И Гарри Поттера в придачу!

Глава 23, в которой англичане переманивают Колумба, а маги продолжают поиски хроноворота

Новый год принес очередные проблемы. Благородные сэры и пэры азартно грызлись в королевском совете. Дикону приходилось давить авторитетом и совершать кадровые перестановки. Естественно, на важные должности он назначал тех, кого хорошо знал и в ком был уверен, а это почти всегда оказывались северяне. Южане затаили обиду. Опять активизировались посланцы Джаспера Тюдора — он не переставал искать союзников в Англии, ведь у многих имелись собственные армии. Лишь умение Дикона договариваться и уговаривать сглаживало ситуацию.

Кстати, мы сумели избавиться от одного из претендентов на руку невесты Нэда. Родня в Бретани страшно заинтересовалась новыми родичами в Англии — это я про Малфоев. Ну вот, Нарцисса через них и передала улучшенное зелье плодородия для супруги герцога Орлеанского. Заодно и намекнули, что, дескать, как бедная женщина может забеременеть, если муж пренебрегает своими обязанностями. Герцог решил доказать, что жена все равно бесплодная. Жанна, естественно, вскоре оказалась в тягости. Понятно, что если уж совсем извратится, то и такой брак можно было расторгнуть, но шансы будущего Луи XII на развод заметно уменьшились. К тому же папа все-таки заинтересовался союзом с нами. Никаких разводов. Просто и элегантно.

Королевский двор утомлял и меня, и Энн, хотя она вполне справлялась со своими обязанностями. Многие дамы достались ей еще от предыдущей королевы, разогнать всех не получилось бы. Представительницы аристократических фамилий косо поглядывали на меня. Прозвище «леди Гадюка» слышалось все чаще.

— Я сказала, что тот, кто будет повторять эту гадость, может не рассчитывать на мои милости, — злилась Энн, — в лицо улыбаются, а за спиной шипят. И кто тут гадюки, спрашивается?

— Я не из их круга, — ответила я, — к тому же люди часто не замечают чужого труда. Думают, что уж у них бы все получилось намного лучше.

— Да уж… — проворчала Энн, — как пользоваться твоими советами или просить помощь, то любезные слова сразу же находятся, а стоит получить желаемое, так тут же начинают ядом капать.

— Их не переделаешь, — вздохнула я, — давай действительно займемся чем-нибудь интересным. Я бы все-таки пригласила хорошего художника из Италии или Фландрии, чтобы он писал нам картины и взялся обучать наших мастеров. Ты же не хочешь, чтобы после нас с тобой остались такие же кошмарные портреты, как от брата Дикона? Он же красивым мужчиной был, а тут голова чуть ли не шире плеч. И одно плечо выше другого. Я бы не хотела, чтобы нас с тобой, Дикона и детей нарисовали подобным образом. Еще потомки стесняться горбатых и кривых предков начнут.

Энн задумалась. Да уж, королева Лиз еще ничего получилась, а вот Эдвард…

— Ты права, — сказала Энн, — надо поискать такого мастера, который нас не изуродует. Это важное дело.

— К тому же двор, при котором нет художников, поэтов, музыкантов и ученых плохо выглядит, — напомнила я, — у нас, конечно, оркестр есть и книги редкие, но этого мало.

Энн кивнула. Посмотрим, что из этого получится.

Не стоило забывать и о нашем модном проекте. На следующий прием при дворе с угощением и танцами мы с Энн таки надели те шелковые платья, о которых говорили еще до коронации. Серебряное с черной отделкой — на Энн, черное с серебряной — на мне. Волосы убраны в сетку, поверх изящные диадемы в виде венков из чередующихся белых и черных роз. Верх в обтяжку, талия на своем законном месте, струящиеся юбки и довольно большие вырезы на груди и на спине, кокетливо прикрытые кружевами. Дикон сперва напрягся, когда сам нас увидел, потом — когда отследил направленные на нас взгляды. Нарцисса и Имельда сумели добиться фантастического эффекта. Когда-то Агнесса Сорель шокировала французский двор, переняв моду проституток и демонстрируя грудь. Мы такой глупости не сделали. Никаких ассоциаций с публичными женщинами, только изящество и красота. И простор для воображения. При этом каждый первый мужчина вне зависимости от возраста так и норовил заглянуть в вырез или углядеть изящный башмачок. Давненько мы с Энн так не веселились. А когда начались танцы, то Дикон распугал всех кавалеров. Сам танцевал по очереди то со мной, то с Энн, а свободную даму разрешалось приглашать Дику или Джону.

— Мать, ты что творишь? — сказал мне Дик. — То есть, вы обе чего творите? Моего родителя сейчас разорвет. Это жестоко.

— А пусть не расслабляется, — мило улыбнулась я.

— Ну, наверное, так и надо, — сказал мне сын при следующей фигуре танца, — хотя все равно жестоко.

Дикон ничего не говорил, только бросал весьма красноречивые взгляды. Наряды ему точно понравились. Но, похоже, что он предпочитал бы наслаждаться этим зрелищем без свидетелей. Кое-кто из присутствующих дам, кстати, со значением поглядывал на собственных супругов.

После бала мы с Энн заперлись в спальне и с хохотом повалились на кровать.

— Откроет засов с легкостью! — сказала я. — У него это после ритуала проявилось.

Дверь дернули раз, другой. Засов послушно скользнул в сторону, и дверь открылась.

— Вы что затеяли? — грозно спросил раздраконенный Дикон.

Прислуга оперативно попряталась.

— Мы тебя боимся, — коварно ответила я, — ты только что не дымился.

Энн даже взвизгнула от смеха.

— Дикон! На тебя смотреть страшно!

— Бедные мы, несчастные! Нас ждет жестокая расправа!

— А всего-то хотели повеселиться!

Он некоторое время грозно смотрел на нас, но не выдержал и расхохотался в свою очередь.

— Интриганки! Да если бы вы обе вообще без платьев пришли, на вас бы меньше смотрели. Это не одежда, а сплошной соблазн.

— Это только начало! — зловеще сказала я.

— Да-да, нам понравилось, — Энн тряхнула головой, — английские дамы должны быть самыми красивыми и желанными. Нечего подражать чужим модам, пусть подражают нам.

Дикон устроился между нами.

— Это было очень красиво, — сказал он, — очень. Уверен, что мне все завидовали. Но ведь вам обеим начнут подражать. Это что же будет?

— Такие платья пойдут не всем, конечно, — сказала я, — но у женщин должна быть возможность показать себя. А у мужчин прибавится повод для гордости за своих дам.

— Вот именно! — согласилась со мной Энн. — И Барбара совершенно права насчет головных уборов. Так гораздо удобнее.

— У нас столько планов, — мечтательно протянула я, чувствуя горячую руку на своем бедре.

— Дикон! — протянула Энн. — Ты что это задумал?

Нас сгребли в охапку и расцеловали. От возни диадемы и сетки для волос слетели, и наши с Энн локоны вырвались на свободу. Дикон даже глаза прикрыл от удовольствия.

Я принюхалась.

— Ты брал мои духи? Опять?

— Значит, до моих не добрался, — констатировала Энн.

— Жадины, — ответил Дикон.

Мы с Энн переглянулись… Через мгновение задыхающийся от хохота Дикон был в полной нашей власти. Мы отлично знали, что наш ревнивец боится щекотки.

— Сдаешься! — грозно спросила Энн.

— Сда… сдаюсь! Хватит! Ой! Все…

Я успела увернуться от его руки и выбралась из кровати, которую теперь точно надо будет перестилать заново.

— Ты куда? — тут же спросил Дикон.

— Пить хочется. Вам вина налить?

— Конечно! — Энн тряхнула головой и последовала за мной. — Мне тоже пить хочется.

— Сейчас выгоним этого типа и ляжем спать, — сказала я.

— Сперва ванну примем, — предложила Энн.

— Спинку друг другу потрем, — кивнула я.

— Это вы кого выгнать собираетесь? — донеслось с кровати.

— А ты как думаешь? — я отсалютовала ему кубком. — Хотя, можешь оставаться. Энн, пошли ко мне, а дверь подопрем.

— В окно влезет, — заметила Энн.

Дикон устроился на боку и подпер голову рукой.

— Накажу обеих!

— Сначала поймай!

Удрать все-таки удалось. Мне действительно хотелось принять ванну.

Вскоре появился Дикон. Я притворилась спящей.

— Все равно накажу, — стащили с меня одеяло.

— Приходит один король домой, — начала я.

— Барбара!

Я притянула его к себе. Еще посмотрим, кто кого накажет…

О платьях действительно заговорили. Подражать начали сперва неуверенно, точных копий пока не появилось. Мы же продолжали эксперименты. Кружевные накидки на голову, изящные пелеринки. Меховые шапочки на холодное время года. И никаких конструкций под платьем или на голове.

— Это для некрасивых женщин с плохими волосами, — припечатала Энн.

Дамы поджали хвосты. А тут еще Пэнси к своим средствам по уходу за телом и волосами выпустила небольшую брошюрку, в которой, между прочим, очень резко раскритиковала свинцовые белила. Не то чтобы ими так уж активно мазались, но кое-кто использовал. Обилие косметики, часто в ущерб здоровью, красоте и здравому смыслу, было делом будущего. Теперь, может, и не будет. Картинки с язвами явили миру то, что тщательно пряталось от посторонних глаз.

А тут и моя книга с упражнениями для девочек и женщин подоспела. Ее копию, как и копию брошюры Пэнси, я отправила в Рим, как и обещала. Отец Бартоломео прислал благодарственное письмо.

А вот поиски хроноворота застопорились. Теоретически он мог оказаться в Шотландии или на той территории Ирландии, где реальной власти у англичан не было, но нам почему-то казалось, что нехороший артефакт где-то рядом. Люциус и Рабастан обследовали Стоунхендж, наведались в самые старые церкви и монастыри. Обнаружили замурованные книги по черной магии, три клада времен Римской Империи, два — времен датского нашествия и пять — царствования Вильяма Завоевателя.

— Хотел бы я знать, что вы ищите, — проворчал Дикон, с которым честно делились находками.

— Очень плохую вещь, которую необходимо обезвредить, — признался Люциус, — она способна уничтожить всех нас и вас, сир, тоже.

— Может быть, об этой вещи знают? — сказал Дикон.

— Страшно спрашивать, — вздохнул Рабастан, — вдруг найдут раньше нас. Ваше Величество, это очень жуткая вещь. Клянусь, мы все хотим, чтобы ее не стало.

— Я должен знать, что это за вещь, — нахмурился Ричард.

— Я попытаюсь объяснить, — тихо сказала я, — если получится. Эта вещь дает возможность изменить прошлое. Это страшный соблазн, потому что человек думает, что хочет добра, но может при этом совершить зло.

— Изменить прошлое? — переспросил Дикон. — Но как?

— Кажется, что все просто, милорд, — вздохнул Люциус, — но изменить можно и то, что человек сам изменить не планировал. Представьте себе, что кто-то столкнул беременную женщину с лестницы, чтобы не родился его враг. Но женщина умерла, и не было праздника по поводу рождения ребенка, а на этом празднике познакомились родители того, кто изменил прошлое. В итоге и его самого не будет.

— Иногда высшие силы меняют прошлое, чтобы убрать что-то ужасное, — сказал Рабастан, — а вот самому человеку в это лучше не лезть. Он больше испортит, чем исправит.

Дикон медленно кивнул.

— Я могу запросить записи о необычных вещах, — сказал он, — может быть, там что-то есть?

— Кажется, этой вещью пользовались во время датского нашествия, — заметил Рабастан, — так что записей может быть и немного. Ваше Величество, это очень опасная вещь. Страшная. Она способна уничтожить королевство. Мы боимся, что о ней могут узнать ваши враги. Понимаете, все выглядит слишком соблазнительно. Всего-то вернуться в прошлое и устранить врага. Мы можем показать вам описание того, что случилось в древности. Один правитель лишь хотел вернуть погибшего по вине няньки сына. Он вернулся в прошлое и убил няньку, но его сын прожил всего на неделю дольше, когда его вынесли в сад, то его ужалила ядовитая змея. Правитель снова вернулся в прошлое и избавился от тех, кто присматривал за ребенком. Но его сыну было суждено умереть, а его отец вместо того, чтобы смириться с Господней волей, снова и снова пытался что-то изменить в прошлом. И все больше и больше изменял судьбы других людей. Исчезали целые семьи, менялись важные события. Люди начали сходить с ума, потому что не понимали, что происходит. Это стало задевать и соседние царства, так как никто не живет в полной изоляции. Пока не остановили обезумевшего правителя, свершилось много дурных и страшных дел. Да и потом еще долго люди страдали от последствий, потому что многие маги, еще не зная о том, что случилось, пытались что-то исправить. В том месте, откуда мы все пришли, произошло то же самое. И никто из нас и врагу не пожелает пережить все эти ужасы.