Форпост. Беслан и его заложники
- Автор: Ольга Алленова
- Жанр: Публицистика
- Дата выхода: 2019
Читать книгу "Форпост. Беслан и его заложники"
Тюльпан, нарцисс и подснежник
Мы выходим из Комитета и ждем такси. Солнце быстро садится за соседний дом, воздух становится прохладным.
Анета повторяет слова Леонида Парфенова, сказавшего, что сердце России – в Беслане. Я не слышала этой фразы у Парфенова, а для Анеты она очень важная. Она – о смысле случившегося с этим городом, с его детьми. О том, что если есть о них память, уважение к ним и благодарность – то все не зря. Эти люди для своей страны сделали так много. Если памяти нет и все забыто – то вся боль Беслана и его матерей перечеркнута. И значит, все было зря. И никто не защищен.
– Мы больше не хотим хоронить детей, – говорит Рита.
Подъезжает такси.
– Куда едем? – спрашивает водитель.
– На кладбище, – отвечает Рита.
– На которое?
– На детское.
Таксист кивает и больше не произносит ни слова.
По дороге говорим о том, что бесланская трагедия – это плата за целостность страны, за империю. Я спрашиваю: что получил Беслан за эту жертву?
– Больных психологически, нездоровых людей, – констатирует Анета. – Которых обвиняли в том, что они ненасытные, кровожадные, сумасшедшие. И которые теперь никому не верят. А мы всего лишь 15 лет говорили о проблемах потерпевших. И о том, чтобы такое не повторилось. Конечно, им было бы проще, если бы мы заткнулись. Они готовы были дать нам все что угодно. Но 15 лет им приходится думать о правах потерпевших, потому что мы не оставляем их в покое.
В апреле 2017 года Европейский суд по правам человека в Страсбурге рассмотрел жалобу 409 жителей Беслана к российским властям и обязал Россию выплатить родственникам жертв теракта 3 миллиона евро. Но для матерей Беслана главным было другое – суд признал, что российские правоохранительные органы не расследовали все обстоятельства теракта, а власти допустили чрезмерное применение силы в школе 3 сентября. Суд решил, что государство не должно применять тяжелое вооружение при освобождении заложников, а жизнь заложника должна быть приоритетной. Также в Страсбурге признали, что российские власти нарушили право своих граждан на жизнь и не предотвратили теракт.
– Они рекомендовали России активизировать расследование теракта в части правомерности применения оружия массового поражения, превышения силы, обеспечить доступ потерпевших к объективному расследованию, внести изменения в закон о борьбе с терроризмом, определив орудия, которые допустимо применять в случае теракта, – рассказывает Сусанна. – Но ничего этого не сделано. Людям только выплатили компенсации. Но мы не за компенсациями туда обращались.
– Я подала ходатайство, чтобы следствие приобщило решение Европейского суда к материалам дела, – говорит Анета, – мне ответили, что решение Евросуда не является для следствия приоритетным, ничего нового для них нет в нем, они приобщают к делу только новые факты. Ну что же, будем снова подавать в суд. Мы считаем, что в сфере международного права должны знать, что у нас ничего не выполняется.
Чтобы идти снова в Страсбург, им придется пройти все судебные инстанции в России с самого нижнего уровня. Им придется ездить в суд в Пятигорск, потому что там основное место нахождения следственной группы.
– Нас опять будут обвинять в том, что нам нужны деньги, что мы ненасытные, – продолжает Анета. – Поэтому сразу говорю, что денег не будет. Мы их и не просим. Мы просим расследования.
Машина останавливается на обочине. Мы выходим. Город ангелов – такой же, как много лет назад. Ничего не изменилось. Очень чисто – как будто здесь моют с порошком каждый день. Свечи и белые керамические ангелы на могильных плитах. Очень тихо.
Рита и Сусанна идут к своим могилам – юные Заур и Алла смотрят на нас с овальных фотографий на расположенных рядом памятниках. Их матери постарели и поседели, а эти дети не состарятся никогда. Женщины дотрагиваются руками до надгробий, здороваются.
– Ой, у Заура тюльпанчик вылез, – радуется Рита. – А у Аллочки подснежник зацвел…
– Надо новые тюльпаны купить, – говорит Сусанна и смахивает соринку с каменной плиты.
Они обсуждают, у кого на рынке можно купить луковицы. Обычные женщины, которые всегда обустраивали дом, создавали уют, растили детей… Мне кажется, здесь, рядом со своими детьми, они – как дома.
Они говорят о школе – о том, что на новой стене, которую воздвигли в столовой взамен старой, разрушенной, надо нарисовать 3D-пробоины от танковых выстрелов. В реальную величину.
– Есть хорошие художники, работают в стиле стрит-арт, мы хотим их попросить это сделать, – говорит Сусанна. – Все-таки этот спортзал – единственное место такое в мире. Я не знаю других таких мест.
Она права. Других таких мест нет. И если в Освенциме надо побывать, чтобы знать о Холокосте, то в бесланской школе надо побывать, чтобы увидеть лицо терроризма.
Сейчас школа № 1 – памятник республиканского значения. Матери Беслана подали документы в Москву, чтобы этот мемориал получил статус федерального памятника.
Они хотят создать на территории школы целый мемориальный комплекс – Центр по противодействию терроризму, в который войдут здание школы, храм, памятник Разумовскому, кладбище «Город ангелов», а еще видеозал, библиотека и архив. Последних трех объектов пока еще не существует, но они появятся. И памятник Шемякина, посвященный детям Беслана, хотят перенести с территории владикавказского Горно-металлургического института ближе к школе № 1 в Беслан. «Сюда каждый день люди приходят, этот памятник здесь нужнее», – говорит Рита.
Темнеет, дует пронизывающий ветер, Рита плотнее запахивает легкое пальто. Анета в двадцати метрах от нас протирает тряпкой памятник. На могиле ее Аланы зацветают нарциссы. Анета кажется мне сейчас совсем потерянной и одинокой.
– Пойдем к Анетке, – говорит Рита. Она дотрагивается рукой до фотографии дочери, и мы идем.