Путь длиною в смерть

Глава 18. Дар, любящего всем сердцем

В обратную сторону казалось, долетели куда быстрее, хотя бежали по тем же тропам, и этого никак не могло быть. Видимо осознание возвращения в любимый дом, где каждый уголок знаком и понятен, сокращает мнимые дистанции. Пробегая мимо дома Кьярваля Буна, воительница заметила, что двери его лачуги открыты, но внутри никого не обнаружилось. Илве оставалось лишь молиться, чтобы с новообретенным другом не случилось дурного.

Ничего не говорило о борьбе или чужом проникновении в жилище. Все вокруг источало спокойствие, умиротворяюще покачивались ячмень и придорожные травы. Скорее всего, отшельник в очередной раз покинул место своего обитания, подался любоваться природой и рубить головы прокажённым существам.

Ожидая Симону, которая, как и всегда, отправилась помогать ближнему, Илва Ульве стояла у стола, внимательно изучая добытые ею предметы. Именно они должны каким-то образом помочь открыть врата в Хельхейм. Ей было страшно и волнительно одновременно. Скоро, совсем скоро девушка увидит возлюбленного. Осталось подождать всего ничего.

Взяв их, зажав одно из смольных блестящих перьев между большим и указательным пальцем, и проведя по нему снизу вверх, Илва улыбнулась, подумав об отшельнике, его доброте и гостеприимстве. Как жаль, что она не встретила его на обратном пути, не рассказала о том, что увидела. Перо под пальцами сминалось к стержню и тут же возвращалось в прежнее состояние, переливаясь в свете свечи лазурным оттенком. Аккуратно положив дар мудрых птиц, девушка провела пальцами по неровной поверхности клыка, вспомнив последние слова матери волчицы.

«Мои сыновья хорошие волки. Они несносны порой, как и все дети, не давай себя в обиду, как делала и раньше. Пусть они и растеряли большую часть своей силы, но Хаки и Сколь по-прежнему сильны, и сделают все, чтобы добиться желаемого. Ты точно такая же. Я была бы счастлива, будь у меня такая дочь. Береги себя, Илва, береги моих мальчиков. Иди, и не оборачивайся». Уже на скаку Илва все же обернулась, не увидев больше ничего, кроме груды камней.

– Ты вернулась!

Воскликнула в дверях Симона, тем самым напугав названную дочь. Илва вздрогнула, невольно приложив к сердцу клык волчицы, на котором все еще была запекшаяся кровь богини. Ворожея, сгорбившись, прошла в дом, оглядев с прищуром воительницу с ног до головы, выискивая повреждения и травмы, а после бросила взгляд на стол.

– Симона! Ты меня напугала.

– Ты витала в облаках, чо еще оставалось делать.

Женщины тепло улыбнулись друг другу, как в старые добрые времена. Арне собралась присесть на стул, Ульве тут же собралась помочь ей, но старуха лишь отдернула руку.

– Брось. Ежели уж я могу пока справиться с мелкими чертями, то на стул как нить усядусь.

Не давая девушке возможности поспорить, Симона вздохнула и продолжила.

– Стало быть, тебе остался последний дар. Что ж, не будем откладывать, пока у меня еще остались силы, а то чую, скоро они покинут меня.

Старая ворожея, с усилием поднявшись, подошла к полке с травами, свернув несколько в пучок, зажгла благовония. Резковатый, но приятный запах ударил в ноздри. Илва не знала, куда деть руки, ссутулила плечи, стараясь сделаться еще меньше. Страшила ли перспектива последнего дара, как и то, что совсем скоро откроются врата в очередной неизведанный, наполненный болью и ужасами, мир? Более чем.

Она не находила себя от страха в глубине души, но знала, что не может поступить иначе. Не имеет право отступать сейчас, когда часть пути уже пройдена. Что откроется ей? Какие испытания предстоит пройти прежде, чем цель будет достигнута? Увидит ли в последний раз Хэльварда? Слишком много вопросов без намёка на ответ.

– Сядь сюда.

Симона указала на стул, на котором прежде сидела сама. Девушка послушно уселась, по-прежнему непонимающе глядя на женщину.

– Что ты собираешься…

– Тшшш.. Илва, закрой глаза. Что бы ты ни услышала и ни увидела, не открывай их. Я дам тебе последний дар, часть своей силы.

Илва удивлённо моргнула, вцепившись в холодные руки маменьки.

– Ты же можешь погибнуть, Симона! Прошу, не надо!

Надавив девушке на плечи, ворожея силком заставила ее остаться на месте, наклонившись и заглянув испытывающе в глаза, полные слез.

– Дитя, ты чо, передумала открывать врата?

– Нет! Но не ценой твоей жизни!

Руки Илвы крепко сжали худые локти старой женщины.

– Со мной все будет в порядке. Не переживай. Я дам совсем немного, енто не повредит. Да и к тому же, кто еще любит тебя сильнее, чем я? Вразумела?

Шмыгнув, вытирая влагу с глаз и носа, воительница не нашла слов чтобы ответить, потому просто кивнула, смиренно закрывая глаза.

Почувствовав, как на лоб и затылок легли заботливые тёплые руки, она немного успокоилась, полностью вверив себя единственному человеку на этой земле, которому доверяла больше чем себе. Симона начала шептать и шёпот тот становился громче с каждой минутой.

– ᛟᛈᛖᚾᚤᛟᚢᚱᛗᛁᚾᛞ. ᛚᛖᛏᛏᚺᛖᛈᛟᚹᛖᚱᚠᛚᛟᚹᛏᚺᚱᛟᚢᚷᚺᛏᚺᛖᚡᛖᛁᚾᛋᚹᛁᛏᚺᛏᚺᛁᚲᛞᛞᚲᛞᛞᚠᛁᛚᛚᚢᛈ! ᛒᛖᚠᛁᛚᛚᛖᛞᚹᛁᛏᚺᛗᚤᛈᛟᚹᛖᚱ, ᚢᛋᛖᛗᚤᚴᚾᛟᚹᛚᛖᛞᚷᛖᚠᛟᚱ ᛟᛞ. ᛁᚷᛁᚡᛖᚤᛟᚢᛏᚺᛁᛋᚷᛁᚠᛏᚹᛁᛏᚺᛟᚢᛏᚱᛖᚷᚱᛖᛏᚡᛖᛋᛋᛖᛚᚠᛟᚱᚤᛟᚢᚨᚱᛖᚨᚱᛖᛈᛖᚱᚠᛖᚲᛏᚠᛟᚱᚠᛟᚱᛁᛏ. *50

Места соприкосновения с руками ворожеи начинало приятно жечь, но больно не было. В темноте сознания появлялись легкие как пух, разноцветные дымки нового зрения. Девушка улыбнулась уголками губ, пока не почувствовала, как на ее ладонь капнуло что-то влажное и вязкое. Она попыталась вытереть это о брюки, но оно появлялось снова и снова.

В это же время жжение усиливалось, усидеть на месте стало сложнее. Когда ощущение стало практически невозможно терпеть, Илва открыла рот, чтобы вскрикнуть, но оно тут же пропало. В оглушающей тишине, девушка слышала собственное сердцебиение, пока его не перебили поскуливания ворожеи. Надрывные, уставшие стенания заставили ее открыть глаза и ахнуть от увиденного. Левого глаза женщины не было. Вместо него лишь кровавое месиво, из которого сочилась алая жидкость.

Симона сморщилась от боли, но заметив, что помощница со смесью страха и отчаяния смотрит на нее, поспешила прикрыть раненое место ладонью. Силы разом покинули и без того измученное тело ворожеи, она чуть было не потеряла равновесие, но Илва успела подхватить ее и усадить на свое место.

– Святой Один, чо стряслось? О, боже, Симона!

Убеждая дочь и себя, слышащая шептала одну и ту же фразу.

– Все в порядке… Все в порядке, дитя..

– Ничо не в порядке! Твой глаз..

Ошеломлённая девушка стремительно кинулась к полкам, в надежде найти отвары, чтобы промыть глаз и заглушить боль матушки. Она хотела приложить смоченную настоем ткань, как женщина ее остановила.

– Обожди немного. Сейчас все пройдет само.

И действительно, спустя миг рана начала затягиваться. Сморщенное веко опустилось ниже обычного. Вместо пытливого орехового глаза миру предстало белое бельмо, с прозрачным зрачком.

– Симона… Что же это..

Беспомощно сползая на пол, она ухватилась за жёсткий подол старушки. Вытащив тряпку из рук помощницы, Арне сама стерла оставшуюся у глаза кровь, и, глядя куда-то сквозь девушку, сказала твердым несломленным тоном.

– Всему есь своя цена. Нужно что-то отдать, чтобы получить равноценное взамен. Помни это. Такова цена твоего дара. И я нисколь не жалею. Я отдала тебе часть своих сил, но я по-прежнему все вижу так же ясно, как раньше. Не пугайся дитя, со мной все будет хорошо. Теперь ты сможешь видеть различных существ и различать ауры без применения трав. Отправляйся к горе «Къйеракк» в полночь, духи в енто время находятся на пике своих сил, они подсобят тебе. Где подаренный в ночь призыва Хэльвардом валькнут?

Немыми губами, неотрывно следя за матушкой, Илва ответила, невольно коснувшись пальцами груди.

– Всегда со мной, матушка.

– Хорошо. Береги его. Издавна этот символ помогает странникам пересекать дальние расстояния и миры. Он поможет перенести в целости и сохранности твою душу в мир мёртвых. Не потеряй его. Когда достигнешь Къйеракк, возьми его в руки, собери все дары разом и попроси богов открыть врата. Я с тобой не пойду, мне нужен отдых, но я буду ждать тебя дома. Я знаааюю, ты вернёшься ко мне, дитя.

Нижняя губа Илвы задрожала от страха за Симону. Как же оставить ее одну? А ежели случится чего? Девушка помогла Арне перейти в комнату, улечься на постель, накрывая ее тёплой шкурой.

– И не мешкай! Знаю я твое сердобольное сердце! Тебе позволь дак ты и вовсе передумаешь идти. Нет уж, не для того я пожертвовала плотью. Со мной все будет в порядке. Приглядеть есть кому. Ступай.

Воительница не стала возражать, но решила выждать день, чтобы убедиться, что с матушкой и вправду ничего дурного не случится. Спустя миг старая ворожея уже тихо похрапывала на дощатом полу, подложив под голову локоть. Илва тщательно вглядывалась в знакомые черты, чтобы запомнить каждую морщинку, старый шрам полумесяц, а затем коснулась губами влажного лба Симоны и улыбнулась.

– Спасибо. Маменька, я вернусь к тебе. Обязательно вернусь. Ты только обожди чуток, милая.

Она сняла с шеи талисман волка, выданный на призыве, заботливо поцеловала его на прощание как маленькое дитя и подложила под шкуру, служившей матушке подушкой, чтобы той осталось что-то на память о ней, Илве, если она не сможет выполнить обещание.

***

Симоне действительно становилось лучше. Кроме белого хрусталика глаза ничего не напоминало о событиях прошлой ночи. К ней регулярно заходили в гости те, кому она не раз оказывала помощь. Илве стало спокойнее за маменьку, почти с чистым и свободным сердцем можно было оставить ее на время одну. Девушка была твердо уверена в своем возвращении домой, потому не особенно переживала на сей счёт. Где-то в глубине души ее жевал червяк сомнения, но она заставила себя отложить его на потом. Не провидице нечего гадать на дуновениях ветерка.

Разобравшись с домашними делами, собрав все необходимое, проверив снаряжение и валькнут, подвешенный на шнур у самого сердца, воительница решила дополнить образ. В деревянной ступке измельчив синие и красные дикие ягоды, она направилась во двор, к чану со свежей водой.

Девушка как-то видела, как воины перед дальними путешествиями на драккарах смотрелись в собственные блестящие щиты, нанося на лицо устрашающий раскрас. Поговаривают, что такие маски пугают не только противников из крови и плоти, но и бестелесных нарушителей жизненного порядка. Ее семья не могла позволить себе купить у кузнеца добротные железные доспехи, так что посмотреть на собственное отражение, кроме как в воде, не представлялось возможным. Илва наклонилась над чаном и впервые за 20 зим всмотрелась в собственные черты лица.

На нее уставились два пронзительных холодных глаза из-под тонких хмурых бровей. Быстро смочив пальцы и открыв большой лоб, Илва зачесала волосы назад, сплетая на макушке косу, пустив две светлые пряди по плечам. На прямом узком носу плясали веснушки, подаренные солнцем, как напоминание о том, что во тьме, куда ей предстоит отправиться, всегда будет место под светлым богом. Из чуть широких ноздрей выплывали облачка пара. Уши чуть торчали, но это нисколько не портило девушку. Привлекали внимание высокие скулы, бледный шрам на щеке от схватки с Берсерком, и заманчивый едва припухлый рот, с «галочкой» посередине верхней губы.