прикрываю глаза, наконец ощутив то самое спокойствие, о котором говорил Маэль некоторое время назад.