Музей «Шпионский Токио»

Мугэй мумэй

Сегодня опубликовано несколько относительно полных исследований, посвященных биографии Романа Кима, как на русском{91}, так и на японском{92}, и на английском языках{93}. В 2016 году в Москве прошла даже интереснейшая международная конференция, посвященная этому человеку, на которой с докладом о связи Кима и ниндзюцу выступил исследователь из Санкт-Петербурга Федор Витальевич Кубасов{94}. Благодаря этому мы имеем возможность воздержаться от пересказа подробной хронологии жизни Романа Кима, ограничившись лишь перечислением основных дат, в том числе – в той или иной степени – спорных.

Сербский писатель Бранислав Нушич писал в автобиографии: «О смерти говорят, что она является самым достоверным фактом в жизни каждого человека, однако каждый пишущий автобиографию предпочитает начинать ее с менее точных данных о рождении». Сказано как будто о Романе Киме, в биографии которого наиболее бесспорный факт – дата его смерти: 14 мая 1967 года этот человек скончался в Москве. Что же касается даже даты его рождения, то существуют документы, с примерно равной степенью достоверности подтверждающие три варианта. В сведениях о составе семьи его отца – Николая Кима, хранящихся в Государственном архиве Дальнего Востока, днем появления на свет зафиксировано 15 сентября (по старому стилю) 1897 года{95}. В списках учеников токийской школы Ётися образовательной системы Кэйо, где он получал начальное образование, – 19 апреля 1898 года{96}. В личном деле студента Государственного Дальневосточного университета, где он это образование завершал, – 1 августа (по старому стилю) 1899 года{97}. Последняя дата пока считается официальной, так как именно ее указывал сам Роман Ким во всех документах. Однако уже известно, что Роман Николаевич сознательно и неоднократно, как будто следуя легендарной методике ниндзя мугэй мумэй-но дзюцу, когда настоящий разведчик должен всячески скрывать свою биографию, свои навыки и умения – свое подлинное «я», прикидываясь не тем, кем является на самом деле, тщательно запутывал сведения о самом себе, а поэтому к его собственным свидетельствам приходится относиться с большой осторожностью. Например, в последние годы жизни, став известным писателем, Роман Ким то говорил по-японски, используя обороты и словечки, характерные для выпускников университета Кэйо, и работал переводчиком на встрече японских журналистов с лидером Советского Союза Никитой Хрущевым, то производил (на плохо знавших его людей) впечатление человека, вообще слабо владеющего японским языком. Поэтому неудивительно, что в деле изучения биографии Романа Николаевича открытие следует за открытием, и недавно историком корейской диаспоры в России Дмитрием Владимировичем Шином была обнаружена запись в метрической книге, дающая четвертый и, возможно, единственно верный вариант даты рождения Романа Кима: 1 (13) марта 1897 года{98}.

Близким людям Ким иногда рассказывал о своем необычном происхождении, хотя знал, что ему мало кто верил. Он не раз утверждал, например, что его мать – Надежда (ее корейское имя неизвестно) Тимофеевна (видимо, по имени крестного отца) Мин – была родственницей «Великой королевы» Мин Мёнсок, убитой японскими заговорщиками в 1895 году. Так это или нет, мы не можем сказать до сих пор, но женщиной она была сильной, волевой и весьма самостоятельной – мы помним это по делу Особого отдела жандармского управления Санкт-Петербурга. Отец Романа – богатый корейский купец из Владивостока Николай Николаевич Ким (Ким Пёнхак, Ким Пеаги), человек ненамного более прозрачной судьбы. Похоже, что он действительно был одновременно тесно связан и с японской разведкой в русском Приморье, и с антияпонским корейским подпольем. Как и почему – расследование продолжается. Есть версия, что Ким Пёнхак явился одной из важных фигур заговора, жертвой которого в 1909 году пал экс-премьер Японии и бывший генерал-резидент Кореи Ито Хиробуми. Юный Роман Ким в это время как раз учился в Токио, в школе Ётися, а затем поступил в колледж Фуцубу, тоже относящийся к Кэйо, под именем Сугиура Киндзи. Позже сам он рассказывал, что тем самым добросовестно выполнял наказ отца: «изучить врага изнутри», чтобы стать самым подготовленным, самым законспирированным и самым опасным противником «колонизаторов», то есть японцев. Верить ли ему? И верить ли словам одного из однокашников Кима, согласно воспоминаниям которого приемным отцом корейского мальчика из Владивостока стал одиозный Сугиура Дзюго, чье стихотворение вынесено как эпиграф к этой главе[15], – видный теоретик националистического учения кокусуй-сюги, хранитель императорской библиотеки и наставник принца Тогу – будущего императора Сёва (Хирохито). Ни доказать, ни опровергнуть это утверждение до сих пор никому не удалось, но интересно, что сам Ким называл своим приемным отцом совершенно другого японца, хотя с той же фамилией – Сугиура, купца Сугиура Рюкити. Снова запутывал следы?

В 1913 году Роман Ким по семейным обстоятельствам был отчислен из Фуцубу и бесследно исчез на четыре года. Есть свидетельства нескольких людей, уверенно утверждавших, что он в это время был: а) в России; б) в Японии; в) в Европе. До сих пор не обнаружено ни единого доказательства ни одной из этих версий. Точно известно только, что не позже 1917 года Роман объявился во Владивостоке, где экстерном окончил местную мужскую гимназию. В апреле 1919 года Кима, как и Ощепкова, мобилизовали в армию адмирала Колчака и отправили служить в разведку – переводчиком японского языка Военно-статистического бюро. По какой-то причине вчерашний гимназист не захотел воевать против большевиков и вскоре предъявил документы о том, что является гражданином Японии. Кима сразу же демобилизовали, после чего он немедленно поступил в Дальневосточный университет, представив там столь же подлинные свидетельства о том, что он – гражданин России и имеет право на обучение в ДГУ.

В дальнейшем, с 1922 года и, по-видимому, до самой смерти, Роман Ким на разных условиях и в разном качестве сотрудничал с ГПУ – ОГПУ – НКВД – КГБ под оперативным псевдонимом «Мартэн»{99}, а в период с 1932-го по 1937-й находился на действительной военной службе как штатный сотрудник госбезопасности (позже период с 1937-го по 1945-й ему тоже зачтут в срок действительной военной службы). Он был необычайно талантливым мастером тайных операций советской контрразведки, направленных против японской разведки в СССР, который, несмотря ни на какие сложности, явно получал удовольствие от своей работы. Неизбежное противостояние неуклюже скрываемой любви к японской культуре с ненавистью к японской политике (как тут не вспомнить про японских советофобов-русофилов?) и вынужденная необходимость работать порой против своих друзей – тема для большого психологического исследования. Как и изучение продолжения этого противостояния в кардинально изменившихся условиях.

В 1937 году старший лейтенант госбезопасности Ким был арестован по обвинению в шпионаже в пользу Японии – к сожалению, приходится признать, что в те годы это было обычной практикой в отношении имевших контакты с иностранцами советских людей, и чекисты отнюдь не становились исключением (скорее даже наоборот – опасность им грозила в первую очередь). По Уголовному кодексу и неумолимой логике тех лет Киму, обвиненному в шпионаже, грозила смертная казнь, и все же он сумел выжить.

После 1947 года Роман Николаевич стал профессиональным писателем, работающим в жанре «шпионского детектива». Перу Кима принадлежат более десятка романов и повестей, изданных общим тиражом более миллиона экземпляров и издающихся до сих пор (правда, с несравнимо меньшим размахом). Кроме того, он до самой смерти много выступал с лекциями и докладами, основной посыл которых сводился к необходимости более внимательного отношения общества к приключенческой литературе вообще и важности создания в Советском Союзе героев, которых можно было бы противопоставить знаменитому Джеймсу Бонду – в частности. И повторимся: без всякого преувеличения, тема ниндзя и ниндзюцу интересовала Кима на протяжении всей его одновременно яркой и тайной и запутанной жизни.