Форпост. Беслан и его заложники

– Александра Михайловна, скажите, гибелью внучек Вам причинен вред?

– Такой вред, что его не сосчитаешь ничем. И не измеришь ничем. Ничем не измеришь. Я вот эту сироту воспитывала с 6 лет вот до 15 лет. Я думала, что она мою старость досмотрит. А теперь кто за мною будет досматривать, кто?! Вот всю радость, всю мою надежду, все у меня забрали! И что мне теперь делать, что делать?! Вот как быть, как быть?! […]

Дайте, я хоть посмотрю на него. (Обращается к террористу Кулаеву. – О.А.) Подними голову. Подними, пожалуйста, я тебя прошу. Подними голову. Может, ты меня узнаешь. Меня знают все в Новогрозном от мала до велика, все меня знали. […]

– Александра Михайловна, Ваша дочь где сейчас находится?

– Моя дочь, она 6 дней была без сознания. И травилась она. Не хотела жить уже. 16-летняя дочь ее погибла, она не хотела жить. Ее еле-еле в санаторий отправили, заболтали просто насильно. Треть отнялась у нее. Она сейчас со мной живет, мы два инвалида. […]

– Она не сможет в суд прийти?

– Ой, она не сможет. Она тут упадет[22].

В сентябре 2005-го на новом кладбище в Беслане поставили памятник[23]. Это были очень тяжелые дни. Казалось, за год что-то должно было измениться, но нет – едва вхожу во двор школы № 1, и темный липкий кокон страха и безысходности снова опутывает меня. В ночь на 3 сентября 2005 года матери сидели в спортивном зале, среди игрушек, фотографий, под открытым небом, с которого на них смотрели звезды. Они плакали, хотя, казалось, не может быть столько слез у человека. Днем они вышли во двор и с отрешенными лицами встали у стен школы. К обеду двор заполнился людьми, к спортзалу выстроилась очередь с цветами и свечами. В 13 часов во двор вошли школьники с белыми шарами. Их было 331. Школьники были взрослые, но и они давились слезами. А сначала хотели первоклашек выпустить, но решили, что маленькие не выдержат.

Школьники в этой школе проучились несколько лет. Они знали всех, кто тут остался навсегда. В 13:05 из динамиков вылетел колокольный звон, школьники выпустили шары в небо, и люди во дворе зарыдали, закричали, завыли. Это было очень страшно. Плакали все, даже мужчины, даже мальчики-подростки, которые стесняются своих слез. Из динамиков лилась «Аве Мария», шары медленно поднимались в небо, расползаясь и выстраиваясь в ряд, словно стая белых птиц, и уплывали в сторону аэропорта – туда дул ветер.

В эти минуты вся Осетия замерла, остановился даже транспорт. Пошел дождь.

Панихида, которую вел митрополит Ставропольский и Владикавказский Феофан прямо в школьном дворе, постоянно прерывалась женским воем. Это нельзя называть иначе – женщины выли, словно из них вытащили всю душу, все живое и доброе, оставив внутри одну боль. С этой болью нельзя было жить, а можно было только умереть. Но они жили. Я не знаю как. Митрополит прижимал к себе кричащих женщин, и их вой переходил в рыдания. Он обнимал их и что-то им говорил. И просил у всех терпения.

Когда я вошла в зал, он был уже завален цветами. Между этими горами цветов оставалась тонкая тропинка, по которой можно было идти. Я смотрела на фотографии детей, их мам, учителей, мужчин, расстрелянных в первый день, и спецназовцев, спасавших под пулями людей.

12-летняя Эмма считала Беслан самым красивым и спокойным городом в мире, об этом она написала стихи, теперь этот листочек висел на обожженной стене под ее фотографией. Света Цой, подруга Эммы, когда-то увидела, как кошка съела своего котенка, и это так ее потрясло, что она написала сочинение. «Наверное, тем, что они съедают своих детей, они уберегают их от чего-то более ужасного», – рассуждала девочка. Ее сочинение на листке бумаги казалось белой птицей на фоне темной кирпичной стены.

Яна Рудик с мамой и сестрой Юлей, красивые и радостные. Яна умерла ночью 2 сентября, от гипогликемической комы. Ее мать скрыла от боевиков смерть дочери. Она боялась, что тело Яны выкинут в окно. Она прижимала к себе девочку еще много часов и потом погибла сама. И Юля, сестра Яны, погибла. Вот они, втроем, смотрят на меня со стены спортзала.

А их бабушка Лидия едва стоит на ногах и смотрит на них.

А вот фотография белокурого кудрявого Георгия Даурова, лица которого я никогда не забуду. И его бабушка Инесса тут, и его папа Вадим, раненный в первый день и не выживший.

На кладбище я шла вместе с Ритой Рубаевой, ее 13-летний сын Хасан погиб, Рита не переставала плакать. Мы вошли на кладбище, и Рита сказала, что Хасана похоронили 6 сентября, и было так много воды с неба – все вокруг затопило. Сейчас на кладбище выросли надгробия. Здесь очень чисто. Для многих жителей Беслана это кладбище стало единственным местом, куда они ходят каждый день. Не было бы его – они бы не выходили из дома.

В 15 часов в динамике прочитали имена погибших заложников. Ударил колокол. С обтянутого белой тканью мемориала, названного Древом скорби, сорвали покрывало, и я увидела четырех бронзовых женщин, символизирующих стороны света, потрясенного болью Беслана. Мне показалось, что эти женщины очень похожи на матерей, которые стояли у надгробий. Над бронзовыми женщинами парили 50 ангелов. Женщины и ангелы вместе составляли большое дерево. На это дерево должны были сесть ручные белые голуби, которых в ту же минуту выпустили в небо. Они закружились над нами, но из-за ограды, с соседнего, старого кладбища, вдруг с гортанным криком поднялась стая ворон. Они пытались вытеснить голубей, и несколько минут над нашими головами черная стая и белая стая боролись за Город ангелов. Мы замерли, глядя вверх. Было страшно. Словно темная сила пыталась победить и остаться тут навсегда. Но она не победила. Вороны улетели, а голуби опустились на Древо скорби. Несколько птиц приземлились на надгробных плитах. Один сел на могилу 14-летней Сони, и ее бабушка стала тихо с ним говорить, посветлев лицом. Другая женщина пела у могилы своего 8-летнего внука осетинскую песню, похожую на колыбельную. Рыдания рвались из нее, но она продолжала петь. На могилах двойняшек Карины и Хетага Туаевых родители написали: «Простите нас».

Памятник «Древо скорби» на мемориальном кладбище в Беслане

Трое Батаговых. Трое Боллоевых. Шестеро Тотиевых. Могилы рядышком, как кроватки в детской. Во многих семьях не осталось детей. Кто-то падает на землю. Кто-то лежит, обняв могилу. Им некуда отсюда идти.

Из показаний потерпевшей Розы Аликовой:

– Скажите, кто из членов вашей семьи 1 сентября 2004 года подвергся нападению в школе № 1 города Беслана?

– В теракте у меня погибли 2 родные сестры, племянницы. Одна сестра была с двумя, другая – с одной.

– Отец Ваш тоже умер в связи с тем, что…

– Не дожил 10 дней до 40 дней девочкам.

– Кто отец Ваш?

– Аликов Алик Джинович.

– Умер от чего?

– 2 октября 2004 года. Через 30 дней умер.

– Ну, вот причина смерти вашего отца, Вы как считаете?

– Мы днем и ночью плакали.

– Вот это повлияло?

– Естественно, только это. Он болел тогда.

– Сколько лет ему было?

– Он был 26 года рождения. 2 мая родился.

– Вы говорите, плакал каждый день.

– Да, ночью сидел в кровати, плакал, разговаривал сам с собой. Я приходила, его успокаивала[24].

Глава 3. Вина и смерть