Морально безнравственные

Он берет меня за руку и ведет к входу. Сначала мы проходим через охрану, а затем нас встречает сестра, которая проводит нас в одно из общежитий.

Снаружи все здание кажется немного обветшалым, и это подтверждается, когда мы входим внутрь и поднимаемся по лестнице в маленькую комнату в конце первого этажа.

Энцо тихонько стучит, и дверь открывает красивая женщина с ребенком на руках. Ее глаза — идентичные глазам Энцо, — расширяются, прежде чем она обнимает нас, не забывая о младенце, который спит в ее объятиях.

— Энцо! — восклицает она, и на ее лице появляется выражение чистого счастья. — Я скучала по тебе.

— Лина, а как поживает моя любимая племянница? — его голос полностью меняется, когда он обращается к сестре, и я вдруг чувствую себя незваным гостем в этой идеальной семейной сцене.

— Наконец-то спит. Пойдемте, — она приглашает нас войти внутрь.

Комната крошечная, в ней только кровать и комод. Повсюду разбросаны детские вещи, и я удивляюсь, как она справляется в таких стесненных условиях.

Я захожу внутрь и наблюдаю, как Энцо берет ребенка из рук сестры, прижимая ее к своей груди.

— Клянусь, она становится все больше и больше с каждым разом, когда я ее вижу.

— Она так быстро растет… — Лина качает головой, на ее губах играет улыбка.

— И... - она прервалась, повернувшись ко мне, и нахмурила лоб.

У семьи Энцо, должно быть, потрясающие гены.

Я заметила это даже в Рокко и Лючии. Если бы не лишние килограммы на животе, Рокко не выглядел бы таким пузатым и старым. Но даже в этом случае я поняла, откуда Энцо, должно быть, взял некоторые из его черт. А еще есть Лючия, и, как бы мне ни хотелось признать, она очень яркая женщина.

Но Каталина... Несмотря на то, что она унаследовала внешность своей матери, в ее чертах нет и следа злобы. Есть только спокойствие, которое подчеркивает ее красоту.

— Это моя жена, Аллегра. — Энцо наклоняет голову в мою сторону, но его внимание полностью сосредоточено на племяннице.

— Приятно познакомиться, — я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в обе щеки, и удивляюсь, когда она обнимает меня.

— Добро пожаловать в семью, — ласково похлопывает она меня по спине. В этот момент ребенок начинает плакать на руках у Энцо, и Каталина быстро забирает ее у него.

— А эта маленькая нарушительница спокойствия — моя дочь, Клаудия.

Она с любовью смотрит на свою дочь, воркуя, чтобы та перестала плакать. И она перестает. Как только она чувствует себя комфортно на руках Каталины, на ее лице появляется умиротворенное выражение, и она снова засыпает.

— Это не ты, Энцо, — шепчет Лина брату, видя его угрюмое выражение лица, — она не привыкла, чтобы ее держали другие люди.

Лина осторожно присаживается на кровать, держа дочь на руках.

— Расскажите мне поподробнее, — смотрит она на нас. — Как это произошло? Когда вы поженились?

Я открываю рот, чтобы ответить, но Энцо начинает первым, рассказывая о нашей встрече, но искажая все, что произошло потом. Лина внимательно слушает, на ее лице мечтательное выражение, пока Энцо сквозь зубы врет о нашей большой истории любви.

— О, Энцо! Я так счастлива за тебя. Ты не представляешь, как я хотела увидеть, как ты остепенишься с любимым человеком. — Каталина продолжает восторгаться выдуманной историей, а Энцо продолжает уловку, рассказывая ей дополнительные подробности о нашей свадьбе.

Я просто улыбаюсь и позволяю ему говорить, поскольку, похоже, для него важно, чтобы сестра верила, что он женился по любви.

Наблюдая за их общением, не могу отделаться от ощущения, что передо мной незнакомец. Энцо так свободно улыбается, его голос так полон ласки. Я впервые вижу его с этой стороны, и мне не хочется этого делать.

Потому что, если я буду знать, что он не постоянно издевается, я могу сдаться.

Визит вскоре прерывает мать-настоятельница, которая говорит, что пора уходить. Энцо еще раз обнимает Каталину и целует лоб Клаудии. Я тоже подхожу и обнимаю ее на прощание.

Но прежде чем я ухожу, она шепчет мне что-то на ухо.

— Будь с ним помягче, ему это нужно. — Я хмурюсь от ее слов, но не успеваю ответить, так как нас ведут к выходу.

— Твоя сестра замечательная, — говорю я, когда мы доходим до машины. Даже за то небольшое время, которое мы провели вместе, я увидела, что она совсем не похожа на остальных членов их семьи.

— Да, — соглашается он, заводит машину и едет обратно домой.

— Неужели ей обязательно оставаться там? Ты мог бы снять ей квартиру.

Я была возмущена состоянием ее жилья, такого тесного и запущенного. Жить там с ребенком? Нет, я не могу представить, как это тяжело.

— Хотелось бы, — мрачно отвечает он, — но тогда она стала бы объектом охоты для всех — и врагов, и союзников. И отец никогда бы ей не помог, если бы что-то случилось, это уж точно. Здесь, по крайней мере, она в безопасности.

Я киваю, но внутри я в ужасе от мира, в котором мы живем.

— Зачем ты взял меня туда с собой? — спрашиваю я, хотя мне в основном интересно, почему он солгал о нашем браке.

— Моя сестра, — начинает он, делая глубокий вдох, — в душе романтик. Она слишком невинна для этого мира, и я знаю, что она всегда боится за мою безопасность. Я готов на все, если это означает, что я могу хоть немного развеять ее опасения.

Я смотрю на него краем глаза, его профиль купается в ночных тенях, и кое-что понимаю.

У дьявола может быть сердце.