Люди под Дождем. Избранные беседы за 5 лет

Песков: Я не знаю, честно говоря, как он занимается внешностью. Поскольку я вижу его практически каждый день на работе, то я не могу оценить, как развивается его внешность.

Макеева: Вы никаких перемен не замечаете?

Песков: Я, честно говоря, совершенно не разбираюсь в подтяжках и во всем остальном. Поэтому я, опять же, не смогу продолжить дискуссию на эту тему.

Таратута: Хорошо, а можно тогда не о форме, а о содержании? Вот совсем недавно из правительства ушел Кудрин. Вам просто по-человечески понятно, что произошло и почему премьер — так выглядит со стороны — упустил одного из самых преданных, лояльных, и, в общем, ценных людей в правительстве?

Песков: Потому что он, скажем так, допустил высказывание без необходимых уточнений и пояснений, несовместимое с постом, который занимал Кудрин в кабинете, который назначается указами президента.

Таратута: Премьер воспринял слова Кудрина как личное оскорбление, а не оскорбление президента Медведева?

ПЕСКОВ: СЛОВА О НЕСОГЛАСИИ С ПУТИНЫМ ИЛИ С МЕДВЕДЕВЫМ НИКОИМ ОБРАЗОМ НЕ МОГУТ И НЕ ДОЛЖНЫ ТРАКТОВАТЬСЯ КАК ЛИЧНОЕ ОСКОРБЛЕНИЕ.

КАЖДЫЙ РАЗ У МЕНЯ ВОЗНИКАЛО ЖЕЛАНИЕ ВОЙТИ, ОТКРЫТЬ НАСТЕЖЬ ДВЕРЬ И СКАЗАТЬ: «ЛЮДИ, ВЫ СУМАСШЕДШИЕ — ЭТО АССОЦИИРОВАТЬ С ПУТИНЫМ?!»

Таратута: Как они должны трактоваться?

Песков: Как неготовность или нежелание работать с тем или иным начальником. Но это не является личным оскорблением. И мне кажется, ошибочно это так воспринимать.

Геворкян: Вы видели Путина сразу же после того, как был уволен Кудрин? На его лице было написано огорчение?

Таратута: Досада?

Песков: Нет, я не видел его лица.

Таратута: А Кудрину удалось встретиться с премьером до отставки?

Песков: Нет, после.

Геворкян: И вы не видели Путина после этого разговора?

Песков: Видел. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

Монгайт: Профессионал.

Геворкян: Можно, я вам задам совершено человеческий вопрос сейчас, не политический?

Вот смотрите, мы с вами заседаем здесь на следующий день после смерти Василия Алексаняна, за три дня до дня рождения Путина, совпавшего, к сожалению, с убийством нашей коллеги Анны Политковской, за месяц до пятилетия истории с Литвиненко в Лондоне. Мой вопрос сейчас к Дмитрию Пескову, не к пресс-секретарю. Так или иначе, все эти печальные истории увязываются, по факту или в интерпретации, с именем вашего патрона. У вас никогда не было желания просто закрыть дверь и сказать: «Господа, все, дальше без меня»? Выйти из этого всего, потому что иногда кажется, что как-то чересчур?

Песков: Я понял ваш вопрос. Каждый раз у меня возникало желание войти, открыть настежь дверь и сказать: «Люди, вы сумасшедшие — это ассоциировать с Путиным?!»

Геворкян: То есть вы абсолютно ему доверяете?

Песков: Вы просто подумайте, о чем вы говорите? Это сродни тому безумию, когда мы читаем где-то, что это Белый дом в Вашингтоне стоял за 9/11.

Макеева: Безумие показывают по федеральным каналам.

Песков: Безумие, которое граничит… я не знаю с чем. Вот какое у меня возникает желание.

Геворкян: Ваше доверие к Путину абсолютно? Вы никогда ни в чем не усомнились?

Песков: Нет.

Геворкян: Какой вы счастливый человек.

Песков: Да, я счастливый человек.

Макеева: Как вы видите дальше свое будущее, в том случае, — я опять оговорюсь, раз оговорка необходима, — если Путин действительно будет зарегистрирован как кандидат и будет избран президентом?

Песков: Я же себя не назначаю.

Монгайт: А кем бы вы хотели быть в этой ситуации?

Песков: Вы знаете, если честно, я еще просто об этом не думал. Очень трудно после администрации президента, после аппарата Белого дома работать где-то еще в госсекторе. Я не думаю, что я мог бы работать в частном секторе.

Монгайт: У вас такие связи, я думаю, вы будете нарасхват.

Песков: Я думаю, это не моя среда.

Макеева: А на Смоленской площади? Вам не интересно было бы снова вернуться к мидовскому прошлому, но уже в другом качестве?

Песков: Наверно, интересно. Я думаю, что, в крайнем случае, если выгонят отовсюду, туда меня всегда возьмут на работу.

Геворкян: Потому что, вы знаете, сейчас такая фаза вашей активности в СМИ: вы много комментируете и по телефону даете комментарии, потом сюда пришли, на прямой эфир. Возникает такое ощущение, что вы все готовитесь прыгнуть в какое-то другое кресло.

Макеева: Министром иностранных дел?

Геворкян: Министром, да?

Песков: Почему вы настаиваете на этом? Понимаете, это надо говорить тому, кто будет назначать новый кабинет.

Монгайт: Мы через вас передадим.

Песков: Но потом, поверьте мне, у нас огромное количество блестящих дипломатов, которые не теряли форму, в отличие от меня, которые могут выполнять эти функции гораздо лучше.

Таратута: Дмитрий Сергеевич, коль мы стали говорить о будущем, вашем и вообще страны: с «Народным фронтом» попрощались как с идеей?

Песков: Прекрасный вопрос. Я вам на него отвечу.

Таратута: Это уже звучит совсем не как комплимент. Я помню, как вы говорили, что это объединение вокруг конкретного человека, единение масс. Теперь человек поменялся?

ПЕСКОВ: ФРОНТ — ЭТО НЕ ВРЕМЯНКА. ФРОНТ — ЭТО НЕ ПРЕДВЫБОРНАЯ ИГРУШКА. ЭТО ИНСТРУМЕНТ ДЛЯ КОНСОЛИДАЦИИ ОБЩЕСТВА.

Наибольшим образом консолидация общества востребована в предвыборный период, когда наблюдается самая сильная поляризация. Но это не значит, что в период между электоральными циклами этот инструмент не востребован. Все равно есть люди, не поддерживающие ни одну из действующих политических партий, будь это партия правящая или нет, но которые хотят использовать властные механизмы, чтобы каким-то образом влиять на происходящее — влиять не посредством оставления записи в социальных сетях.

Геворкян: Что-то вы не любите социальные сети, я смотрю?

Песков: Почему? Нет.

Монгайт: Извините, а у вас есть аккаунт в Facebook?

Песков: Нет.

Таратута: Дмитрий Сергеевич, я правильно понимаю, что совершенно не важно, возле кого объединяться, — можно поменять человека, главное, чтобы объединение было?

Песков: В данном случае Фронт объединяется вокруг Путина, это его инициатива. И он доказал уже свою эффективность.

Таратута: Чем?

Геворкян: Посмотрите, как съезд прошел славно.

Песков: Вы посмотрите, сколько людей у нас приобщилось к инструментарию власти.

Монгайт: А что такое инструментарий власти? Я ничего не понимаю, извините.

Песков: Я вам объясню. Вы живете в маленьком уездном городе. И у вас нет детского сада, не асфальтируют дорогу. И вы ходите, жалуетесь, кричите, я не знаю, еще что-то делаете, и у вас ничего не получается. И вы понимаете, что тогда вам надо стать тем, кто принимает решения, и вам нужно попасть в Законодательное собрание. И тогда вы через Фронт, используя «Единую Россию», участвуете в выборах.

Монгайт: Вот для чего.

Песков: Конечно. Попадаете в Законодательное собрание, и там уже, надувая щеки, будучи большим начальником, вы говорите: «Ну-ка дайте мне этот детский сад».

Геворкян: Это кошмар — то, что вы говорите. Значит, ничего не работает. Какая такая вертикаль, если человеку нужно попасть в Законодательное собрание, чтобы организовать детский сад и заасфальтировать свою дорогу? Да что же тогда у вас происходит в государстве-то?

Песков: Многое работает, многое еще не работает.

Геворкян: Очень многое не работает, получается, судя по размеру Фронта.

Макеева: Вы так много упоминали в ходе программы социальные сети и ваше дипломатическое прошлое. Как вы относитесь к арабским революциям? Я думаю, что с учетом, опять же, вашего прошлого, вы можете считаться специалистом по арабскому региону. Якеменко считает, что России грозит повторение арабского опыта.

Малыхина: И в особенности нельзя недооценивать как раз различные социальные сети, в которых…

Макеева: Естественно. С помощью социальных сетей все и проходило. А вы как считаете, нам грозит такое? Как с этим бороться? Считает ли премьер нужным с этим бороться?

ПЕСКОВ: Я, НА САМОМ ДЕЛЕ, ВРЯД ЛИ УПОЛНОМОЧЕН ГОВОРИТЬ НА ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЕ ТЕМЫ.

ГЕВОРКЯН: ДИПЛОМАТ.

Малыхина: Тогда, если можно, про социальные сети, которые влияют…

Песков: Но с Якеменко я не согласен. Я считаю, что никакие арабские революции нам не угрожают.

Макеева: Можно расслабиться, у нас спокойная обстановка?

Песков: Не угрожает. Ну нет у нас питательной среды, нет протестности, тенденции движения вниз, у нас нет деградации. У нас идет поступательное развитие.

Геворкян: Вы знаете, по этому поводу существуют разные точки зрения.

Песков: Понимаете, мы говорили об обществах, которые находились все-таки в глубокой деградации десятилетиями.

Геворкян: Многие аналитики считают, что и Россия находится на этой стадии, что она деградирует.

Песков: Это их право, мы с уважением относимся к их мнению, но, оперируя цифрами в руках, легко доказать обратное: что все-таки мы поступательно развиваемся. Поэтому у нас нет питательной среды.

Геворкян: Поживем — увидим. Никого не радуют страшные события, но поживем — увидим.

Малыхина: Скажите, а согласовывали ли вы свой приход на телеканал «Дождь» с вашим руководителем?

Песков: Нет.

Таратута: Он не в курсе, что вы здесь?

Песков: Нет, я не успел его предупредить.

Малыхина: Вы не знаете, смотрит ли Владимир Владимирович сейчас наш эфир?

Песков: Нет, не смотрит. Знаю.

Малыхина: Дмитрий Сергеевич, спасибо вам большое.

Песков: Спасибо вам.

2012