Люди под Дождем. Избранные беседы за 5 лет

Тимофей Дзядко: Вы, наверное, видели в прессе, да и сами знаете, что Игорь Иванович покидает правительство?

Евтушенков: Ну, я от вас это услышал. И это хорошо.

Тимофей Дзядко: Газета «Ведомости», например, писала об этом вчера. Но это не означает, что он уходит на пенсию — просто его назначат на какой-либо другой участок работы. Сейчас он курирует нефтегазовую отрасль, весь ТЭК в стране. Я хотел бы спросить про ваше отношение к Игорю Ивановичу. Что вы можете сказать про него? Есть ли у вас понимание, куда он пойдет и что повлечет за собой его переход?

Я, КАК ВЫ ЗАМЕТИЛИ, НИКОГДА НИ С КЕМ НИКАКИХ ОТНОШЕНИЙ ЧЕРЕЗ ПРЕССУ НЕ ВЫЯСНЯЛ. И ВПРЕДЬ НЕ СОБИРАЮСЬ.

Евтушенков: Мне бы с собственной судьбой разобраться, а не думать, куда пойдет Игорь Иванович. Я тоже прочел вчера статью в «Ведомостях». В принципе я согласен со всем. Ничего порочащего в ней нет. Он, как и любой другой человек, совершает ошибки. Иногда он их понимает и исправляет, а иногда нет.

НО ОБСУЖДАТЬ ПОВЕДЕНИЕ И МОТИВАЦИЮ КАКИХ-ТО ПОСТУПКОВ ГОСУДАРСТВЕННОГО ЧИНОВНИКА — ДЛЯ БИЗНЕСМЕНА ЭТО МОВЕТОН.

Если бы вы спросили о моих коллегах, я, возможно, с достаточной степенью откровенности сказал бы о них. Но мы с Игорем Ивановичем из разных сфер.

Горянов: Вернемся на несколько лет назад, когда вы впервые стали нефтяным олигархом. Каким образом это произошло? Ведь, собственно говоря, речь тогда шла о том, что Башкирский ТЭК должен был быть национализирован. Была проверка Счетной палаты, было заведено несколько уголовных дел на Урала Рахимова, насколько я помню. Говорилось, что компания должна была быть возвращена государству.

Евтушенков: Помните фильм «Операция «Ы»? «Что, и часовню я?» Все это явно не связано со мной. У нас были свободные деньги. Как вы помните, мы купили 25 %, сделали финансовую инвестицию, и не более того. К счастью, Уралу Рахимову нужен был, скажем так, лоббист, чтобы защитить его интересы, потому что у него тогда действительно было много проблем. Да, эта инвестиция была рискованная, потому что, если бы тогда национализировали компанию, мы потеряли бы деньги. Мы, естественно, доступными нам путями пытались объяснить, что глупо национализировать то, что уже приватизировано.

Зыгарь: А как вы пытались объяснить это? И кому вы объяснили?

Евтушенков: Очень просто — мы участвовали в судах как миноритарные акционеры. Какие-то суды мы выигрывали.

Зыгарь: Вы, наверное, и на политическом уровне кому-то объяснили, что не нужно?

Евтушенков: На политическом уровне мы объясняли очень просто. Что такое был Башкирский ТЭК? Если бы он даже был национализирован или распродан, его просто не было бы как вертикальной компании. Один заводик нужен был «ЛУКОЙЛу», другой — «Роснефти». Месторождения хотела взять «Татнефть», кажется. И все, и этого ТЭКа бы никто не увидел. Распилили бы. Сегодня это, как ни крути, вертикальная компания, достаточно сбалансированная, потому что она может перерабатывать свою нефть. Она добывает уже 15 миллионов тонн, а не 10. Увеличение за 3 года на 5 миллионов тонн — это ого-го.

Зыгарь: Правда, что решение «не добивать» «Башнефть» — это решение Медведева?

Евтушенков: Учитывая, что тогда у нас Медведев и Путин работали в тандеме, — это было решение двоих руководителей. Тогда мы объясняли, говорили, что чем больше конкуренция, тем ниже цены.

Зыгарь: Вы объясняли Медведеву?

Евтушенков: Я объяснял всем: и Владимиру Владимировичу, и Дмитрию Анатольевичу.

Тимофей Дзядко: И Игорю Ивановичу Сечину тоже, наверное?

Евтушенков: И ему. Объяснял, что чем больше создается конкурентных компаний, тем лучше.

Левинский: В этом смысле было бы хорошо, если бы купила не одна компания, а они были бы раздроблены. И возникла бы более конкурентная среда для «Татнефти» и прочих существующих компаний.

Евтушенков: Нет. Они бы даже этого и не заметили. Скажу так: по их масштабам это как слону дробина. «Башнефть» — это вертикально интегрированная компания с перспективой 30–50 миллионов тонн добычи и переработки.

Левинский: Почему это были именно вы? На «Башнефть» претендовал «ЛУКОЙЛ», кто только не претендовал…

Евтушенков: Нам повезло.