Путь длиною в смерть

Глава 9. Корни укажут путь

– Ты и правда водишь в лес молодняк, и каждый раз происходит одно и то же?

На вопрос ученицы Симона кивнула, не отвлекаясь от плетения корзины из тонких упругих прутьев ясеня. На продажу нужно сделать не меньше пяти десятков таких, ведь заговорённые знаткой ворожеей вещи всегда хорошо улетают с прилавков. Ходит молва, что в них рыба сама прыгает, и ягоды не прячутся под низкими тяжёлыми ветвями.

Илва скрупулёзно повторяла каждое движение Арне, но часто получалось слабо и неуклюже, а оставшиеся сучки до крови больно резали пальцы, приходилось переделывать, на что уходило гораздо больше времени. Однако девушка не стенала, упорно продолжая трудиться. Она закусила нижнюю губу, чтобы с уст не сорвался очередной вопрос.

– Ну чаво ждёшь. Ты ж не об этом спросить хотела, Илва. Аль не учила я тебя, чо надобно со мной прямо в лоб говорить. Енто с другими осторожничай. Боишься чо ли?

Девонька с любовью улыбнулась матушке.

– Не боюсь, мама. Лишь думаю, а имею ли я право на такие знания.

– Каждый имеет право знать то, на чо решился вопрос задать.

Внезапно остановившись и хлопнув по бёдрам ладонями, в которых все еще были зажаты прутья и инструмент, девушка наклонилась ближе к Видящей.

– Зачем своих убивать? Твой дух очень гордая птица. Высоко летает, все знает, дак зачем же костру животину отдала?

По-прежнему спокойно, ни на секунду не отвлекаясь от дела, женщина обдумывала свой ответ, а после все же пояснила.

– Дитя, скажи, чо самое священное для человека на земле?

– Семья?

Неуверенно попытала счастье Илва.

– Это опосля появляется. А с момента рождения чаво?

Девушка растерялась, опустив глаза на собственные кровоточащие пальцы.

– Тело?

Симона одобрительно кивнула.

– Самый священный и важный сосуд, как для бога нашего, так и для всего живого. Я чую боль каждого орла, парящего в небесах, и на горе сидящего. От скорби до переломанного крыла. Все они часть меня, а я часть всех них. Преподнося плоть птицы, я раз за разом отдаю себя Одину, а во конце тоже обращусь гордою птицей, да возложит мое тело, перо и кровь какой-нить юный ворожей. Таков круг жизни, моя дорогая. А када случится енто, не горюй по мне, Илва. Не надобно. Лучше помоги ближнему, да поминай меня иногда.

– И слышать ентово не хочу!

Со вспыхнувшей яростью произнесла Илва, с пущим рвением принимаясь плести корзину.

– Чему быть, того не миновать.

– Отстань, Симона, не вишь чоль, плету я, из-за тебя вон прутик сломала.

Ворожея подняла глаза от работы, оглядев с ног до головы родной образ девочки. Улыбка коснулась губ женщины, слушая ворчание помощницы.

Несколько часов спустя работы стало значительно меньше. Большая часть товара отправилась в глубь хижины, дожидаться своего часа. Симона встала размять затёкшие ноги и спину, выходя во двор. Не покидали головы Илвы последние наставления ворожеи, отчего глаза девушки защипало от слез. Она тут же шмыгнула носом, вытирая его рукавом рубахи, как услышала, что со двора ее кличут.

Киа и Хэльвард стояли во дворе, низко кланяясь Симоне. Не успела девушка выйти к ним на встречу, как старая женщина тихонько побрела в дом, потрепав на прощание ту за белу косу. Мужчина обнажил в улыбке ровные зубы, с темными отметинами на них.*23

– Не хошь потренироваться перед призывом? Так сказать испытать себя напоследок, а? А там уж сразу к горе двинем.

Илва вполоборота развернулась к двери, чтобы посмотреть, что скажет ей ворожея, но та вновь села плести спиной к гостям, это вполне можно было принять за положительный ответ.

– А Ивар не с вами?

– Приболел чот. Ну так он сказал, но по мне дак брешет. Неловко ему с тобой рядом теперь находиться, после твоенного отказа-то.

Киа рассмеялась на собственные размышления, ковыряя ногтем большого пальца наконечник сломанной стрелы. Илва понимающе кивнула, но старалась не расстраиваться из-за этого. У них ещё будет шанс объясниться и восстановить прежнюю дружбу. К тому же, где это видано, чтобы такая молодуха, как она да замуж выскакивала. Не дикари какие-то все же. Редко кто в Скъяльте и с соседних мест обручался в столь раннем возрасте, лишь по большой любви судьбоносной, не иначе.

На тренировку Ивар тоже не пришёл, впрочем, оно даже к лучшему сталось. Все были расслаблены, и даже мысль о грядущем призыве не тревожила умы и сердца воинов. То там, то тут взрывался громом смех и разговоры, пришедших испытать свои силы молодых людей.

– А слабо яблоко сбить с моенной головы, Хэл?

Киа побежала к щитам, закрыв его собственным телом и взгромоздив свежий плод на макушку. Девушка с вызовом и высоко поднятой головой глядела на мужчину.

– Не хошь попробовать, Илва?

Тихо спросил он у нее, натягивая тетиву.

– Ой, я могу в таку цель попасть ток копьём, но не ручаюсь, ежели по итогу яблоком окажется еёна голова.

Хэльвард хохотнул, что не мешало ему попасть точно в цель. Воительница победоносно крикнула, рывком вытащив стрелу из щита, и вернулась обратно, жадно впиваясь зубами, в сочный кусок, оставшийся от большого красного яблока.

– А ты в каку животину обратиться хотела бы?

Илва завела правой рукой волосы за ухо.

– Я как-то и вовсе об этом не думала. А ты?

Молодая воительница запрыгнула на деревянный стол, где лежал лук и села, сложив нога на ногу.

– Мне б хотелось чего-то такого же, как я. Резкого, быстрого, как стрела, но ток животину. Есть така?

Хэл будто и вовсе не слушал разговор девушек, он подошел к стогу частично разворошенного сена и вытащил один стебелёк, зажав его зубами.

Краем глаза Ульве заметила летящий прямо в Хэльварда предмет, и что было сил толкнула его в грудь. Мужчина удивлённо вскинул брови, как есть, упав на землю спиной. Одним быстрым движением Киа поймала рукой неровный круглый мяч из толстой местами обугленной кожи. Девушки переглянулись и прыснули со смеху. Илва едва сдерживалась, чтобы не засмеяться во весь голос.

– Вот енто я понимаю грация!

– Эй, я вообще-то медведь, а не кот.

С наигранной обидой промычал мужчина, садясь, однако смех вырвался и из его груди. Воительница сложилась пополам, одной рукой держась за стог.

– Ах так!

Хэльвард с диким рычанием поднялся, схватив Кию за плечи, и бросил прямо в сено, куда она сразу провалилась, и бросился к Илве, но та, взвизгнув, кинулась бежать прочь. Девушка, запинаясь и смеясь, не разбирая дороги, пробегала между стогов и куч травы.

Она резко остановилась в попытках перепрыгнуть растекшуюся грязь, но тут ей в спину врезался Хэл и они кубарем покатились по траве. Ульве оказалась на спине, все ещё подрагивая от смеха, над ней задыхаясь, навис мужчина.

Девушка ощущала на своей щеке его прерывистое дыхание, переводя взгляд от выглядывающих из ворота рубахи ключиц, до полных губ. Она остановила взор на его глазах, внимательно наблюдающих за ней. От того, как нежно смотрели на нее васильковые глаза, сделалось жарко. Позади послышались крики догнавшей их Кии.

– Я твой должник, Илва.

– Об чем ты толкуешь?

Хэльвард встал, и помог Илве подняться. Он улыбнулся ей широкой улыбкой.

– Ты спасла меня от попадания в голову мяча, и вероятной травмы. И хоть мое падение наземь было не менее позорным, но я готов вернуть тебе долг, када спросишь.

– Эй, Хэльвард!

Девушка не успела ничего сказать, как незнакомец отвлек мужчину и тот поспешил поздороваться со старым другом. Воительница, воспользовавшись тем, что они, наконец остались одни, подхватила ученицу ворожеи под локоть и повела обратно к лукам.

– Илва, мы же друзья, так ведь?

Без раздумий, пребывая в необъяснимом пьянительном состоянии эйфории, девушка кивнула.

– Хочу попросить кое о чем. Так чудесно совпало, что мне надобно к твоенной наставнице, но может, ты мне подсобишь.

Киа прижалась к уху Ульве.

– Не найдется ли травы у нее особой. Понимашь, нравится мне один парень, приворожить хочу. Слышала я, что есь трава такая, для влюблённых, не принесешь мне как-нить? Я отплачу, как положено, клянусь.

Девушка вмиг отрезвела. Слышала она о такой траве, и даже знала, где таковая растёт, но какое-то не хорошее предчувствие закралось внутри, и как бы Илва не хотела дать положительный ответ новоиспечённой подруге, не смогла его выдавить.

– Прости, Киа. Не по чести мне таки занятия. Аки хочешь все-таки траву найти, то вопрошай у маменьки моей, а я не могу.

– Да ничо, не страшно. Ладно, сама загляну тада.

Воительница, махнув рукой, улыбнулась молодой ворожее, продолжая идти, как ни в чем не бывало.

Так и развлекались они да веселились, вели разговоры, кормили щиты острыми наконечниками, пока не стало совсем темно, а вместо солнышка ясного не пришли короли ночи – холодные, но такие манящие звёзды.

***

Ритуал призыва духа было принято проводить у подножья горы Къйеракк. Всем известно, чем выше ты стоишь, связываясь с богами, тем ближе к ним находишься, а потому и связь сильнее. Къйеракк найдёт каждый, кто выйдет за пределы Скъяльта, обогнет по левую руку густую чащу и часть берега. От твёрдой суши до горных пород тянулся деревянный старый мост, по которому не побоясь пройти упрёшься в узкую расщелину, величиной с двух воинов идущих рука об руку.

Поднимаясь по ней все выше, ты постепенно оказываешься с другой стороны горы. При свете дня взору открывается природное великолепие бесконечного свободного океана, правее мощь крутых скал пугает острыми, словно выточенными каменными копьями, и кажется, что само солнце касается твоих волос.

Жители общины вереницей шли друг за другом, приглашённые издалека едва слышной музыкой самодельных барабанов. Чем ближе подходишь к Къйеракку, тем отчётливее становилась слышна музыка, виден свет. От самого моста были зажжены факелы, чтобы путникам было проще найти верную дорогу.

Киа и Хэльвард шли чуть впереди, Илва старалась не отставать, смотря им в спину. Мелкая дрожь внезапно подкралась к телу и нутру. Шаги мягкой поступью были и вовсе не слышны, в кромешной темноте девушка понимала, что идет не одна только тогда, когда кто-то принимался кашлять или тихо переговариваться. Стало ясно, что Къйеракк уже на расстоянии вытянутой руки, когда ушей коснулись ритмика громоздких инструментов, а так же голоса, рассказывающие балладу о маленьком человеке и большом звере. Обретя свободу друг в друге они поняли, что человек на самом деле был очень большим, а зверь внутри него не представлял опасности.

На созданной природой площадке, внутри горной породы было многим ярче. В центре полыхал огромный костер, обложенный булыжниками, а через каждые пару шагов блестели факелы. Поначалу это зрелище ослепляло, но когда глаза привыкали, то можно было узреть знакомые лица. Симона стояла у самого костра, спиной к стене, а лицом к сидевшим на травяных подстилках жителям.

Посещать призыв нельзя было только тем, кто ещё не достиг определённого возраста, все остальные пришли посмотреть на столь запоминающееся зрелище. Вся стена покрыта ладонями разных размеров и цветов. После получения тотема вы с духом обязаны оставить свой отпечаток в истории жизни поселения. Илва поймала себя на мысли, действительно ли Симона помнит, кому принадлежит каждый след?