Форпост. Беслан и его заложники

– Этот ажиотаж вокруг нашей комиссии мне непонятен. Вот говорят: вы себе позволяете то, что другие не позволяют. Так мы готовы отвечать за каждое свое слово! Если МВД не отработало так, как должно было отработать, если МЧС не отработало, если пожарные приезжают в 3 часа дня, когда школа уже два часа горит, и говорят, что им по инструкции можно не тушить там, где стреляют, а я вижу гражданских людей с брандспойтами, – мы об этом разве должны молчать? Просто надо назвать вещи своими именами, чтобы те, кто недорабатывает, извините за такое советское слово, исправились. И в дальнейшем не допускали подобное. Чтобы не было самоуспокоенности. Чтобы люди были уверены, что они защищены. А содержать силовиков, чтобы видеть их отчеты, – в этом нет никакого смысла. Ведь вопросов у людей множество. Официально руководителем операции по телефонограмме был назначен глава нашего УФСБ генерал Андреев. Но почему это произошло на второй день? Почему Андреев? Когда Басаев захватил Буденновск, с ним говорил премьер, а у нас все замкнулось на одном из небольших клерков в правоохранительной системе. Который больше выступал перед телекамерами, чем находился в штабе. То есть этот человек был фигурой номинальной. А где были высокие генералы, где были первые лица страны? Говорят, были заместители Патрушева, что сами Патрушев и Нургалиев здесь присутствовали, но я больше верю официальной информации. А она такова, что эти люди по приказу президента вылетели в Беслан. Дальше информации о них нет.

Настроение в маленькой северо-осетинской парламентской комиссии не могло не беспокоить большие умы в федеральном центре. Публикация доклада в сентябре, спустя год после теракта, грозила серьезными неприятностями. До сих пор никакой официальной информации об участии в бесланской операции первых лиц государства не было – но парламентская комиссия ставила об этом вопрос, как и о степени ответственности каждого из них. Допустить появления в уголовном деле этих имен Москва не могла. К тому же, убедившись в том, что заложников «сначала замочили, а потом не спасли», форпост мог зашататься. Мне казалось, что осетинскому парламенту не дадут выпустить этот доклад. Но, с другой стороны, гражданская активность в Беслане была так велика, а у потерпевших настолько отсутствовал страх и был такой большой авторитет в местной среде, что я не могла представить, кто и как решится мешать публикации этого парламентского расследования. Шепелю это явно было не под силу.

Оказалось, что «тяжелая артиллерия» уже готовилась к бою.