Морок и Пламень

Глава 18. Подземелье и Башня

Салли намного обогнала ведьм и уже подлетала к Хэллоуин-тауну, оставляя за собой вьющийся шлейф облетающих зелёных листьев и розовых лепестков олеандра. Когда она прилетит, на прутиках метлы не останется ни цветочка, но Салли не грустила по этому поводу. Чудо совершилось: в душе у неё всё ожило, и это останется с ней надолго, а метла… Это просто метла.

Салли держала курс строго на запад, и восходящее солнце ласково согревало ей спину. Она часто оглядывалась и подставляла светилу лицо, счастливо жмурясь. А солнце постепенно сплющивалось, рыжело и обретало знакомый оскал. Как хорошо дома!..

Но что это? Ближе к городу в воздухе стали попадаться клочки дымки грязно-серого цвета. Они уплотнялись, сбивались в почти осязаемые облака. Там что, горело что-то внизу? Запах гари и правда присутствовал, но довольно слабый для такой плотности дыма.

Салли, не веря своим глазам, опустилась ниже. Она так надеялась, что заплутала, сбилась с пути, ошиблась городом… Но нет. Над сгустившейся серо-чёрной, будто траурной, вуалью сияло единственное в своём роде хэллоуинское солнце-тыква, а ниже… Ниже безошибочно угадывалась ратуша, Кислотный фонтан, дом Джека… У Салли внутри всё оборвалось. Нет. Не может быть. Хуже, чем раньше… Она пролетела несколько кварталов над городом, в котором воцарилась вечная ночь, и закашлялась от слабого, но едкого запаха дыма. Неужто всё было зря… Салли взмыла вверх и чуть не столкнулась с ведьмами. Хорошо, что они здесь.

— Что за чертовщина… — озадаченно пробормотала Зельдаборн. — Пока нас не было, здесь ничем не воняло. И воздух был чист, как слеза девственницы…

Хельгамина расширила ноздри, вдыхая запах гари.

— Он мстит.

— Кто?! — вылупилась на неё сестра.

— Морок.

* * *

А за два дня до этого Джек сразу после рассвета проскользнул по прозрачным, залитым оранжевым светом улицам незамеченным. Мостовые покрывал слой бутылок и спящих горожан, которые весело и вкусно провели весь предыдущий день и ночь. Тревожить их беззаботный сон Повелитель тыкв не собирался. У него было Дело, и он не хотел, чтобы кто-то потревожил его. Джек направлялся в единственное место в городе, где, пожалуй, его никто бы не стал искать — в подземелье Уги-Буги. Был ещё Чёрный лес, но для целей Джека он не подходил.

Повелитель тыкв перешёл по мостику рядом с кривеньким домом Шито, Крыто и Корыто, спустился по шесту и, ощущая острый приступ ностальгии, отпер висячий замок и проник через овальное зарешёченное окно, больше напоминающее вход в пещеру. Несколько одичавших летучих мышей испуганно вспорхнули с его пути.

Здесь всего около трёх месяцев назад он с ужасом обнаружил прикованными к платформе Санту и непонятно откуда взявшуюся Салли и едва успел их спасти от встречи с кипящей лавой — любимой казнью мешка-садиста. Так Уги, вероятно, компенсировал для себя отсутствие Пламени… Казалось, что прошло уже лет сто. Джек по глупости тогда сам заварил эту кашу, да и теперь поучаствовал — своими валентиновскими приключениями…

В подземелье было просторно и обустроено в соответствии со вкусом бывшего владельца. Огромная и неподвижная теперь рулетка с недурно фехтующими карточными королями по периметру, гигантские циркулярные пилы с прикованными неживыми скелетами, которых никто не удосужился похоронить, игровые автоматы — однорукие бандиты, стреляющие настоящими пулями… Никто не спускался сюда с того Рождества. Джек тогда приказал заделать трубопровод, ведущий из домика троицы в подземелье, а окно закрыли щитом и на засов.

Но режущий зрение неестественностью яркий неоновый свет до сих пор озарял угрюмое подземелье. Чувствовалась работа Финкельштейна — надёжность, долговечность, экологичность. Энергия для освещения и адских механизмов бралась от теплоты всё той же лавы, которая здесь протекала совсем близко к поверхности земли.

Карточные короли, однорукие бандиты — отлично! Лучших мишеней и представить нельзя. Гораздо лучше, чем ажурные, мгновенно обращающиеся пеплом снежинки. Если Хэллоуинское пламя — судьба Джека, то он должен научиться с ним обращаться. Не можешь побороть — приручи. Или укроти. Он не имеет права находиться рядом с хэллоуинцами, зная то, что теперь знает, и ничего с этим не делать.

И следующие несколько часов Джек провёл наедине с Пламенем. Первый раз он делал это настолько осознанно. Не в приступе злобы или страха, не в смертельной опасности, не против воли.

Сосредоточься. Почувствуй жаркое, но не обжигающее тепло в груди. Дай ему стечь к ладоням. И вот он — красивый, завораживающий, живой, как бьющееся сердце, — огненный клубок танцует на твоей ладони. Не причиняющий вреда тебе и смертельно опасный для всех остальных. Ты прав, Джонатан, Хэллоуин тебя забери, это чертовски приятно! Но… Но. Ты правил шесть лет, а я сто пятьдесят шесть. Наверное, это что-то да значит.

Повелитель тыкв осторожно отвёл руку назад и метнул шар пламени в голову ближайшего короля. На крашеном металле осталась чёрная отметина, огонь разбился на сотни колких искорок и исчез. Теперь в самого дальнего короля. Попал в грудь. Ещё раз и ещё. Вот так. Теперь попасть в острие его отставленного кинжала. В острие. Не в руку, не в гарду, не в середину — в острие. Раз, другой, третий…

А на четвертый уже не хватит сил.

Перерыв.

В один из таких перерывов Джек отогнул ворот рубашки и на всякий случай проверил механическое сердце. Нет, всё нормально, Пламя на него не влияло, оставляя неопалимым, хотя и зарождалось в груди.

Джек и сам толком не знал, зачем тренирует меткость, но почему-то ему казалось, что она ему ещё пригодится. Если уж тебе дано оружие — научись им владеть, чтобы в нужный момент суметь защитить себя и… кого-то ещё.

И вторая часть задачи — не менее, если не более важная. Сдерживание. В последнее время у него выходило неплохо, и рукопожатие с Валентином — тому пример. Но осечек быть не должно. Сумеет ли он когда-нибудь настолько виртуозно овладеть Пламенем, чтобы коснуться Салли, несмотря на действие валентиновских чар? Вот вопрос. Джек не стал пробовать в первый же день. В первый день он развешивал листы с именами своих врагов на уже опалённые лица карточных королей и старался не извергнуть огонь, касаясь их. Если уж получится с ними, то остальным хэллоуинцам, даже если они ненароком его разозлят, опасаться нечего. Почётное место было отведено Владыке сердец.

Получалось… приемлемо. Но к концу дня Джек настолько обессилел, что остался в подземелье ночевать, устроившись прямо на платформе для казней близ закрытой теперь диафрагмы. Неважный это был сон. Всю ночь ему снился то облепленный прожорливыми жуками король Джонатан с головой Вервольфа, то привязанные к циркулярным пилам друиды, то наступающие на него карточные короли, которые слишком быстро вертели своими кинжалами, а он отбивался от них постепенно гаснущим Пламенем… И волчьей ягодкой на торте — горящая Салли, которую он во сне называл Луайне…

Проснувшись совершенно разбитым, вне времени в неменяющемся мертвенном свете пещеры, Джек решил, что на ночь он здесь больше не останется.

Но план есть план — весь день опять прошёл в изнурительных, жарких тренировках. Стрелять по неподвижным мишеням каждый повелитель тыкв сможет, а вот по движущимся — тут уже нужно оттачивать мастерство.

Джек нашёл кнопку запуска механизмов, и гигантская рулетка, всё убыстряясь, набрала ход. Короли с большой скоростью завертели кинжалами — попробуй попади. Джек почувствовал настоящий азарт. Он зажигал и зажигал огонь, уже почти не ощущая усталости, и старался попасть небольшими пламенеющими сферами в клинок выбранного короля. Особенно вёртким почему-то оказался Пиковый король с надменным и одновременно насмешливым взглядом неживых глаз. Он всякий раз хоть на дюйм успевал отвести свой кинжал от летящего смертоносным светлячком пламени. И как будто презрительно щурился: что, проиграл? Опять проиграл?

Джек разозлился не на шутку. Ах ты, Пиковый король! Сейчас я сделаю из тебя Даму!

Оборот рулетки. Бросок. Огненный шар, чиркнув по торцу карты, уходит в темноту пещеры. Оборот. Бросок. Подпалить наглецу ухо. Оборот. Бросок. Оборот. Оборот. Оборот.

Наконец на невесть каком по счёту обороте Джеку удалось попасть точно по центру бешено вращающегося клинка. Механизм привода от высокой температуры заклинило, и кинжал замер безжизненным куском металла. А Пиковый сразу перестал смотреть так самоуверенно, ха!

Повелитель тыкв остановил вращение рулетки, и ноги его едва не подкосились. В процессе он ощущал силу и возбуждение, но сейчас его опять как будто придавило к земле от усталости.

Да, до филигранной меткости ему ещё далеко, хорошо, что огонь сам по себе имеет большую зону поражения… И несколько схваток подряд он может не выдержать.

Отдохнув, Джек снова запускал рулетку, зажигал огонь и разил уже покрытые опалиной кинжалы королей. А когда уставал, то вызывал у себя негативные эмоции или думал о Салли и пытался сдерживать пламя. И только карманные часы отмеряли утро, день, вечер… Лишь ближе к ночи Повелитель тыкв выбрался из подземелья и, ни жив ни мёртв, пошёл домой.

Дело продвигалось…неравномерно. В меткости он достиг значительных успехов. Но листок с именем Салли вспыхивал моментально, как раньше снежинки на кладбище. Если здесь и будет прогресс, то на это, возможно, уйдут годы вынужденного одиночества. Оставалось только надеяться на план «Б» — когда Док снимет своё поле.

По пути Джек встретил Мэра, который по собственному почину развозил по домам третий день празднующих горожан. Видимо, иначе утренняя картинка градоначальнику не нравилась. Мэр проводил своего короля обиженным взглядом, но Джек сделал непроницаемое лицо и прошёл мимо. Это всё подождёт…

От Крыто и компании не было никаких известий, и завтра он планировал сходить к башне сам.

Перелистнув календарь на 21 марта, День весеннего равноденствия, кажется, особо чтимый у ведьм, Джек с тяжёлой душой погрузился в сон.

* * *

Салли пришлось изрядно поплутать в мутном смоге, прежде чем она зависла точно над башней Финкельштейна. Ведьмы не отставали от неё, видимо, полные решимости передать её Доку с рук на руки, как некий «особо ценный груз».

При их подлёте, который засекли следящие приборы учёного, защитное поле с затухающим жужжанием отключилось, и наездницы без происшествий подлетели к двери. Там их уже встречала Джуэл, как всегда безукоризненно одетая и причёсанная. При виде совершенно осмысленного взгляда Салли, её абсолютно здоровой руки, уверенных движений, Джуэл так и подалась назад, схватившись рукой за грудь. Она-то, сидевшая с Салли ночные смены, прекрасно слышала весь бред, который выплескивало замутненное сознание несчастной, её отчаяние и желание оборвать все нити, связывающие её с этой жизнью.

А сейчас перед Джуэл стояла высокая, прямая, как молодое деревце, нежить с живым, ясным взором, румянцем на щеках, немного уставшая и встревоженная, но полная сил и какого-то нового внутреннего спокойствия. Откуда только взялась эта королевская осанка, при отсутствии скелета?