И Гарри Поттера в придачу!

Глава 16, в которой миром правит любовь: к деньгам, книгам и новым возможностям

Поговорить со своими удалось на другой день.

— Спасибо! — сказала я. — Чем вы его?

— Сириус врезал Slugulus Eructo, — хмыкнул Рабастан, — его поддержали, чтобы заклинание продержалось подольше. А я добавил одну наработочку — фамильный секрет. Похожим пользовались в Германии против особо ретивых инквизиторов, а мои предки доработали. Он теперь не сможет прочитать ни одной молитвы, даже перекреститься не сможет, а причастие будет оставлять на нем ожог. Снять может только тот, кто наложил. А я этого делать не собираюсь.

— Так ему и надо, — сказала я.

— Согласен, — ухмыльнулся Рабастан.

— Мы сейчас немного поработаем над тем, чтобы слухи далеко не разошлись. Переключим внимание, — сказал Люциус, — Саймон посоветовал. Кстати, здесь колдуется лучше, чем в Англии. Местных отловить не очень получается, сама понимаешь, придется ждать конца переговоров и двинуть в Париж, но мне это не нравится.

— Это может быть опасным, — заметила я, — этот Фламель не тот, который прожил почти шестьсот лет, тут ему немного за сотню. И он плоть от плоти этого мира.

— Это-то понятно, — сказал Ксенофилиус, — но тебе придется договариваться с герцогом, чтобы он нас отпустил. А это будет непросто.

— Попробую, — вздохнула я.

Мы встали лагерем у Амьена. Переговоры шли вовсю, это и не скрывалось. Дикон был мрачнее тучи, но меня больше не трогали. Возможно, сработали установки и заклинания магов, а может просто на Дикона нашли другую управу. Очень может быть, что король не пользовался одной уловкой дважды. Или это действительно была инициатива Мортона, а Эдвард просто смотрел, что из этого получится, и не собирался доводить все до конца? Очередная проверка лояльности Ричарда? Да сколько уже можно!

Этим вечером он вернулся в палатку мрачнее обычного. Сел в кресло и замер. Он просто смотрел прямо перед собой, стиснув зубы. Все ясно.

Я опустилась на землю рядом и взяла его за руку. Он чуть сжал мою кисть. Какое-то время мы просто сидели и молчали. Снаружи начал доноситься шум.

— Король Франции приказал торговцам из Амьена поить наших солдат за свой счет, — каким-то безжизненным голосом проговорил Ричард, — чтобы отпраздновать перемирие. Война закончилась, Барбара.

— А это не может быть уловкой? — тихо спросила я. — Чтобы напасть на практически беззащитный лагерь?

— Нет, — он перевел взгляд на меня.

Я вздохнула.

— Пятнадцать тысяч фунтов сразу и десять тысяч в год, — сказал Дикон, — хорошие деньги?

— Это большие деньги, — ответила я.

— Король Франции богат, — криво усмехнулся он, — он может заплатить нам, чтобы мы убрались домой.

— Заключили мир? — спросила я.

— Да, — его губы дрогнули, — зачем возиться с нами, если можно заплатить? Король Франции воюет с Бургундией.

Я молча смотрела на него.

— Я не взял деньги, — горько и жестко сказал он, — Ричард Глостер не продается.

— Не продается, — подтвердила я.

— Ты понимаешь? — чуть нахмурился он.

— Да, — четко ответила я, — если бы ты взял эти деньги, это был бы не ты.

— Мой брат считает, что это глупый поступок, — заметил он.

— Нельзя идти против себя, — ответила я, — если жжет руки — не бери.

— Ты понимаешь, — кивнул он.

Я прекрасно понимала, что король не стал ввязываться в авантюру и предпочел взять деньги. Думаю, что и Дикон понимал, что с такими союзниками английскую армию здесь ничего хорошего не ждет. Скорее всего, его возмутила циничность сделки: нате вам деньги и не путайтесь под ногами.

— Я не взял денег и не принял подарки, — сказал он, — мне не нужны подачки.

— Ричард Глостер не продается, — повторила я.

Я встала, он не отпустил мою руку.

— Хочешь, я налью тебе вина? — спросила я.

Он притянул меня к себе. Я провела свободной рукой по его волосам. В его глазах была боль, боль и горечь.

Этот военный поход являлся авантюрой с самого начала, но это понимание сейчас было не важным. Тут не нужны умные мысли и анализ ситуации. Здесь и сейчас был только Дикон с его раненым самолюбием. Собственно, из-за этого я и отправилась в этот поход. Хотелось понять и поддержать, но теперь я поняла, что поехала бы с ним, даже если бы понятия не имела о том, что будет.

Мы так и остались, пока в палатке не начало темнеть. Он усадил меня себе на колени, а я перебирала его волосы. А вокруг гудел военный лагерь, где началась грандиозная пьянка.

Это продолжалось еще несколько дней. Жуткое зрелище на самом деле. А я наконец увидела вблизи герцога Бургундии, который примчался в лагерь через день. Ричард был прав, он мне не понравился. И дело не во внешности, а в детской растерянности и обиде. Он действительно считал, что король Англии должен угробить свою армию во Франции ради его интересов и амбиций? Но с союзниками так не обходятся. И почему его удивляет, что кто-то поступил так же, как и он сам? То есть, стал действовать в собственных интересах?

— Дикон, я не понимаю, — сказала я, — герцог Шарль не прибыл в Кале, закрыл перед нашей армией ворота своих городов, бросил теперь. Да за один лагерь под Перонной с него причитается. А что он хочет теперь?

— Чтобы мы продолжали воевать, — ответил Ричард.

— Прости, что так говорю, но у твоей сестры очень глупый муж.

Он бросил на меня косой взгляд и хмыкнул, но никак не прокомментировал мое высказывание. Похоже, что он был с ним согласен.

На встречу с королем Франции Дикон не поехал и отказался от визита в Париж на празднества по случаю перемирия. Это было очень вызывающе, но король на это внимания не обращал, его вполне устраивала подпись брата под мирным договором. Хотя Ричард и тут заявил, что подписывает только потому, что является подданным Эдварда.

Просьбу магов посетить Париж Ричард воспринял неожиданно спокойно и дал свое согласие. Мне кажется, что он знал об их поисках французских магов.

— Они хотят найти одного человека и кое-что у него узнать, — пояснила я, когда вся компания отбыла.

— Это связано с вашими делами? — уточнил Ричард.

— Да. Понимаешь, похоже, что та беда, о которой я тебе говорила, случилась только в Англии. Это странно. Но тогда получается, что источник угрозы находится где-то в другом месте. Это может быть опасно не только для волшебников.

— Хорошо, но пусть не задерживаются. И расскажут обо всем.

Пьяная армия — это ужас и мерзость. Армия с похмелья — просто мерзость.

— Что? — спросила я у зеленого Сайкса. — На дармовщинку и уксус сладкий?

— А мы за ваше здоровье, — ответил он заплетающимся языком, — и за его светлость.

— То-то на вас смотреть противно, а нюхать страшно, — проворчала я.

Но мужиков было жалко. Кажется, антипохмельным меня тоже снабдили.

Снейп тоже неплохо знал историю, а может Гермиона просветила, но бутыль была весьма внушительной, многим хватит.

— На! — выдала я. — Одна капля на язык. Не больше! А то будете блевать. А тут и так от палатки отойти страшно. А, ладно! Открывай рот, а то прольешь.

Через минуту его лицо прояснилось и приняло нормальный цвет.

— Миледи! — благоговейно проговорил он.

— Бери и напои всех, на кого хватит. И смотри, не жадничай!

К Сайксу тут же подтянулись другие страждущие.

— Наша-то леди нас не бросит, — слышались голоса, — у нее лекарства есть. Эй, и мне дай! Вот кому Господь жену пошлет!

— Ваши жены вас за ваши похождения сковородками и скалками встретят, — сказала я, — а это не французы, не отобьетесь. Ох, пьянчуги!

— Голову! — послышалось рядом со мной, и меня оттолкнули в сторону.

Все затихли, заозирались. Сайкс замер, прижав бутыль с антипохмельным к груди. И все в ужасе уставились на арбалетный болт, глубоко впившийся в шест, на котором помещался значок Дикона, обозначающий, что это его шатер. Как раз напротив того места, где мгновение назад была моя голова.

Антонин, а это был он, мотнул головой в сторону шатра.

— Быстро! И не светитесь!

Я чуть ли не на четвереньках шмыгнула внутрь. Да что же это такое!

Расследование ничего не дало. Стрелок успел сбежать, хотя и удалось найти место, где он прятался.

— Я всегда по сторонам смотрю, — отчитывался Антонин Дикону, — мне движение веток не понравилось. И блеск уж очень знакомый. Хорошо, успел.

Тяжелый болт с вырезанным крестом извлекли из шеста. Крест мне не понравился, толстый такой намек.

Дикон стиснул зубы.

— Мы снимаемся и уходим к Кале, — сказал он, — у меня уже есть приказ короля. Ты будешь охранять леди.

Мне стало страшно за своих ребят. Это могло быть местью за Мортона, если кто-то догадался, но могло быть и приветом от местных. Ох, скорее бы в Англию!

Теперь рядом со мной ехал Долохов. Я видела его и раньше, но он не намекал на знакомство, это было неприлично. Теперь можно было и поговорить.

— Больше на местных похоже, — сказал Антонин, — наши за вас горой. И в колдовство никто не верит. Епископ еще и по бабам большой ходок, ему из обоза постоянно девиц таскали. Дело житейское, но для духовного лица неприлично. Грех. Это привет милорду, он уж очень эффектно выступил. На него замахнуться — кишка тонка, а так хоть укусить. Тут и крест вписывается, про скандал-то знают.

— У него и здесь врагов хватает, — вздохнула я.

— Честных людей не любят, — заметил Антонин.

— Потренируешь потом меня? — спросила я. — Если время будет? На самооборону? А то того и гляди похитить попытаются. Я врезать могу, но от сильного противника или от нескольких не отобьюсь.

— Хорошая мысль, — согласился Долохов, — стоит попробовать. Еще хорошо бы башмаки железом подбить. Знаете, куда бить?

— По голени, — ответила я.

— Точно, — хохотнул он, — по прочим местам можно и потом.

— Как-то там наши? — вздохнула я. — Душа не на месте. Не влипли бы.

Он вздохнул.

— Вся надежда на Басти и Люциуса.

Наши маги нагнали нас уже у Кале.

— Ничего не понимаю, — отчитывался Люциус, — никто ничего не знает. С Фламелем встретились — тот еще жук, но заинтересовался и пообещал помочь. Ему такие вещи тоже не нравятся, и он понимает, насколько это опасно.

— Значит, наш враг в Англии, — проговорила я, — с одной стороны легче, а вот с другой…

— Вы ничего не нашли? — уточнил внимательно слушающий Дикон.

— Мы убедились, что далеко искать не надо, милорд, — ответил Люциус, — это тоже результат.

Началась переправа обратно в Дувр. Мы жили в том же доме, и я спросила у хозяев, где можно купить подарки для друзей и родни. Из дома меня не выпустили, покупал Люциус. Ну, на его вкус можно положиться, он и чернослив не забыл.

За укладыванием в сундук кружев меня застал Дикон.

— Это для меня и моих дам, — сказала я, — не волнуйся, я никуда не ходила, все купил Люциус. У меня есть деньги.

Он фыркнул и швырнул на стол кошелек.

— Закажи, что хочешь, тебе доставят.

Вот не умею я на халяву… И в прошлой жизни от этого страдала, и в этой мучаюсь. Как только некоторые умудряются устраиваться? А я постоянно прокалываюсь.

Заказала шелк и еще кружев, тут они были потрясающие.

Чувство постоянной опасности отступило только в Дувре. Демобилизация. Армия расходилась по домам.