Zero. Обнуление

Национальная галерея искусств, Вашингтон, округ Колумбия

Вообще-то Сай не очень верит, что Саманта Крю покажется. Как-то сомнительно, чтобы на свете были настолько доверчивые люди, что бы там ни говорила Соня о психологическом профиле Сэм.

Он весь издергался, как на иголках, и от него определенно никакого толку в центре управления, где «Ясновидец» до сих пор не может нащупать свою мишень. Похоже, его трудность – и не только когда речь заходит о Саманте Крю – заключается в самой непоследовательности смертных: шум, мутации, анархия чувств, судороги непредсказуемых поступков, взрывы, не подчиняющиеся моделям, то есть, короче говоря, удивительная беспорядочность, определяющая людскую натуру. Каковы же у алгоритма шансы против всего этого внутреннего хаоса? Именно это остается решающей задачей на будущее – перекинуть мостик между исчислимым и непостижимым, между машиной и переменчивой, нестабильной, управляемой страстями человеческой душой, и этому он посвятит все свои ресурсы и остаток своей жизни.

Залы галереи, по которым он бродит, завораживают. Каждому присвоено имя покойного магната. Величественные, импозантные, они профинансированы титанами Позолоченного века[68], верившими, что их душам и репутациям будет даровано искупление в последнюю минуту, если они вбухают свои нажитые неправедным путем доходы в нечто «для народа» в месяцы угасания перед встречей с Творцом. «А я разве не такой?» – гадает он, вожделея бессмертия и самооправдания, – но только не в кирпичах и штукатурке, а в единицах и нулях.

В ухе у него наушник, а на воротнике искусно сработанный микрофон размером с ноготок младенца. Его специальные очки позволяют Соне и ее скрытой команде, базирующейся в двух кварталах отсюда, видеть то же, что и он. Сегодня он не выряжен кибермонахом, чтобы снизить шанс быть узнанным и пасть под напором немытой толпы, жаждущей автографов, селфи, советов, благословений. Только джинсы и обычная рубашка. С виду будто упражняется быть собственным папочкой. Или начинающим журналистом, которому перевалило за сорок. С собой у него папка, блокнот и перо.

Охранники галереи в каждом зале небрежно окидывают его взглядами, пока он разыгрывает интерес к полотнам на стенах. У него нет сумки, заслуживающей подозрений и обыска. Выглядит достаточно белым, достаточно богатым – и в очках, – чтобы присматривать за ним лишь вполглаза. В центральном зале высится лес толстых зеленых мраморных колонн, обступивших фонтан, увенчанный обнаженным юнцом. У юнца крылышки на пятках. Меркурий, посланец богов. До Сая вдруг доходит, что в садике его арендованного особняка стоит копия такого. А может, ровным счетом наоборот. Как раз Меркурий, раздумывает он, мог бы быть святым покровителем того, чем занят Сай: доставкой посланий от всемогущих к немощным и обратно.

Сворачивает направо и садится на широкую центральную скамью, где потише. Предположительно это сиденье для желающих поглазеть в самозабвенном восторге на гигантскую картину маслом напротив. Замечательно, если любишь подобную хрень, но Сай предпочитает фотографии – ясное изображение, никаких личных впечатлений, только факты.

Глядя на подростка, пялящегося на алтарный образ, он берет телефон. И тут вдруг поднимается шум, галочий галдеж, и зал внезапно заполняется вереницей учеников младших классов, поголовно в ярко-желтых футболках, а пасет их десяток малость измотанных женщин с длинными прямыми мелированными волосами. Дети идут парами, держась за руки, озираясь по сторонам, а рты у них – без преувеличения – разинуты от удивления, образуя перманентное инфантильное «ого!», словно новоприбывшие на планету озирают плоды коллективных трудов человечества. Их сопровождающие направляют детей в следующий зал, а Сай провожает их взглядом, завидуя детским восторгам. Куда подевалось его собственное невинное удивление? Что с ним стало? Когда он в последний раз ловил себя на созерцании волшебного мгновения, подавлявшего способность объяснить его или желание им завладеть?

– Это вы Уоррен?

Он оборачивается. Подросток в бейсболке и худи Университета Айовы смотрит на Сая, потом на часы, потом снова на Сая – уже озадаченно, словно что-то не сходится.

Уоррен? Мило, Сэм, очень мило…

– Ага. А что?

– Дама дала мне пятьдесят долларов, чтобы я подождал тут до трех, а потом отдал вам вот это.

Сай выхватывает листок из руки паренька.

– Когда? Где?

– На улице, час назад, вроде того.

– Как она была одета?

– Одета? Фиг знает. Ну, типа темные очки. Бейсболка. По-моему, белая. – Подавшись вперед, он вглядывается в Сая. – Эй, ого… Вы же Сай Бакстер?

– Нет, я Марк Цукерберг[69].

Сай уходит обратно в могучий мраморный лес, пока пацан не опомнился. Извлекает телефон, одновременно разворачивая записку.

«Восьмая Северо-Западная, 560, многоярусная парковка. Вниз по пандусу на подвальный уровень 2. Десять минут. Идите пешком».

Это еще что, квест в реале?

– Сай! – Голос Сони в ухе. – Высылаем машину.

– Некогда.

Миновав охранников, он торопится на улицу.

1 День 22 часа