Путь длиною в смерть

Глава 13. Горе – яд змеи

Ветер гуляет меж домов скромного поселения Сканды. А точно ли это ветер стонет, пролетая под балками и мхами, или же он как вестник разносит скорбь и потерю молодой вдовы? Жители изо дня в день задаются этим вопросом, но не находят ответа. Минул седьмой день со дня смерти воинов и конунга. Прибрал ли власть к рукам его старший брат – неизвестно, да и мало кого волновало в такое время.

Солнце не желало появляться на небосводе, лишь тускло издалека давало о себе знать, выныривая ненадолго из-за тяжёлых облаков. От того казалось, что вся неделя – это один очень долгий день. Илва сидела в темной комнате, которую совсем недавно они делили с Хэльвардом. Он единственный кто объединял ее и семью Бьярни, и вот теперь пора было покинуть дом, ставший вдруг чужим.

Хенрика и Йорунн боролись с тем же недугом, но переносили его на ногах, продолжая жить, и храбриться друг для друга. По ночам Ульве слышала, как плачет мать погибшего воина, а отец тихо что-то ей шепчет в ответ. Однако с каждым днём слез становилось все меньше, и теперь печаль легла на лица Бьярни глубокими морщинами. Они и слышать не хотели, чтобы Илва уходила от них, наверно поэтому и еще от бессилия девушка по-прежнему оставалась в душной каморке.

Погружаясь в забытьё и выныривая в такую же черную комнату трудно было различить, где реальность, а где сон. Отдохнувшей она себя не чувствовала ни там, ни здесь. Хенрика приносила под дверь свежий хлеб и мед, но тот оставался нетронутым. Стуча в дверь и умоляя вдову поесть, слышала лишь тишину. Илва целиком и полностью заперла себя в клетке собственной боли и страданий.

Она хотела бы натянуть улыбку, притвориться, будто все в порядке, но как только открывала рот с просьбой не беспокоится, то не могла вымолвить ни единого словечка. Они застревали в глотке, оседая в желудке и легких, словно проглоченные камни. Так и приходилось сидеть как рыба, разинув рот. Всего один раз ее губ касалась вода, когда заглянула Симона. Не став церемониться, женщина сжала челюсти девушки, как ломовой лошади и влила в глотку неизвестный отвар. Но больше ворожея не приходила, не в силах выдержать муку, на которую сама себя обрекла ее ученица.

Собрав все свои скромные пожитки, не без труда встав, Илва поняла, что кружится голова, она попросту упадёт, и вместо этого плавно опустилась на пол, глядя на свои шелушащиеся от недостатка влаги ладони. Серебряное кольцо слабо блеснуло на пальце, напоминая о былом счастье. Уже три дня в ее рту не бывало ни крошки. Желудок скручивало тугим узлом, как только она смотрела на пищу. К чувству голода постепенно привыкаешь, а ослабнув от горя, и вовсе перестаёшь замечать нужды организма.

Она уже собиралась было попробовать снова встать, как в дверь постучали, и тихий голос Хенрики оповестил о приходе гостьи. Девушка надеялась, что Симона пришла за ней, но это была Киа.

– Ты чаво на полу то? Застудишься.

Подняв под локоть подругу, ставшую как пуховая перина, Орм усадила Илву на полок.

– Собралась куда?

Девушка ничего не ответила, лишь повернула голову в сторону, смотря на дверь. Это было сложно, так как подруга перекрыла выход своим тугим животом.

– Ну и чо, есть то собираешься али помереть вздумала?

Илва лишь помотала головой. С гримасой отвращения Киа протянула девушке миску супа.

– На, ешь!

Увидев отсутствие какой-то реакции, Орм поднесла суп ещё ближе к лицу Илвы и кинула, словно собаке. Миска поднялась в воздухе, опрокинувшись аккурат той на одежду. Бульон обжёг Ульве живот, она дёрнулась и зашипела.

– Ааа, значить говорить все-таки можешь. Нечаво со мной в молчанку играть. Я тожа потеряла близкого мне человека, но не раскисаю тут. Хэльвард бы хотел…

Илва вдруг ужасно разозлилась.

– Это уже не имеет значения! Он мертв, али у тебя глаза заплыли, и ты не увидала, что его теперь сожрут черви??! Зачем ты пришла? Тебя не было рядом в наши счастливые дни, не приходи и в плохие.

Взрыв гнева полностью опустошил вдову, она вновь опустилась на спальное место, забыв про грязную одежду и стекающую по ней жижу. У Кии заходили желваки, она сжала кулаки и с ненавистью крикнула.

– Мерзко смотреть на тебя! Хэльвард был бы жив, выбери он себе пару под стать!

Ей удалось привлечь внимание Илвы, голова ее дёрнулась, упав на бок, густые волосы накрыли половину лица.

– Тебя чтоль?

– Именно! Я бы сумела его защитить. Не раздумывая, отдала бы за него жизнь! А он выбрал себе какую-то трусливую тварь, которая даже на корабль ступить не может! Ты вообще ни черта не понимаешь! Кто ты, Илва?? Воительница из тебя никакая, ворожея тоже не получается, дак кто же такая??

Лицо Кии раскраснелось. Выдавив тираду, дыхание ее стало тяжёлым и прерывистым. Прежний голос раздался где-то в недрах разума.

– Не сссслушшшай деффкуу.. Нннее ссслушшаай.. Уддарьь ее по ссккотскомму лицуу.. Змея шшиппитт да не броссаетсяяя.. Змеяяя шипитт да не броссситттсся..АХА-ХА-ХАХ!

В комнате раздался громкий хриплый смех, прокатившийся по иссохшемуся горлу. Илва вторила смеху неизвестного голоса. Орм встрепенулась и даже испугалась такой внезапной реакции на свои слова.

– А я все думала, не для него ли ты траву тада просила. А оно вон оно как. Да только плевать мне уже на это, и на твои пустые слова. Все это не имеет смысла..Хэльвард не любил тебя, но и это теперь не важно..Я имею право горевать по своему мужу, а ты – нет. Я всего лишь хотела бы попрощаться с ним.. Проваливай к себе домой! Видеть тебя не хочу!

Теперь все встало на свои места, появилось понимание такого внезапного отдаления подруги. Вероятно, той делалось неуютно от счастья молодых, которого она так жаждала для себя.

Будто в замедленной съёмке Илва увидела, как на нее летит рука Кии, в попытке отвесить пощёчину, но по велению какой-то внутренней силы девушка успела перехватить руку подруги и зарычать. Казалось, все тело вибрирует от этого звука. Ногти удлинились, превращаясь в настоящие звериные когти и еще крепче сжали запястье, впиваясь в него. Орм зашипела в попытках вырваться.

– Не смей…

Внутренний голос вновь прошептал.

– Ззмееяяя… Прижмии зззмееюю.. Впейсяя в глоткуу.. Оощщути кроффььь…

Подавая взявшееся из ниоткуда желание именно так и поступить, Илва оттолкнула воительницу. Та сверлила ее взглядом, потирая исцарапанную руку. Сменив гнев на милость, Киа уже в дверях добавила.

– С чаво ты взяла, что не сможешь попрощаться?

Ульве подняла взгляд полный скорби и обречённости, намекая на очевидное нежелание слышать глупости.

– Слыхала я одну былину. Про девицу, что отправилась в Вальхаллу вслед за любимым. И даже душу его вытащить сумела.

Надежда полоснула по сердцу сильнее топора. Как говорила ворожея – в былинах всегда правду говорят. Неужели это возможно?

– Чья былина то была?

Изо всех своих сил, рождённых из надежды и веры, Илва встала и протянула руки к бывшей подруге.

– Уже и не вспомнить, давно енто было. Ты у Симоны спроси, она точно знает.

Воительница отпрянула. Обе понимали, что это их последняя встреча, последний разговор двух ранее близких подруг. От того было немного грустно, но так же неизбежно как смерть. Кивнув на дорожку, Киа покинула дом Бьярни.

***

Наспех глотнув воды, распрощавшись с четой Бьярни, девушка поспешила в родной дом, где родилась и росла целых пятнадцать зим. Опираясь на палку, подобранную в одном из дворов по пути, не обращая внимания на косые и сочувствующие взгляды, она кое-как добрела до нужного забора. Все здесь напоминало о почившем муже. Забор и тот поставлен любящими руками. Едва переступив порог, отбросив палку в сторону, Илва заметила накрывающую на стол Арне.

– Ждала кого?

– Тебя. Каво ишо я могу ждать? Садись, поешь. Кожа да кости остались. Без слёз не взглянешь.

Илва проигнорировала просьбу, звучащую словно приказ. Бросив вещи на пол, девушка схватила ворожею за руки, отвлекая ее от дела.

– Матушка, прошу, выслушайте. Мне необходима ваша помощь.

– Сначала ешь.

Грубо выдёрнув руки из мягких сухих ладоней, Симона с грохотом поставила перед дочерью чашу. В нетерпении Илва уселась за стол, заставляя себя отщипнуть кусочек краюшки и проглотить, запивая студёной водой.

– Мама, а скажите, правда ли есть былина про девушку, что отправилась вслед за мужем в Вальхаллу?

Старая женщина кивнула, не сводя глаз с помощницы.

– И енто правда все?

– Скажи, дитя, а кто тебя надоумил? Сама бы ты и не вспомнила ее.

Илва вновь не ответила, сделав еще глоток жидкости, обжигающей горло своей холодностью.

– Мне надобно туда, маменька. Умоляю, я знаю, ты сумеешь открыть врата. Только тебе одной енто под силу!

Не в силах усидеть на месте, Илва бросилась перед ворожеей на колени, дёргая ту за подол чёрного одеяния. Арне смотрела на названную дочь сверху вниз и вновь не узнавала. Осунулась и без того худая девица, ставшая ныне похожа на скелет, плотно обтянутый кожей. Волосы, некогда блестевшие не хуже лунного света теперь стали тусклыми, хуже скисших сливок.

– Чую змея на твоем сердце плотным кольцом лежит. Стало быть, подруга в гости забегала. Вот только не все тебе известно, милая моя…

– Умоляю! Мне б только проститься с Хэльвардом. Сказать прости, рассказать, что все хорошо будет, убедиться, что он дождётся меня… Пожалуйста, милая мама…

Еще вчера Илва думала, что слёзы ее закончились, все выплакала без остатка, но тут они предательски полились горьким бальзамом на душу и губы.

– Нет его в Вальхалле.

Шмыгнув носом и утерев часть слез рукавом, девушка округлила глаза.

– В Вальхаллу воины попадают, что в бою свою смерть нашли, а Хэльварда исподтишка в спину ударили. Он в дороге скончался. Ивар сказал обратное шоб тебя защитить, дитя. Думается мне, Киа тоже знала об этом.

Сглотнув тяжеленный ком, едва сдерживая только что попавшую пищу в желудке, Илва закрыла глаза руками и недолго всхлипывала, а после словно вспомнила зачем явилась. Даже если бывшая подруга рассказала ей о былине лишь для того, чтобы со свету изжить, то это мало что меняет, и едва ли станет худшим наказанием, чем есть сейчас.

– Выходит в Хельхейм мне дорожка заказана.. Что ж, пусть так. Где Хэльвард, туда и мне надобно..

– Нет, дитя. Дело это сложное. Ты можешь и вовсе не вернуться. Горе оно как свеча, со временем тает…

Женщина хотела сказать что-то еще, но Илва соскочила так резко, что дух перехватило у старой ворожеи. Схватив лежавшее на столе лезвие, девушка приставила его к своему горлу. Едва надавив, по бледной матовой коже наметила свой путь дорожка алой крови. Вытаращив голубые ледниковые глаза, не отводя взгляда от Арне, впервые потерявшей самообладание, прошептала.

– Я найду иной способ туда попасть, ежели ты не поможешь мне.

Все, что смогла выдавить Симона это три заветных слова, произнесённые против собственной воли.

– Надобно три дара…