Люди под Дождем. Избранные беседы за 5 лет

У НАС НА МЕСТНЫЕ ВЫБОРЫ ПРИХОДИТ ОКОЛО 80 % — НА ТЕ МЕСТНЫЕ, НА КОТОРЫЕ У ВАС ПРИХОДИТ ОКОЛО 25–30 %. В РОССИИ ДАЖЕ НА ПРЕЗИДЕНТСКИЕ МЕНЬШЕ ПРИШЛО. ВЫ ЗНАЕТЕ, КОГДА ПРИХОДИТ МНОГО ЛЮДЕЙ, ЭТО ХОРОШО. НАРОД ЕЩЕ РЕАГИРУЕТ НА ПРОСЬБУ ПРЕЗИДЕНТА.

Собчак: Подождите, Александр Григорьевич, это же неуважение к тем людям, которые пришли, отдали за вас свой голос. Ну как же?

Лукашенко: Наверное. Мне нечем крыть. И когда меня потом начали долбить, что я приписал себе эти голоса, понимаете, я вынужден был сказать. Это неправильный поступок с моей стороны. Вы правы: люди проголосовали, а я проигнорировал.

Собчак: На следующих выборах можно ожидать прозрачные урны, веб-камеры — все то, что сделал Владимир Владимирович?

Лукашенко: Не будет у нас никаких веб-камер, будут нормальные урны.

Собчак: Почему? У вас же действительно большая поддержка.

Лукашенко: Чепуха это все. Я все это знаю. Эта ваша ГАС «Выборы», веб-камеры эти. Не будьте вы наивными людьми. Ну поставите вы в угол эту камеру, человек встанет и считает эти голоса. Посчитает, как надо, бюллетени напишет. Я возглавлял комиссию в детстве, поэтому я эту технологию знаю.

Собчак: Думаете, что система ни на что не повлияет?

Лукашенко: Он написал результаты, отправил, и идите вы с Навальным воюйте, хоть посинейте, за эти результаты, особенно в России. Это же профанация полная. Неужели ты веришь в это?

Собчак: Мне кажется, что с этим выборы все-таки стали чище. Я была наблюдателем на президентских выборах, я могу сказать, что стало чище после этого. Стало сложнее фальсифицировать выборы с веб-камерами, с прозрачными урнами, и так далее.

Лукашенко: Я вам говорю, посчитают. Вроде все нормально, а потом бюллетени приходят из участковых комиссий в районную…

Собчак: Все равно фальсифицируют в России?

ЛУКАШЕНКО: ДА ЧТО ЗАХОТЯТ, ТО И СДЕЛАЮТ. И У НАС, И В РОССИИ, ГДЕ УГОДНО.

СОБЧАК: ТОЛЬКО У НАС? А В АМЕРИКЕ И ВО ВСЕМ МИРЕ?

ЛУКАШЕНКО: В АМЕРИКЕ ЕЩЕ БОЛЬШЕ. ТАМ ЖЕ ПО ПОЧТЕ И ПО ИНТЕРНЕТУ ГОЛОСУЮТ. ДАЙТЕ НАМ ПО ПОЧТЕ ГОЛОСОВАТЬ — БУДЕТ 102 ПРОЦЕНТА.

Собчак: Александр Григорьевич, из ваших слов я поняла, что вы разочаровались в демократии. А когда это произошло? Относительно Владимира Владимировича Путина у меня есть твердое убеждение, что он разочаровался в демократии после выборов, которые проиграл мой отец. И, увидев, как на него нападала свободная пресса в Санкт-Петербурге, как проводились эти выборы, мне кажется, он разочаровался, увидев, как можно втоптать в грязь человека, которого он уважал и считал очень порядочным.

Лукашенко: Собчак проиграл не потому, что на него пресса навалилась. Собчак опередил свое время. Поэтому не обманывайте себя и не приписывайте ни Путину, ни себе, ни кому бы то ни было какие-то выводы.

Вы знаете, у меня никогда не было ничего розового в отношении так называемой демократии. Я понимаю демократию как волю народа.

Собчак: Подождите. Вы, когда были оппозиционером, написали статью, я ее сейчас перечитывала. Она называлась «Диктатура: белорусский вариант?». Как изменилось ваше сегодняшнее представление о диктатуре со времен той статьи оппозиционера Лукашенко?

Лукашенко: Это, наверное, кто-то написал, а не лично я своей рукой.

Собчак: Была ваша нашумевшая статья. Вы там как раз громили номенклатуру, рассказывали о коррупции, о том, что вся власть сосредоточена в руках этой номенклатуры, и говорили о том, что диктатура в Беларуси функционирует вот таким образом.

ЛУКАШЕНКО: В ЭТОМ ПЛАНЕ Я И СЕГОДНЯ ГОТОВ СКАЗАТЬ, ЧТО В ОТНОШЕНИИ БОРЬБЫ С КОРРУПЦИЕЙ ЭТО ЖЕЛЕЗНАЯ ДИКТАТУРА.

Железная. Говорят, что надо иметь жесткие антикоррупционные законы. Но все равно эту заразу не победишь, если ты сам не будешь коррупционером.

Собчак: Вы говорите очень откровенно, не боитесь встречаться с самыми разными журналистами. Отвечаете на вопросы. Я могу сказать совершенно точно, что никто не смотрел мои вопросы и никто мне не говорил, о чем можно спрашивать, а о чем нельзя.

Лукашенко: Я его завтра же уволил бы с работы, если бы он так сделал. Это у меня закон. Даже Путин не может сегодня быть диктатором. И в Америке Обама. А потому что ресурс нужен для диктатуры. Кому я что диктовать могу?

Собчак: А у Путина нет этого ресурса? Вы говорили, что он вас даже переплюнул.

ЛУКАШЕНКО: НУ, ЭТО Я В ШУТКУ ГОВОРИЛ. Я Ж ЕМУ ЧАСТО ГОВОРЮ: «ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ, НУ, СЛАВА БОГУ, ТЕПЕРЬ НЕ Я САМЫЙ СТРАШНЫЙ ЧЕЛОВЕК В ЕВРОПЕ».

Собчак: Многие говорят, что он начал вас копировать. Собственно, я имею в виду то, что называется «белорусский вариант», это тот ряд законов, который был принят после Болотной. Путин в итоге оказался в ситуации, когда он вынужден был брать пример с вас и пользоваться белорусским опытом?

Лукашенко: Неправда. Знаете, в подобных ситуациях есть определенный выход. И он всегда один. Я что совершил-то, что он у меня скопировал? Вы имеете в виду, после президентских выборов в десятом году, когда мы разогнали толпу?

Собчак: Ну да, я имею в виду, что дальше, после Болотной, были приняты такие же жесткие меры.

Лукашенко: Так мы не принимали дальше жестких мер. Мы можем вам показать, раз вы нашим не верите журналистам, российские кадры, CNN. Мы как поступили? Когда мы задержали 300, по-моему, человек, остальные разбежались.

Собчак: Я знаю, что вы на камеру взяли, у вас есть все кадры.

Лукашенко: Да, мы журналистов попросили: «Дайте нам для следствия». Жестко попросили, если уж на то пошло. И мы взяли, все скопировали и им вернули. Потому что мы знали — дойдет до суда. А там кадры CNN, кадры РТР, кадры ОРТ и прочее. И белорусские. Они ворвались на территорию Дома правительства — как видите, у нас заборов нет, в отличие от вас, — и начали громить.

Собчак: Кстати, первое, что заметила — что нет заборов.

Лукашенко: Да. И начали громить. Громили, ломали, крошили. Мы это все снимали на камеру. Я дал команду лично министру внутренних дел. Говорю: «Ребята, вы знаете, у нас 400 примерно, плюс-минус несколько человек, ярых оппозиционеров». Вот, говорю, они здесь все, они решили, что сейчас захватят Дом правительства и будут управлять. Я им сказал: «Отсечь их. А как только, — говорю, — вы войдете в эту толпу, вот посмотрите, весь этот хвост (их было полторы тысячи всего там) — они все разбегутся. И эти 400 человек». Теперь, говорю, отсортируйте их всех, потому что ну разные же бывают люди. Кадры-то есть. Мы их за ночь всех отсортировали, осталось около сотни. А в тюрьму, как вы говорите, политзаключенными, — кто ломал, 6 или 8 человек, те и попали.

Собчак: Сейчас вся Беларусь обсуждает, — не поверите, это первое, что мне рассказали, когда я сюда приехала, — что за симпатичная девушка появилась с вами на хоккее? Эта девушка, по-моему, даже какой-то конкурс красоты выиграла.

Лукашенко: Слушай, кто со мной последний раз сидел на хоккее? Полина, по-моему? Ведущая? Наверное, это про Дашу. Про Дашу, да? Слушайте, одна брюнетка, другая блондинка, работают со мной два года. Два года ассистируют: награждения, цветы, и прочее. А вы их только заметили!

Собчак: Так она же там без цветов, без подарков сидела! Не как человек, который награждает.

Лукашенко: Я никогда, ни на одном мероприятии, не сижу с намыленной мордой среди чиновников. Никогда! Это мой принцип. С одной стороны — сын маленький, с другой стороны — девчонка, еще кто-то. Последний раз, по-моему, с Полиной сидели, вот с ведущей этой. Давно ее знаю, с 12 лет, как тебя. Есть у нас служба делового протокола, там работает несколько девчат. Они очень красивые! И когда я вот где-то там сижу, просят: «Александр Григорьевич, я с вами сяду». — «Да ради бога!» Я это не прячу. Что касается Дашки, о которой речь шла, так я ее уже 2 года знаю. Она работает, очень порядочная девушка!

Собчак: Кстати, о девушках. Хочу задать вам сложный вопрос. Вот Владимир Владимирович недавно развелся… И надо сказать, несмотря на то что сначала его рейтинг чуть-чуть упал после этого события, в целом общество оценило то, что он поступил честно. Все знали, что он уже давно не живет с Людмилой Александровной, это обсуждала вся страна. Но то, что он так открыто пошел на такой непопулярный шаг, людям, в основном, понравилось. Я знаю, что ваша супруга тоже живет отдельно, насколько я понимаю, где-то за городом.

Лукашенко: Нет, она живет по старому месту жительства, в Шклове, где я жил. Вы знаете, я не хотел бы очень много об этом всем рассказывать. Мы с матерью моих старших детей давно уже не живем. Это порядочнейший человек, абсолютно.

Собчак: Почему вы не хотите развестись официально?

Лукашенко: Кому от этого легче?

Собчак: Ну, можно, как Владимир Владимирович, освободиться, снять камень с души.

Лукашенко: Ну, вот Владимир Владимирович поступил так. А вы знаете причину этого поступка Владимира Владимировича?

Собчак: Ну, есть версия, что этого хотела в том числе и Людмила Александровна.

Лукашенко: Да? Может, кто-то другой хотел?

Собчак: Думаете, какая-то девушка на Путина надавила?

Лукашенко: Может, девушка, может, женщина. Вполне возможно.

Собчак: На нашего президента сложно надавить.

ЛУКАШЕНКО: ЭТО ВЫ ЗАБЛУЖДАЕТЕСЬ. НА ПРЕЗИДЕНТА МОЖНО НАДАВИТЬ, И ОЧЕНЬ ПРОСТО.

Что касается поступка, то вам нравится, вы считаете, что это очень честный порядочный поступок. А вы сопоставьте все нюансы, в том числе и положение Люды и детей. И вообще, встает вопрос, кому это надо было? Поэтому не заблуждайтесь. Здесь столько аспектов. Вы еще совсем маленькая, Ксюша, вот когда вы подрастете, пройдете этот путь… не дай бог, конечно, вам столкнуться с тем, что испытала Люда. Я не хочу травмировать мать моих детей. Более того, когда я бываю дома — я так и называю, «дома», — я прежде всего еду к своей теще. Вот Федоровна для меня — друг человека, как я всегда ей говорю. Она меня безмерно любит, и любила всегда. И я к ней еду, несмотря на то что мы с ее дочерью не живем там, может быть, 30 лет. Это для меня святой человек. Если бы не она, я бы президентом не был. Я бы, может быть, и нормальным человеком не был.

Собчак: То есть официального развода не будет?

Лукашенко: Зачем это надо, кому это надо? Скажите, кто от меня требует этот развод?

Собчак: Может быть, младший сын?

Лукашенко: Слушайте, мой Коля встречался с моей Родионовной несколько раз, и он мне в жизни никогда ничего не сказал.

Собчак: А его мама не против таких встреч? Никогда не заводила этот разговор?

Лукашенко: Нет. Никто никогда не заводил этот разговор. Поэтому — ну кому это надо? И Даша не задавала. Если бы мне было 30 лет и впереди вся жизнь, и жениться…

Собчак: Но это же многоженство. У вас тут и Даша, и ребенок, и официальная жена. Как? Вы же европейский человек.