Морально испорченная

Бьянка тоже не может, и я слышу, как с ее губ почти срывается всхлип. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, и ее лицо бледное, глаза расширены и практически полны слез.

— Что это за хрень? — шепчет она. Чем больше я смотрю по сторонам, тем больше людей я вижу, занимающихся чертовыми и неестественными действиями.

Приходит официант и приносит наше шампанское. Мы оба пытаемся взять себя в руки, пока он здесь. Он начинает наливать жидкость в два бокала и вдруг бросает на нас пристальный взгляд.

— Вы не участвуете? — Мой рот почти раскрывается, когда я понимаю подтекст. Мы должны участвовать.

Бьянка быстро реагирует и одаривает его ослепительной улыбкой, блуждая рукой по моей груди.

— Мы ждали шампанского. У каждого свои фетиши, верно? — Она подмигивает ему, делает глоток из бокала и поворачивается ко мне, чтобы поцеловать.

Я раздвигаю губы, и она переливает немного шампанского мне в рот. Мы продолжаем целоваться, и думаю, официант убедился, потому что он уходит. Она откидывается назад и смотрит на меня.

— Я не знаю, как мы это сделаем, — признаюсь я. Зная, что нас окружает... это почти слишком.

— Мы должны дать им что-то. Они смотрят. — Бьянка слегка кивает в сторону пола, где я вижу ведущего за сценой с официантом, который что-то шепчет ему на ухо.

— Мы ведь можем притвориться, правда? — спрашиваю я ее, больше пытаясь убедить себя в этом. Меня тошнит от одной мысли о том, что дети делают в этом месте.

— Думаю, это тест, — шепчет она. И я вынужден согласиться. Нужно быть определенным развратником, чтобы участвовать в оргии, где есть дети.

Бьянка сжимает мою руку, прежде чем встать и стянуть платье через голову.

Черт...



Она бросает его на пол и теперь стоит только в своем кружевном лифчике и трусиках. Она грустно улыбается мне, а затем забирается ко мне на колени, по одной ноге с каждой стороны.

Я кладу руку ей на спину, и я прижимаю к себе.

— Всё в порядке. — Шепчет она, ища ртом мое горло. В то же самое время я смотрю вперед и вижу, что по меньшей мере несколько человек сосредоточены на нашей ложе. Думаю, у нас действительно нет выхода, если мы хотим сохранить наше прикрытие.

— Больше ничего не снимай, — говорю я Бьянке, пока провожу рукой по ее позвоночнику вверх и вниз, поглаживая. — Не хочу, чтобы они тебя видели.

Другой рукой я нахожу ее челюсть и наклоняю ее так, чтобы мои рот оказался над ее ртом. Провожу губами по ее губам раз... два... и она начинает хихикать.

— Твоя искусственная борода щекочет.

— Ты серьезно? — Улыбка играет на моих губах, и я начинаю забывать о своем окружении.

— Кажется, я знаю, что бы я хотела попробовать... — говорит она с озорной улыбкой, и я точно знаю, на что она намекает.

В мгновение ока я меняю наши роли так, что теперь она сидит на обитой скамье, а я стою на полу на коленях. Раздвигаю ее ноги и начинаю целовать от лодыжки к внутренней стороне бедра. Ее учащенное дыхание говорит мне, что я двигаюсь в правильном направлении.

Я бросаю взгляд вверх и вижу, что ее голова уже откинута назад, а рот полуоткрыт. Найдя ее центр, я, как всегда, рву колготки и отодвигаю ее трусики в сторону. Стремясь оттянуть этот момент, я проникаю лицом между ее губ, вдыхая ее запах. Языком начинаю обводить все ее контуры, прежде чем остановиться на клиторе. Я втягиваю его в рот, покусывая зубами. Ее бедра сжимаются вокруг моей головы, и я подаюсь вперед, облизывая и поглощая ее соки. Я ввожу в нее два пальца, и требуется всего одно движение, чтобы она кончила вокруг них. Я слышу, как эхо ее стонов наполняет воздух и заглушает все остальное.

Я ещё раз несколько раз облизываю ее, прежде чем она сжимает мою рубашку в кулак и приподнимает меня для поцелуя с открытым ртом. Руками она пробирается к моей молнии и достает мой член, поглаживая его от основания до кончика. Я настолько теряюсь в ее поцелуе, что мне хватает всего несколько толчков, чтобы кончить.

— Черт, — бормочу я, открывая глаза и вижу пухлые губы и остекленевшие глаза Бьянки.

— Лучше, чем наркотики. — Шепчет она и облизывает губы.

В этот момент в комнате снова раздается голос ведущего.

— Надеюсь, все успели прийти19. — Он хихикает над своей шуткой, а затем представляет следующее развлечение.

Сцена теперь пуста от предыдущих пар.

— Что следующее? — спрашиваю я Бьянку, когда, приведя себя в порядок, скольжу рядом с ней. Она тоже надела свое платье и теперь смотрит на расписание.

— Написано «Темница». — Она хмурится. — Кто придумал эти названия? И это должно быть какое-то извращенное дерьмо?

Думаю, с нас хватит извращенного дерьма.

Знание того, что мы делали, пока там были сумасшедшие ублюдки, занимающиеся бог знает чем с детьми, заставляет меня чувствовать стыд и отвращение к себе. Я также вижу, что даже Бьянка не так невозмутима, как ей всегда хочется казаться, и, возможно, ей придется приложить некоторые усилия, чтобы сохранить покерфейс.

Ведущий продолжает рассказывать о «Темнице»

— Здесь, в «Block» мы стремимся угодить каждому пороку. И второе развлечение этого вечера — «Темница». Еще раз прошу проверить свои номера, так как очень скоро у вас может появиться возможность получить премиум ужин. Здесь и сейчас!

Когда он заканчивает говорить, на середину сцены выносят стул.

Двое крупных мужчин выводят вперед другого человека, подтаскивают его к стулу и закрепляют металлическими цепями. На шее у мужчины ошейник, который, похоже, подает электрические разряды в его тело, если он сопротивляется. Усадив мужчину на стул, они вносят электрогриль, за которым следует стол с различной утварью.

— Это? — Мои глаза расширяются, и я думаю, что наконец-то понял подтекст.

— Я еще раз объясню правила для новичков. Нескольким номерам выпадет шанс пообедать нашим потрясающим пленником. Вместе с номерами вы также получите часть тела, которую сможете отведать. Номер, которому повезет получить сердце, будет последним и получит возможность лично вырезать его из нашего любимого узника. — Он машет рукой в сторону сидящего в кресле мужчины, выражение лица которого выражает чистый ужас.

Ведущий начинает называть номера, и каждый получает часть тела, из которой он может взять свой фунт плоти. Кто-то получает правую ногу, кто-то левую, кто-то руки и так далее. Услышав свой номер, они отправляются на часть сцены и ожидаю своей очереди.

Мы с Бьянкой сидим на краю своих мест, свято проверяя свои номера, чтобы нас не выбрали.

— И напоследок... — Он начинает развивать предвкушение. — Сердце получает... Номер 103.

Черт.

Я смотрю вниз на свой номер.

103.

Бьянка переводит взгляд на меня, и так быстро, что я едва успеваю учти, она меняет наши билеты и встает, чтобы направиться к сцене.

— Би, — кричу я ей вслед, но она даже не оглядывается.

Я в оцепенении наблюдаю, как человек за человеком по очереди подходит к мужчине на стуле.

Большинство из них берут маленькие кусочки мяса, затем готовят его на гриле и едят на глазах у зрителей.

Когда очередь доходит до Бьянки, мужчина еще жив, но едва ли.

— А теперь главное событие. Мисс... — Он указывает на Бьянку, и она отвечает:

— Пинк.

— Мисс Пинк будет удостоена чести вырезать сердце. Правила просты, юная леди. Вы ни в коем случае не должны его убивать до того, как вытащите сердце. Справитесь? — Ведущий ведет себя так, будто это вечер игр, а это квест.

— Справлюсь, — отвечает Бьянка в своей ничего не выражающей манере.

Толпа сходит с ума. Одни говорят, что у нее не хватит смелости, другие спрашивают, что там делает женщина, и так далее.

Бьянка не выглядит обеспокоенной, когда идет к столу рядом с грилем и выбирает маленький нож, проверяя его остроту на собственном бедре. Удовлетворившись, она слизывает с него кровь и поворачивается к сидящему в кресле мужчине.

Многие люди хлопают ей за демонстрацию, но останавливаются, когда она опускается на колени перед мужчиной и изучает его. Теперь у него дыры на большинстве участков тела, в том числе по одной на каждой щеке.

Как он держится, я понятия не имею... но я уверен, что они, должно быть, кормили его какими-то наркотиками, чтобы он мог выдержать такую боль.

Бьянка берет нож и медленно делает глубокий разрез от грудины до живота. Затем она тщательно разрезает плоть и мышцы, обнажая грудную клетку. Толпа сходит с ума, а ведущий подбадривает ее.

Бьянка небрежно возвращается к столу и берет дрель, с помощью которой разрезает ребра. Как она вообще догадалась это сделать, ума не приложу...

Я с благоговением и ужасом наблюдаю, как она спокойно берет расширитель и расширяет щель между ребрами, чтобы показать бьющееся сердце мужчины. Он еще жив... но его неглубокое дыхание говорит о том, что это ненадолго.

Ведущий быстро проверяет и объявляет всей толпе, что он еще дышит, восхваляя технику Бьянки.

Как только сердце оказывается на виду у всех, Бьянка отходит в сторону и дает им возможность понаблюдать за происходящим несколько секунд. Она знает, что это все для шоу, и она дает им именно это.

Прежде чем вернуться, она бросает на меня быстрый взгляд и произносит «прости». Только через мгновение до меня доходит, что она извиняется за то, что не сдержала обещание никого не убивать.

Она оставляет все инструменты на столе и поворачивается к мужчине, правой рукой направляясь прямо к его сердцу и вырывает его из груди — все задыхаются от варварского зрелища.

Глаза мужчины, секунду назад широко раскрытые от ужаса, теперь навсегда застывают в таком положении.

Бьянка стоит посреди сцены с кровоточащим сердцем в руке. Ее глаза смотрят на меня, но она как будто меня больше не видит.

По команде ведущего она подходит к столу и разрезает сердце пополам, выкладывая его на решетку. Возится с ним некоторое время, пока не становится ясно, что оно готово. Берет нож и вилку и разрезает его, поднося кусочек к губам. Открывает рот, начинает жевать и глотать.

Для любого другого человека она, вероятно, выглядит безразличной к тому, что она делает, возможно, даже наслаждаясь этим. Но я знаю ее лучше. Я вижу, как дергается ее глаз, как я видел это раньше в экстремальных ситуациях, и я знаю.

Я знаю, что она делает все возможное, чтобы сохранить спокойствие.

Так же, как я знаю, на какую жертву она пошла ради меня.

Когда она заканчивает, она покидает сцену под бурные аплодисменты толпы. Возвращается в нашу ложу и спокойно садится на свое место.

— Би... ты в порядке?

— Я в порядке. — Говорит она тоненьким голосом. На этот раз ее глаза больше не пустые.

Они мрачные.