И Гарри Поттера в придачу!

Глава 11, в которой клад увеличивается и обрастает жуткими подробностями

Вообще-то, поездка верхом таким образом — процесс довольно-таки стимулирующий, ведь дама сидит на коленях у того, кто правит лошадью, плюс он ее обнимает. Ну и движения коня тоже способствуют. Мне даже очень неприличные китайские картинки из серии «игры кочевников» вспомнились. Или там «северные варвары» были?

Но ехать было недалеко, так что до Мортленда мы добрались без приключений.

Там меня, разумеется, давно потеряли, собирались на поиски. И даже хотели использовать для этой цели Блэка в анимагической форме. Пришлось выслушать нотацию на тему безответственности такого поведения, к которой еще и Дикон подключился, но общее внимание довольно быстро переключилось на клад.

— Колечки никто не примерял? — поинтересовался Снейп. — А то мало ли.

— Нет, — ответила я, — знаю об опасности.

— Это может быть опасно? — заинтересовался Ричард.

— Драгоценности часто служат оберегами, — ответил ему Люциус, — но могут быть зачарованы и на смерть. Или на другие весьма неприятные вещи. Думаю, что вот эта фибула должна была защищать своего владельца от сглаза. Даже странно, что ее спрятали. Кольца же обычные. А, нет, вот на этом явно что-то есть.

— Да это же защита от неверности, — усмехнулась Нарцисса, — чтобы муж или жених на сторону не смотрел. Кольцо, судя по размеру, мужское.

— А как отличить проклятую драгоценность? — тут же спросил Дикон.

— Точно что-то сказать может лишь маг, — ответил Люциус, — но обычно к такой вещи тянет. Она кажется удивительно привлекательной, ее хочется взять в руки, любоваться, примерить. С ней не хочется расставаться. Ну, и если вещь не новая, то за ней может тянуться «хвост». Ее владельцы могли неожиданно умирать, сходить с ума, начинать предаваться порокам, растрачивать состояние. Женщины становятся бесплодными или внезапно начинают распутничать, теряют красоту. Причем часто, даже если о свойствах такой драгоценности догадываются, от нее очень редко избавляются. Проклятие притягивает жертву.

Луна обрабатывала монеты зельем, принесенным из лаборатории, и скоро они заблестели.

— Проще всего заговорить опалы и жемчуг, — продолжал Люциус, — но проклятым может оказаться даже алмаз. Тут все дело в огранке и во внутренних дефектах камня. Это целая наука, милорд.

Дикон кивнул. Я бережно взяла ту фибулу, что защищала от сглаза. Древний знак солнца окружала змейка с изумрудными глазками.

— Это больше похоже на изделие местных мастеров, — улыбнулся мне Лавгуд, — но римское влияние чувствуется. Красивая вещь. Хотел бы я знать, кто все это спрятал.

— Каждый найденный клад — свидетель трагедии, — вздохнула я, — ведь если тот, кто его закопал, за ним не вернулся, значит, с ним случилось что-то плохое.

— Так и есть, — кивнул Ксенофилиус.

— Монеты ценны больше всего своей древностью, — продолжал объяснять Люциус, — это не чистое золото и серебро. А вот украшения точно не подделка.

— А разбогатеть-то и не удалось, — хмыкнул Драко, — клад принадлежит владельцу земли. Где нашла-то?

Я тяжело вздохнула, но и так было понятно, что отдавать сокровища придется. И Драко был прав, что сам заговорил о правах Ричарда.

— На холме за речкой.

— Точно не общинная, — сказал Драко, — и не наша.

— Ну вот, — проворчала я, — только обрадовалась. Эх, надо было ничего не говорить, а потом втихаря выкопать.

Все рассмеялись. Впрочем, Ричард оставил нам часть монет и отложил для меня кольцо. Снова с рубином. Камень страсти.

— Я привезу тебе красивых тканей из Йорка, — сказал он, когда мы поднялись в мою комнату, — не отказывайся. У тебя ведь тут тоже свой двор.

— Мои дамы понимают в этом больше, чем я, — усмехнулась я, — послушай, пообещай мне одну вещь. Носи эту застежку, что защищает от сглаза.

— Хорошо, — согласился он, — а кольцо от неверности?

— Это к Энн! — рассмеялась я.

— А ты? — спросил он. — Ты бы надела мне такое?

— Ни тебе, ни кому другому, — ответила я, — хотя и есть соблазн. Но чувства чарами не удержишь. Насильственно привязанный человек и сам счастлив не будет, и другому счастья не принесет.

Он замер.

— А я бы надел тебе такое кольцо, — сказал он, — и не дал бы снять.

— Даже если бы мне было плохо и больно? — спросила я. — Ты бы смотрел на это и пользовался?

— Я тебя не отпущу, — просто сказал он. И это прозвучало как приговор, тот самый, который окончательный и обжалованию не подлежит.

«Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее — стрелы огненные; она пламень весьма сильный»*, — вспомнилось мне. И стало страшно.

— Пока некоторые безответственные личности шлялись по окрестностям, а потом охмуряли сюзерена, — начал Драко, когда мы поздно вечером собрались в солярии, — другие трудолюбиво составляли гороскопы. Можешь полюбопытствовать.

— Подожди, — сказала я, — пока я окрестностями с холма любовалась, меня наш куратор навестил. По его словам, пока в основном против нас действуют местные волшебники, но подключились и пришлые. Правда, как всегда, никакой конкретики.

— Я подозревал, что тебя выманили, — кивнул Снейп, — да и клад этот явно не просто так появился. Оберег ясно для кого, а колечко — чтобы вас с герцогиней спровоцировать. Сама уже отказалась?

— Да, — ответила я, — но это мое дело.

— Ну, конечно, твое. Итак, гороскопы. Эдвард Миддлхэмский очень тесно связан, что с нашим Диком, что с Джоном. Он — мозг, Дик — душа, Джон — сила. Их связывает знак солнца.

— Три солнца Йорков? — переспросила я. — Не только победа на Мортимер Кросс**, но и дети Ричарда? Невероятно!

— Ричарду тогда мало лет было, его могли и в расчет не принять, — заметил Люциус, — разве что потом, когда братьев трое осталось. Вот почему все вокруг него крутится. А что касается пришлых магов… Проверю-ка я свои маячки.

Я потерла виски. Жутковато оказаться довольно значимой фигурой в такой игре.

— Все-таки упырь был сам по себе, — проговорила я, — а за Дикона взялись, когда что-то пошло не так… Допустим, что расчеты делались. Тьфу ты, ладно, начну сначала. Логично, что в самом начале в фокусе оказался старший брат — Эдвард, поэтому именно с ним оказывается связана дочь Жакетты, о которой все знают, что она ведьма. Именно поэтому ему и впихнули не кого-то из сестер, а ту, что уже доказала свою фертильность. Итог — двое сыновей.

— Согласен, — сказал Люциус, — там все и крутилось. У нас была дополнительная информация, раз. А два, при наличии двух старших братьев и их детей, шансы Ричарда на трон не так уж и очевидны. Королева рожает дочерей, а сын у нее появляется в 1470 году. Понятно, что на ребенка тут же составляют гороскоп. И оказывается, что все мимо. Интересно, когда точно умерла мать Джона и Кэтрин? Но это сейчас не так важно, могли и просто территорию вокруг перспективного жениха зачищать.

— Джорджа, скорее всего, не рассматривали, как достойный вариант, — заметил Драко, — он уж очень своеобразная личность. И тут в фокусе оказывается младший брат. Сильный, харизматичный, без закидонов, как у среднего. Если на Джона тогда делали гороскоп, то могли найти указания на то, что он больше подходит на роль одного из Солнц. Странно, что вначале вообще бастардов не учитывали, конечно. Так… Ричард начинает добиваться Энн, а его с цели не собьешь и не остановишь. Энн попугали, а потом решили ослабить. То есть, опять больше работы на перспективу. Конечно, мы можем только предполагать, там еще какие-то нюансы вполне вероятны. И тут внезапно выясняется, что у Ричарда еще и третий сын есть. Да еще какой!

— То есть, теперь все трое детей в опасности? — поежилась Пэнси.

— Да, опасность нешуточная, — согласился Снейп.

— Я думаю, что игры вокруг Энн — это Жакетта, — сказала я, — она еще может рассчитывать, что у ее дочери все получится. Да и действует она, как мне кажется, не так жестко. Не знаю, с кем связать нападение на Дика. Хотя история с гадалкой больше похожа на то, как кто-то разгадал, что явление «баньши» было постановкой. А любительница натягивать сову на глобус, подстраивая под себя всякие пророчества, мнимые и реальные, это точно Маргарет Бьюфорт. Одна история с крещением сына чего стоит. Такая может и против реальных пророчеств и гороскопов попереть. Потому что раз сама в эти игры играет, то и других в этом подозревает. А она своим сыном, похоже, одержима.

Проверка маячка на Генри Тюдоре показала, что его пытались снять.

— Ну, Барбара, готовься, — хмыкнул Драко, — быть тебе пугалом в очередной раз. Хорошо, что Ричард в Йорк уехал, а то бы заехал на огонек с ночевкой, а тут мы со своими ритуалами.

— Что делать-то надо? — спросила я, смирившись с ролью персонального тюдоровского пугала.

— Будем действовать по обстоятельствам, — сказал Люциус.

И я пошла готовиться.

— Барбара, — заглянула ко мне Гермиона, — извини, конечно, но… В общем, я не собираюсь тебе ничего такого говорить, тут действительно все очень серьезно, но как ты с этим справляешься? Я бы не смогла. Я вижу, что Ричард тебе нравится. Он действительно может нравиться. Но это чудовищное отношение… Я вспомнила, что Саймон сказал про гранаты, и что ему не по себе стало от того, как Ричард на тебя смотрел. И тоже решила посмотреть. Он же постоянно держит тебя в поле своего зрения. Как хищник какой-то. Жену он тоже, кстати, контролирует, но не так как тебя. Ну, ей от него никуда не деться. Отношение к детям тоже жутковатое. И к нам он сразу же отнесся, как полезным людям, моментально начал командовать.

— А ты что хотела? — спросила я. — Он с этим родился и вырос. Ему и в голову прийти не может иное отношение к людям. Нам всем повезло, что он достаточно справедлив и не мстителен. И он действительно хищник.

Гермиона кивнула.

— Извини, я думала, что он жену обманывает, но от нее тоже жутко делается.

— Энн считает, что мой сын полезен ее сыну, — ответила я, — и что я достаточно сильна, чтобы помочь ей. К тому же она хорошо меня знает и не боится, что я сделаю что-нибудь плохое ей или ребенку. Она мне все это сама озвучила. Послушай, я понимаю, что с точки зрения XXI века — это все плохо и неправильно, но мы в XV попали. И Энн, и Ричард просто не поймут, если им начать объяснять про феминизм, права человека и толерантность. Он и так в шоке был, когда я сказала, что не хочу замуж и пояснила почему.

— Да, я понимаю, — тихо проговорила Гермиона, — и знаешь… В общем, я рада, что это не мне досталось. Удачи тебе!

— Спасибо, — ответила я, — и тебе удачи.

Ну вот, прогресс, по крайней мере, не будет пытаться читать мне нотаций. И хорошо, что понимает, что ей от Дикона стоит держаться подальше. Не в том плане, что она могла бы попытаться занять мое место. Ей оно не нужно. Просто партизанской борьбы не будет, и то хлеб. Пусть сидит со Снейпом в подвале, им там хорошо и уютно среди котлов, ингредиентов и свитков с записями.

Я прислушалась к себе. Начала ли я сдаваться на милость победителя? Какие-то его условия принять будет нужно, ни к чему уж очень шокировать окружающих. Платья из дорогих тканей любовнице герцога положены по статусу. И при дворе в Миддлхэме появляться придется. Надо же, он считает моих дам моим двором… Хотя ясно, что они не прислуга. Меня пугала публичность связи.