И Гарри Поттера в придачу!

Глава 10, в которой раскрывается очередной заговор и находится очередной клад

Проснулась я у себя на кровати. Рядом спал Дик. Тепленький, разрумянившийся ото сна и совершенно здоровый.

Скрипнула дверь.

— Проснулась? — спросила Пэнси. — Вставать будешь? Дик еще долго проспит.

Я почувствовала, что спать больше не хочу. Раз Дик теперь вне опасности, то и встать можно. И что-нибудь съесть. И побольше.

Пэнси хихикнула.

— Умеешь ты испортить торжественность момента! Картинка: впереди идут герцогиня и Цисси с младенцем. За ними — Люц с Диком. Тебя, когда ты начала на землю оседать, герцог подхватил. Тоже несет тебя на руках. Народ только что на колени не бухается, а ты, причем явно во сне: «А ну, поставь меня на место и не трогай больше руками!» Не поставил. Донес и уложил. Герцогиня в комнате Дика дрыхнет вместе с ребенком. С ними кормилица. Деревенские ушли к себе праздновать. Двух других детей Ричард в замок отправил. Всех разогнал, сейчас сидит у нас, ругается с Саймоном, Люциусом и Эдгаром. Тут еще священник из замка.

Я подскочила.

— Спокойно, — остановила меня Пэнси, — там наши, они кого угодно уболтают. Лучше иди поешь, ведь со вчерашнего дня голодная. Или тебе сюда принести?

— Вот еще, буду я прятаться, — проворчала я, — я у себя дома, между прочим.

— Тогда волосы в порядок приведи. И переоденься, а то смотреть страшно.

Я быстро привела себя в порядок и направилась прямиком на кухню. Полцарства за кабаний окорок! Или там венец был? Неважно.

Сидящие в большой комнате мужчины замолчали и уставились на меня, но я не удостоила их даже взглядом и скрылась в кухне. Мяса мне и побольше! Р-р-р-р-р…

За мной просочился Гарри.

— Здорово! — сказал он. — Хэдвиг меня нашла — это моя сова. Мне ее так не хватало.

— Угу, — сказала я, отрезая себе большой шмат жирного мяса и кусок свежего хлеба.

— Жор? — светским тоном поинтересовался Гарри.

— Угу.

— Тебе эля или вина?

— Угу…

Он налил вина в кубок. Я отхлебнула и снова вгрызлась в мясо и хлеб. Как же это вкусно!

Гарри пододвинул мне плетенку со свежей редиской и огурчиками. Потом подпер щеку кулаком и с умилением уставился на меня.

— Ты кушай! Кушай! Там еще пирожки есть. И остатки пудинга. Или тебе рыбки? Яичницу будешь?

— Не шнаю…

Редиска и огурчики оказались кстати.

— Слушай, — продолжал тихо Гарри, — от монастыря пока отбились. Дик в любом случае не обещанный*. Сейчас Люциус уговаривает герцога не гнать лошадей и разобраться. Пойдут слухи про явление единорогов и ладно. С Даром Дика надо разбираться. К тому же и у Ричарда малыша могут отобрать.

— Король и церковь, — прожевав, сказала я.

— Король и церковь, — повторил Гарри. — Конечно, для всех Плантагенетов лестно, что у них в семействе такое чудо завелось, но ведь лучше его самому контролировать.

Да, это уже тяжелая артиллерия.

— Ты уверен, что слухи можно купировать? — спросила я.

— Кое-что, безусловно, можно.

Основательно подкрепившись, я выбралась из кухни.

— Мальчик очень мал, — говорил Люциус, — он может не вынести такого груза. Что мы скажем Господу, если не убережем Его Дар?

— Никто не позаботится о малыше лучше матери, — поддержал его Эдгар, — здесь Дик счастлив и в безопасности, мы сумеем его защитить. Он смог выбраться из замка только потому, что он хотел к маме. Его желание было настолько велико, что он прошел мимо множества взрослых, и они его не заметили. Но потом он устал. Если бы Барбара не нашла его, то Дик бы погиб. Увозить его вместе с матерью тоже нельзя. Если плохо будет леди Маубентрой, то плохо будет и ее сыну. Они чувствуют друг друга. Именно эта связь, дарованная Господом, помогла Барбаре найти своего ребенка, когда ему грозила опасность.

Ричард внимательно слушал. Его лоб пересекала вертикальная морщинка. Ну да, его сын, первенец, опасность, риск. Да еще и ценность. Как бы ему в голову не стукнуло, что он хочет еще несколько очень ценных детишек от такой замечательной мамаши как я.

— К тому же всегда есть риск, что Дика захотят использовать, — подал голос Снейп, — в дурных целях. Ребенок чист и невинен, он может и не разгадать козней взрослых. А пока мы сможем быть уверены, что мальчика не принудят к дурным поступкам, только если он останется здесь.

Ричард стиснул зубы. Про нравы королевского двора слухи ходили крайне неблагоприятные. Преданность же брату не распространялась у Дикона на королеву и ее семейство.

— Вам не стоит забывать и о собственных интересах, милорд, — вкрадчиво проговорил Люциус, — ваша супруга тяжело переносила беременность, пока Дик не помог ей. Он может помочь и своему брату, который только что родился. Другие люди тоже захотят пользоваться способностями мальчика, но они не будут щадить его. И он просто перегорит. И погибнет.

— Я понимаю, — ответил Ричард, — но мы не можем скрывать.

— Мы можем сказать, что единороги оказали милость вашей семье, — улыбнулся Люциус, — ведь так оно и есть. А о Даре и способностях Дика пока умолчать. Люди в любом случае знают, что единороги приходили к вашему сыну. Зачем уточнять, к какому именно? То, что Барбара и Дик лечат людей — известно, но их слава не выходит за пределы округи. А любителям трепать языком можно и шепнуть, что они добьются только того, что чудес больше не будет. Как и исцелений.

Ричард повернулся и заметил меня.

— Я его не отдам, — тихо сказала я, — никому.

И ушла к себе. Как это все тяжело на самом деле.

Ричард появился довольно скоро. Он бросил взгляд в сторону кровати.

— Мне сказали, что он проспит еще очень долго, — шепотом сказал он.

— Да, — кивнула я, — тебе что-то нужно?

— Пойдем, я не хочу его будить, — сказал он, — это важно.

Я провела его в солярий. Уже темнело, пришлось зажечь свечи.

— Вряд ли где-нибудь еще удастся поговорить, — сказала я, — я тебя слушаю.

Он кивнул. Я убрала вышивку с подоконной лавки и уселась. Места хватало для двоих, но Ричард остался стоять.

— Я понимаю, что был не прав, — медленно начал он, — но мне сложно разобраться. Ты не ведьма, к тебе подошел единорог, я сам это видел. И ты не причиняешь вреда. Но в тебе есть некая Сила. Эта Сила есть и в Дике. Что в нем от меня?

— Не только внешность и характер, — ответила я, — эта Сила была бы намного меньшей, если бы его отцом был кто-то другой. У тебя ведь есть в предках фея Мелюзина, вот ее кровь и сказалась.

— Я думал, что это легенда, — проговорил он, — как Мерлин и Моргана.

— Единороги тоже легенда, — заметила я, — а ты их только что видел.

— А другие дети? — спросил он.

— Они сами будут обычными людьми, — ответила я, — у их детей есть возможность получить какой-нибудь Дар, если они сойдутся с магами или кем-то вроде меня. Но я не советую специально искать для них такую пару. Дар может стать и проклятьем.

Он еще раз кивнул.

— Твои люди очень умные, — заметил он, — даже в королевском Совете таких мало. Тебе повезло.

— Они мои друзья, — ответила я. — Уверена, они и тебе не откажут в помощи и совете. Если ты не будешь их принуждать и ломать об колено.

Его ноздри дрогнули.

— Ты считаешь меня таким? — спросил он.

— А ты другой?

Он вплотную подошел ко мне. Пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть ему в лицо. Он снял покрывало с моих волос. Косы тяжело упали на плечи. Жесткие мозоли царапнули мне кожу, когда Дикон обхватил ладонями лицо.

— Я хочу быть другим с тобой, — выдохнул он, — но ты мне этого не позволяешь.

— Ты хочешь играть кого-то другого? — спросила я. — Или быть настоящим?

Он склонился к моим губам. Поцелуй был нежным и таким чувственным…

— Кто научил тебя так целоваться? — шепнула я ему на ухо, когда он оторвался от меня.

Он уткнулся мне в плечо и рассмеялся.

— Ты невозможна!

— Я ведь тебя выгнала, — напомнила я, — и совсем рядом спит Энн.

Он отпустил меня и сел рядом.

— Я люблю Энн, — сказал он, — но я люблю и тебя. Это неправильно, я знаю, но она — сама нежность и свет. А ты… как крепкое вино, от которого невозможно оторваться.

— Ей больно от этого, — сказала я, — ты и так постоянно напоминаешь ей о своих женщинах.

— Мать Кэтрин и Джона умерла, — ответил он, — а ты… Без тебя и Дика и Энн могла умереть, я знаю. И она это знает. И ей нравится Дик. Она даже сказала, что хочет, чтобы Нэд был таким же. Я не буду забирать Дика и сделаю все, чтобы до него никто не смог добраться. Отец Джон согласился не писать отчет для епископа. Он даже сказал, что рад, что в свое время не уговорил тебя уйти в монастырь, ведь тогда не было бы Дика.

— Спасибо, — сказала я, — жалко только, что ему пришлось все это перенести.

— Это не Энн, — сказал Ричард.

— А кто? — спросила я. — Нянька? Или графиня? Но зачем?

— Джон сказал, что они поругались с Диком, — ответил Ричард, — но он не знает, кто выпорол Дика. Его увели.

— Дикон, — тихо сказала я, — знаешь, мне говорили, что у детей магов, если они сильно напуганы или злятся, может получиться наказать своих обидчиков. Дик целитель, но его никогда никто не порол. Ему всегда объясняли, что правильно, а что нет. Я не хочу никого обвинять голословно, но если тот, кто причинил Дику боль, знал об этой особенности, то он мог сделать это специально. Только представь, что того, кто выпорол ребенка, отбросило и ударило о стену. Или случилось еще что-то. Разве не начали бы кричать о происках нечистой силы?

— Ты думаешь, это сделали нарочно? — спросил он.

— Могли, — ответила я. — К счастью, Дик всего лишь сумел удрать из замка и позвать меня на помощь, но все могло быть намного хуже.

Он вздрогнул.

— Я бы этого не допустил.

— И стали бы орать уже о том, что у тебя сын-колдун, рожденный от ведьмы. И что ты покровительствуешь колдунам. Началось бы следствие, нам бы даже того оборотня вспомнили. У тебя есть враги, Дикон. Даже самая ничтожная тварь может извернуться и укусить. И ударить по самому слабому месту — по ребенку.

Некоторое время мы сидели молча. Было слышно только потрескивание свечей.

— Уже поздно, — наконец сказала я, — понятия не имею, где тебя устроить. Разве что сюда принести овчины и тюфяк. Согласен ночевать среди прялок и вышивок?

Он тихо рассмеялся.

— Смотри, не запутайся в нитках, — усмехнулась я.

— Лучшую кровать в доме, значит, мне не уступят?

— Там спит твой сын. Энн сейчас в кровати Дика, там тоже можно место найти. Ну или в большой комнате, если там отца Джона не устроили.

— Тогда уж лучше здесь, — ответил он.

Чего-чего, а овчин в доме было полно, так что постель получилась довольно мягкой и уютной. Я принесла одеяло.

— Ну вот. Ложись и спи.

Он не ответил, я обернулась. Ой, блин… Да что у него за нюх такой на книги? А если учесть, что мы тут с дамами обычно читали… Ой, что сейчас будет…

— Кх-м… — пробормотал Дикон, — тысячи есть у Венеры забав, но проще и лучше, выгнувшись, полулежать телом на правом боку?

И не что-нибудь нашел, а сразу «Ars amatoria»**. И открыл на нужном месте. Хотя там, скорее всего, закладка была.

— Это Овидий, — сказала я, — поэт. Он еще в Древнем Риме жил. Давно, то есть…

— И ты такое читаешь? — у него еще и щеки порозовели. Да, там ведь есть и иллюстрации… Сундук поставлял все самое лучшее.