И Гарри Поттера в придачу!

Глава 17, в которой Барбара и Ко испытывают на себе новые возможности, королевское гостеприимство и визит Темного Лорда

Ужасно хотелось опробовать новые возможности, но мне никак было не остаться в одиночестве — все время кому-то что-то требовалось. Все как с цепи сорвались.

Наконец, я закрылась у себя. В буквальном смысле закрылась — каждую дверь на щеколду. Сбросила платье, нижнюю рубаху, чулки. Подвязала грудь полосой ткани, а потом надела тот же комплект из простых штанов и рубахи, в котором проходила ритуал. И ринулась в свою комнату для занятий. Несколько секунд стояла, замерев, а потом опустилась на мат. Уже растяжка показала, что тело стало более гибким и послушным. Шпагат дался с легкостью. Я с осторожностью попробовала мостик. Йес! Дальше меня понесло. Я с визгом и хохотом проделывала упражнения, которые когда-то только видела и завидовала до дрожи тем, кто умел все это. Я кувыркалась, замирая в самых неожиданных позах. Наконец, улеглась на животе, дотянувшись ступнями ног до головы. Чудо! Чудо! Чудо! И всего-то немного потерпеть. Правда, придется менять систему упражнений, но тут можно с Долоховым посоветоваться. Я все сделаю, чтобы своих новых возможностей не лишиться.

— Ох! — послышалось от дверей.

Я моментально перекатилась и села. На меня смотрел Дикон.

— Как ты вошел? — встревожилась я. — Я специально заперлась, чтобы никто не видел.

— Я дернул дверь, — ответил он, — а потом еще раз. И все.

-Здесь такая плохая задвижка? — спросила я, подходя к двери.

Задвижка была в полном порядке.

— Попробуй-ка снова! — попросила я.

Он послушался, похоже, что и ему стало интересно.

Я со всей тщательностью заперла дверь. Легкий рывок, и защелка сама собой скользнула обратно. Дверь открылась.

— Вот это да! — обалдела я. — Тоже новые способности? От тебя теперь не закроешься? Кошмар какой!

Дикон потрогал защелку. Задвинул ее и толкнул дверь. Защелка скользнула обратно, а дверь открылась.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Дикон, — а я еще и почувствовал, что двигаюсь намного быстрее. Энтони прав, я просто зарубил бы того, с кем обычно тренируюсь. Вот это да!

— У меня скорость и гибкость, — ответила я, — а двери взламывать я пока не пробовала. Сейчас оденусь…

— Подожди…

Но ни исследовать до конца новые способности и возможности, ни продолжить тренировку не получилось. Судя по звукам, доносящимся из-за вновь запертой двери, Дикона искали по всему замку.

— Что там? — спросил он, пока я натягивала на себя платье.

— Странного ребенка нашли, милорд, — ответили из-за двери, — прямо в садике с розами. К себе не подпускает и шипит.

Это еще что такое?

В садике, который Невилл разбил специально для дам, у небольшого фонтана скорчившись сидел маленький мальчик. Одет он был в серые брюки и такую же куртку. Его руки были покрыты ссадинами, а на лице отпечаталась чья-то ладонь. Мальчик с диким ужасом смотрел на окружающих его людей.

— Ты кто? — спросил у него Дикон.

Полный ужаса взгляд был единственным ответом.

Я подошла ближе, опустилась на корточки и протянула к нему руку. Он шарахнулся. Все понятно.

— Ничего не бойся, — тихо заговорила я, — тебя никто не обидит. Ты есть хочешь? Как тебя зовут?

Он смотрел мне в лицо и молчал. Мне в голову закрались нехорошие подозрения. Избитый ребенок в серой одежде. Да он еще и шипел!

— Как тебя зовут? — снова спросила я. — Джонни? Джек? Эндрю? Джейми? Пит? Нэд? Томми?

На этом имени его глаза широко раскрылись.

— Тебя зовут Том?

— Я хочу к маме! — тихо проговорил мальчик. — Она умерла.

— Здесь твоей мамы нет, — сказала я, — но тебя никто не обидит. Пойдем! Я дам тебе еды и смажу твой синяк и ссадины лекарством.

И он, наконец, кивнул и протянул мне руку.

Значит, Том…

С кухни принесли большую миску бульона и, по моей просьбе, послали за Снейпом. Энн и ее дамы с интересом рассматривали грубую ткань, из которой была сделана одежда ребенка.

— Томми, давай тебя помоем? — тихо проговорила я. — Я налью лекарство в воду, и щипать не будет.

Напившийся бульона Том согласился. Я сняла его куртку и рубашку и содрогнулась: на худеньком теле, на котором выпирали все косточки, буквально не было живого места. Некоторые синяки и следы от розог и ремня уже сходили и зарубцевались. Другие, явно более свежие, сочились кровью и гноем. Пробрало всех, включая отца Джона. Ребенка истязали долго и со знанием дела.

Оперативно прибывший Снейп покачал головой и достал принесенные с собой зелья. Вместе мы быстро смыли грязь и обработали следы побоев. Том радостно вздохнул.

— Ты моя мама? — спросил он у меня.

— Нет, малыш, — ответила я, — но тебе здесь будет хорошо. Брат Саймон заберет тебя в другое место, где тебя никто не обидит.

Снейп кивнул. Он тоже понял, кто перед ним. Интересно, удастся ли привести маленького Волдеморта в чувство? Я с этой задачей точно не справлюсь, но в Мортленде хватало опытных женщин, на которых можно было положиться. Я не думаю, что кто-нибудь станет дурно относиться к Томми.

Замотанного в одеяло ребенка подали Снейпу, который устроился в седле. И Том отбыл. Я обхватила себя руками за плечи и поежилась. За все свою жизнь в «темном Средневековье» я ни разу не видела, чтобы кто-нибудь так издевался над маленьким ребенком. Выпороть или лишить еды могли — дети рано начинали постигать науку взрослой жизни. Конечно, я не сталкивалась с маргиналами, но тем не менее.

— За что так с ним? — спросила у меня Энн. — Ты не знаешь?

— Просто потому, что он необычный, — ответила я, — помнишь, как Дика выпороли? Издевательства над маленькими магами приводят к тому, что они делают что-то необычное. И за это их начинают бить сильнее.

Я снова поежилась.

— Ненавижу это, — сказала я, — какой смысл в наказании, если не объяснять, что ребенок сделал не так? Можно хлопнуть по заднице, поставить в угол, чтобы подумал над своим поведением, сладкого лишить. Мне плохо становится, когда я представляю взрослого, который истязает слабого только потому, что может, ведь сильнее.

— Конечно, — согласилась Энн, — он же еще неразумный. Как думаешь, ему пять лет или меньше?

— Не знаю. Ты же видела, какой он худой. А если голодал, то мог медленно расти.

Да уж. Маленькому Нэду уже исполнилось три, и он был поздоровее Тома. Няньки сбивались с ног, пытаясь поспеть за шустрым наследником Глостеров. Сказалась встреча с единорогами во младенчестве. Да и крестьянские дети, которых я частенько видела, а кое-кого и лечила, были намного крепче. Вот и думай, что хуже: жуткий естественный отбор через младенческую смертность, или жизнь без нормальной еды и свежего воздуха.

— А как он попал сюда? — спросила Энн.

— Я не знаю, — ответила я, — ты же слышала, что он искал маму. Наверное, очень сильно ее звал. А почему к нам — не знаю.

— Ничего удивительного, что этот несчастный ребенок попал в христианский дом, — сказал отец Джон, — его же здесь вылечили.

Я не очень поняла фразу, но, похоже, имелись в виду и возможности Ричарда защитить ребенка, и наши с Диком целительские способности.

— Как так можно было истязать малыша?.. — покачал головой священник. — Наверное, он попал к каким-нибудь язычникам.

Страшно представить, чтобы случилось бы с отцом Джоном, столкнись он с этими «язычниками». Вот бы они объяснили ему, кто тут настоящий христианин.

— Теперь необходимо исцелить его душу, — вздохнула я, — он же как зверек, наверное.

— Брат Саймон справится, — сказал отец Джон, — с Божьей помощью.

Мы с Энн вздохнули и перекрестились.

Во время обеда я все время поглядывала на сидящего рядом с Джоном Дика. Довольные жизнью мальчишки тихонько переговаривались и грызли крылышки жареной дичи, целое блюдо которой стояло перед ними. Расположившиеся рядом пажи отдавали должное птице, рыбе, колбасам, не забывая и про овощи. А у меня все стоял перед глазами заморыш, жадно хлебающий из миски густой наваристый бульон. Страшно представить, чем его кормили в приюте.

Ближе к вечеру удалось поговорить с Антонином.

— Да, — покрутил тот головой, — дела. Ну, на наших можно положиться. Но я бы очень хотел побеседовать с теми, кто над мелким издевался.

— Меня больше беспокоит, что теперь в будущем, — сказала я, — если уж Риддл пропал. Это же значит, что вообще все изменилось.

— Надо с Басти и остальными поговорить, — ответил Антонин, — может, они догадались.

Я вздохнула. Все равно хорошо, что малыш больше страдать не будет.

— Мне нужно тренировку изменить, — сказала я, заметив, что у нас появился слушатель, — я раньше больше качалась, а теперь, видимо, надо на растяжки налегать.

— И на скорость реакции, — кивнул Антонин. — Готовьтесь, леди, буду вам мячики кидать, а вы — ловить и отбивать. Отдохнуть не получится.

— Какое там отдыхать! — возмутилась я. — Такие возможности! Их развивать надо.

Он широко ухмыльнулся.

Дик с интересом смотрел на меня.

— А почему ты не позвала меня лечить мальчика? — спросил он.

— Твоя помощь была не нужна, — ответила я, — лучше расскажи, что делал сегодня.

— Читал, учил латынь. А потом мы с Джоном фехтовали.

Я улыбнулась. Джон признал особость Дика, удовлетворившись своим физическим превосходством. Он был выше ростом и мощнее, а Дик — более сухощавым и изящным. При этом невозможно было не заметить, что это братья. Все в папочку.

— Мам, я хочу тренироваться с тобой, — сказал Дик, — и Джон тоже.

— Я не против, чтобы вы оба пользовались турником и остальным, — сказала я, — но у меня теперь другие упражнения.

— Мы придем завтра.

— Конечно, дорогой, приходите.

Нет, не видать мне покоя и уединения. То детишки ломятся, то их папаша двери вскрывает. Как страшно жить… Хоть сундуком двери подпирай или бадью с водой подвешивай. Вообще-то, это идея. Я насчет того, чтобы что-нибудь над дверью повесить. Не очень-то мне нравятся эти открывающиеся щеколды.

Небольшой кувшинчик я наполнила водой и поставила его на маленькую тарелочку, которую удалось воткнуть между косяком и дверью. Получилась на редкость шаткая конструкция, которая должна была рухнуть на голову любому, кто откроет дверь. Хоть какая-то гарантия, что не подкрадутся. Не люблю я этого.

Мне же снова хотелось опробовать свои новые возможности. Телу требовались нагрузки. Растяжка. Кувырки, пируэты, прыжки. Кайф!

Все это обломали звон и несколько крепких выражений. И кто бы это мог быть? Я уняла любопытство и продолжила спокойно висеть на турнике вниз головой, зацепившись ногами.

— Зачем ты это сделала? — спросил мокрый Дикон.

— Не люблю, когда двери сами собой открываются, — ответила я, медленно покачиваясь, — мало ли, чем я тут занимаюсь.

Он подошел ближе.

— И чем ты тут занимаешься? — обманчиво грозный голос вряд ли мог кого-нибудь обмануть.

— Хм… А ты что подумал? — лукаво спросила я, продолжая покачиваться. — В саду одного замка стояли две статуи, — сказала я, — одна изображала юного рыцаря, а другая — прекрасную девушку. И они так грустно смотрели друг на друга, что один человек, умеющий творить чудеса, решил оживить их на час, чтобы дать возможность поговорить друг с другом.