Морально безнравственные

Ее соски напряжены против материала, набухшие и выпуклые. Даже контуры ее живота видны, и все это ведет к ее розовым трусикам. Они — изюминка шоу, словно неоновая вывеска, говорящая: «Трахни меня».

И будь я проклят, если это не сработает.

Я бросаюсь к ней, хватаю ее за руку и притягиваю ближе, чтобы никто ее не видел.

— Пойдем домой, — говорю я, но она только мотает головой, на ее лице глупая улыбка.

— Нет! — она сильно прижимается к моей груди, пытаясь преодолеть расстояние между нами. — Свободна… Я свободна! — она громко кричит, прежде чем начать хихикать.

— Маленькая тигрица, — обхватываю пальцами ее руку, поворачивая вокруг себя, пока ее спина не оказывается прижатой к моей груди.

Интересно, чувствует ли она очертания моего твердого члена, зажатого прямо между ее попкой и хлипким материалом между нами — лишь слабый барьер.

Я обхватываю рукой ее талию, прижимая ее к себе.

— Энцо, — издает она горловой стон, откидывая голову назад и давая мне прямой доступ к ее горлу. Я покусываю открытую кожу, и она становится еще более беспокойной в моих объятиях.

— Чего ты хочешь, маленькая тигрица? — спрашиваю я, упираясь бедрами в ее спину, выводя рукой круги по ее влажной коже и спускаясь все ниже и ниже, пока не задерживаюсь на трусиках. — Скажи мне, — прошу я, погружая один палец между ее ног.

Мы находимся посреди площади, под проливным дождем, где все могут нас увидеть. И все же в этом есть что-то освобождающее... в том, что она хоть раз не сопротивляется мне.

— Я не знаю, — подавляет она всхлип, когда ее рука накрывает мою, умоляя меня продолжать прикасаться к ней.

— Домой… нам нужно домой, — шепчу я ей на ухо, и она слегка кивает, все еще полностью прильнув к моему боку.

Мы добираемся до машины, и я велю водителю ехать быстро.

Всю дорогу до дома руки Аллегры играют с пуговицами моей рубашки, ее прикосновения неуверенные и невинные, но будь я проклят, если это не самое горячее, что я когда-либо чувствовал.

Когда машина останавливается, я несу ее на руках, направляясь прямо в нашу комнату и игнорируя любопытные взгляды персонала.

— Энцо, — лепечет она, когда я кладу ее на кровать, быстро снимая с нее мокрую одежду, пока она не оказывается передо мной обнаженной.

Нет никакого стыда, когда она выгибает спину, упираясь пятками в матрас, и направляет свою киску ко мне,

— Я знаю, чего ты хочешь, маленькая тигрица, и я собираюсь дать тебе это, — ворчу я, быстро снимая с себя рубашку и бросая ее на пол.

Брюки остаются на мне, потому что я едва доверяю себе в таком состоянии, и знаю, что мы еще не готовы к такому шагу.

Но это...

Мои колени ударяются о матрас, и я раздвигаю ее ноги. Сложив их по обе стороны от моих плеч, обхватываю ее попку и подношу ее киску к своему лицу.

Она извивается, мое дыхание щекочет чувствительную область.

Я нежно целую вершину ее бугорка, затем опускаюсь ниже, раздвигаю языком ее складки и ныряю внутрь.

Я долго облизываю ее, прежде чем остановиться на ее клиторе и втянуть его в рот. Она издает громкий стон, и ее руки находят мои волосы, крепко сжимая их. Я продолжаю ласкать ее бутон, переключаясь между сосанием и круговыми движениями языком, используя ее реакцию как подсказку.

Это занимает некоторое время, но я начинаю узнавать ее подсказки. Сжимание ее бедер вокруг моей головы означает, что нужно продолжать делать то, что я делаю, или как легкое потягивание за волосы означает, что я должен переключить внимание.

Я опускаю рот ниже, дразня языком ее вход. Она вся мокрая, и гордость распирает в моей груди от мысли, что это я вызываю в ней такую реакцию.

Проталкиваю свой язык внутрь, глубоко поглаживая ее.

— Э…, — начинает она и замирает, когда я ввожу один палец, чувствуя, как она плотно обхватывает меня.

Я двигаю пальцем внутрь и наружу, используя язык, чтобы играть с ее клитором.

Ее соки потекли по моему лицу, и мои чувства полностью переполнены ее запахом и вкусом. Мой член упирается в молнию брюк, и чувствую, как бусинки спермы вытекают, пачкая материал. Пытаясь забыть о своих ноющих яйцах и отчаянно твердом члене, я сосредоточиваюсь на ее удовольствии, на ее звуках, которые лучше любого оргазма.

Она — все, о чем я когда-либо думал, и даже больше...

Я продолжаю трахать ее пальцем, мой рот обхватывает ее клитор, когда я чувствую, что ее стенки сжимаются

Она выгибает спину, ее тело напрягается прямо перед тем, как она выжимает из меня жизнь своими бедрами.

— Энцо, — хнычет она, и мое имя на ее губах, когда она кончает, — удовлетворение, которое мне нужно.

Я поднимаю голову и смотрю, как ее глаза закрываются, рот открывается, застывая на бесконечной ноте.

Медленно двигаясь вверх по ее телу, я покрываю маленькими поцелуями всю ее грудь, пока не достигаю ее рта.

Ее глаза распахиваются и смотрят на меня.

— Поцелуй меня, — шепчет она, и что мне остается делать, кроме как подчиниться?

Я накрываю ее рот своим, наслаждаясь ощущением того, как она податлива подо мной, хотя я знаю, что утром она может быть не такой податливой.

Поэтому я просто пользуюсь моментом, целуя ее по полной программе, наслаждаясь легким касанием ее сосков к моей обнаженной груди.

— Полегче, маленькая тигрица, — шепчу я ей в губы, пока ее киска продолжает тереться о мой член.

Я в секунде от взрыва, и она не помогает моему самоконтролю.

— Мммм, — хнычет она, и я отодвигаюсь в сторону, боясь, что, если это продолжится, то могу сделать то, о чем мы оба будем сожалеть.

— Спи, — я целую ее в лоб, обнимая сзади и ожидая, когда придет чувство вины.

Я перешел черту сегодня вечером, прекрасно понимаю. Я специально дал ей шампанского, надеясь, что она немного расслабится, и мы перестанем ссориться хотя бы на один вечер. Но ее реакция была совершенно неожиданной. Она отбросила все запреты, и я воспользовался этим в полной мере.

Как бы мне ни хотелось убедить себя в том, что все это было ради нее, какая-то часть меня глубоко внутри знает — я сделал все это ради себя.