Семья волшебников. Том 1

Ливнитель его звали. Да, точно. Глупое прозвище.

Но волшебное оружие Астрид немножко хотела… а теперь ей его не дадут. Наказать и подвесить успели, а оружие дать не успели… а дома из оружия только папин меч, но папа не разрешает его трогать.

– Непруха!.. – сказала она, пнув табуретку. – Гоблинство!

Ну ничего. У нее есть ее палка. Тренироваться можно пока и с ней.

Астрид спустилась в гостиную и достала коробочку с помни-зерном. Так, сейчас главное – не ошибиться. Надо сломать коробочку, тогда зерно начнет высыхать. Пока оно сохнет – оно запоминает все, что вокруг происходит. И если потом его намочить – покажет заново.

– Блистательная Астрид сегодня продермо… покажет вам высшее боевое искусство демонов! – произнесла девочка, вставая в стойку.

Она принялась скакать и рубиться с невидимым противником. Палка так и свистала. Доставалось мебели, доставалось стенам… а потом досталось дальнозеркалу.

– А-а-а!.. – в ужасе вздохнула Астрид. – Нет!.. нет!..

Оно грохнулось. Оно грохнулось и разбилось вдребезги.

– Моя сила пугает даже меня… – прошептала девочка.

– Астрид, ты что там разбила?! – донесся крик папы.

– Ничего! – закричала Астрид, запихивая осколки под ковер.

Так! Надо срочно найти новое! Или… или… Астрид вылетела в прихожую, где тоже висело зеркало, но обычное. Кряхтя, она подставила стульчик, сняла его со стены и… и потеряла равновесие.

Обычное зеркало тоже разбилось. Причем упало оно прямо на Астрид. Та шмякнулась, ударилась попой и порезалась осколками. А тяжелой рамой прилетело прямо по лбу, где вздулась здоровенная дуля.

Астрид зарыдала.

– Да что там такое?! – снова раздался крик папы. Хлопнула дверь.

Мимо прошел Снежок. Мимо. Он даже не повернул головы. Хлюпая носом, Астрид взмолилась:

– Снежок, помоги!.. мне конец!..

– Помянем, – сказал кот, деловито умываясь.

В прихожую выбежал енот и всплеснул маленькими лапками. В гостиную с террасы тем временем вошла мама и гневно завопила.

– Что с дальнозер… Снежок, твою мать, ребенок весь в крови!.. – закончила она, перейдя в прихожую. – А это что?..

Она держала помни-зерно. Астрид поняла, что на нее еще и остался компромат, и выкрикнула:

– Не-е-ет!..

Она попыталась перевернуться, вскочить, но вокруг были осколки, и она только сильнее порезалась.

– Тихо-тихо, сиди на месте, – велела мама.

Они с енотом собрали осколки. В прихожей и гостиной. Очень быстро нашли спрятанное под ковром, и Астрид снова влетело… после того, как ее подлечил Снежок. Папа плюхнулся на диван и уставился на пустое место, где было дальнозеркало.

– Еще и телика теперь нет, – посочувствовала ему мама. – Как мы Локателли в Добрый День смотреть будем?

– Астрид, придется тебя наказать, – сказал папа.

– Она сама себя наказала, – отмахнулась мама, рассматривая помни-зерно. – А вот это я сохраню для наших потомков. Будем смотреть на каждом семейном празднике и позорить тебя.

– Не надо! – взмолилась Астрид, прыгая за помни-зерном.

Но мама вытянула руку до самого потолка и смеялась над дочерью.

– Ать!.. ать!.. – приговаривала она. – Высоко, не достанешь! Для этого надо получше летать!

Обычно папа в таких случаях вступался и говорил, что мама неправильно Астрид воспитывает. Но сейчас он что-то очень уж расстроился из-за дальнозеркала.

– Мы, конечно, уже не в долгах… – сказал он. – Но с переездом мы много потратились, а я в академическом отпуске, и подработок у меня нет.

– А Вератор? – спросила Лахджа.

– А у Вератора взаиморасчет. Услуга за услугу.

– Можем снова слетать за драконьим золотом, – предложила Лахджа. – Или еще в какой-нибудь квест.

– Тебе мало квестов? Что, понравилась встреча с родственниками?

Нет, конечно, на новое дальнозеркало деньги в кубышке найдутся. У волшебника уровня Дегатти проблемы с финансами бывают только если он тратит их направо и налево. Или страдает лудоманией.

И подзаработать можно всегда. Навыки у Майно самые разные, а если он вдруг пожелает, то легко получит место при каком-нибудь королевском дворе.

Знаете, сколько получает придворный маг в звании профессора? От двух до пяти орбов в день! Не за какую-то конкретную работу, а просто за то, что он есть!

Но именно лауреаты Бриара на эту должность идут редко… почти никогда. Считают ниже своего достоинства прислуживать какому-то царьку, исполнять все время его хотелки. Лауреаты либо возглавляют университеты, институты и важные организации Мистерии, либо держат какой-нибудь магический бизнес, либо просто жируют в своих усадьбах.

И все-таки эта мелкая бытовая катастрофа Майно огорчила. Он связался с Вератором и попросил перевести его в первый эшелон «друзей». Тех, кого призывают в первую очередь, в том числе те, кто сам в дружбосети не состоит и оплачивает услуги звонкой монетой. Для этих Вератор еще и «биржа труда», причем очень удобная, и за весьма скромный процент.

– А у меня для тебя сразу есть работа! – донеслось из перстня. – Принимаешь вызов?

– А какой? – недоверчиво спросил Дегатти.

– Некогда объяснять, там человек в беде!

– Да меня отправь, – потянулась Лахджа. – Я быстро соображу.

Майно все-таки поколебался, вспомнив, в каком шоке был Хаштубал, который тоже просто отозвался на «некогда объяснять, там человек в беде». Но если все будут отказываться, то в чем вообще смысл дружбосети? Она же существует в первую очередь для срочной взаимовыручки.

– Я принимаю вызов, – ответил Майно и мгновенно исчез.

…Он вернулся через десять минут. Большинство вызовов не занимают много времени. Утерев сажу с лица и стряхнув с плаща золу и иней, волшебник чмокнул жену и сказал:

– Спасибо за плащ. Второй раз меня спасает.

Несмотря на все чудесные свойства, этот плащ Дегатти не стал превращать в фамиллиара. Он не был уверен, что вообще когда-нибудь заведет кого-нибудь нового. Слишком многих потерял, а душевный ресурс не бесконечен.

Но просто защитным артефактом он этот плащ сделал. Сшитый из волос жены, тот до некоторой степени обладал ее свойствами, тоже мог восстанавливать себя и немного меняться. Но даже если однажды его уничтожат… у Лахджи полно еще волос.

– Эй, это было довольно трудозатратно, – сказала Лахджа недовольно. – Я два года волосы копила. Кстати об этом… у нас сток засорился.

Майно хмыкнул. Он не спорил, что жена физически сильнее его. Она все-таки демон. И тем не менее некоторую работу она наотрез отказывается делать, потому что та якобы мужская.

В основном всякие неприятные вещи. Например, чистить сток.

Хотя забивает его в основном именно она. Дегатти извлек из трубы грязный, источающий скверну комок, и его аж передернуло. Женские волосы приятно гладить и перебирать, пока они на голове хозяйки, но стоит им отделиться и намокнуть, как они превращаются в самую мерзкую штуку во вселенной.

Комок вдруг извернулся и пополз на маленьких волосяных ножках. Дегатти невольно отшатнулся – такого раньше не случалось. Понятно, кусочки демонов могут вести себя непредсказуемо, но обычно они все-таки просто быстро разлагаются.

Но иногда в них сохраняется активная демоническая сила, и на свет появляется мелкая нечисть. А иногда… не очень мелкая.

Комок противно заверещал и попытался скрыться под верандой. Почти пролез в щель, но Дегатти, содрогаясь от отвращения, схватил его за грязный мыльный хвост и потянул на себя.

Хвост оборвался, и остальная тварь исчезла в глубине.

– Впредь чисть слив сама, – сказал волшебник, моя руки.

– Боже, у тебя такое лицо, как будто ты подвиг совершаешь, – продолжала месить тесто Лахджа. – Я бы енота попросила, но мы с ним пирожки делаем!

– А с чем? – заинтересовался Дегатти.

– С капустой и рыбой!

В гостиной ненавязчиво, как бы слегка извиняясь, захныкала Вероника. Лахджа осталась лепить пирожки, но ее хвост удлинился, протянулся через всю столовую и холл, а в гостиной сформировал второе тело, которое уселось и принялось кормить дочь.

– Копии он делает, – пробормотала демоница. – Важный какой. Я тоже могу.

– Завидовать братьям-апостолам, ай-яй, – сказал Дегатти, набивая трубку. – К тому же ты не можешь отделять части себя… хотя…

– Я пыталась, – угрюмо сказала Лахджа. – Постоянно об этом думаю.

– Не надо даже пытаться, любимая, – самым своим задушевным голосом сказал Майно, пытаясь выбросить из головы волосяной комок где-то под верандой. – Ты идеальна, а идеал неповторим.

– О-о-о, ты мне льстишь… – улыбнулась жена. – Но приятно, продолжай. Если похвалишь меня еще, я помну тебе вечером плечи.

– Можно подумать, у меня и так нет права на массаж плеч. Ты моя жена. Делать мне пирожки и массаж – твоя святая обязанность. Так в Ктаве написано.

– Врешь, не написано там такого.

– А ты ее читала? Или она тебе руки обжигает?

– Не кури на кухне, – мстительно сказала Лахджа.

Майно вышел на террасу, снисходительно улыбаясь. Этот раунд супружеских колкостей за ним. Благоверная не нашла остроумного ответа и перешла на мелочный женский террор.

Из открытого окна пахло горячими пирожками. По стене струились виноградные лозы – первые ягоды уже созрели, все сильней наливались соком. В плетеном кресле похрапывал Снежок. По мостику через пруд с топотом пронеслась Астрид – запрыгнула на перила, взлетела в воздух свечкой и прыгнула в воду.

Майно почувствовал умиротворение. Дом ожил. Усадьба снова дышит полной грудью. Он боялся, что не сможет здесь жить, да и первое время испытывал неловкость… кажется, это было взаимно. Они с домом будто подозрительно присматривались друг к другу, переживали, что это кратковременно. Что из-за присутствия демонов дом станет проклятым, что все пропитается скверной, а лежащие под фундаментом предки обратятся в драугов.

Но, кажется, они поладили. Фамильное поместье приняло блудного сына. Скоро будет год, как они сюда переехали, и хотя мелкие неурядицы случаются то и дело… да и не всегда мелкие… в целом они справились.

Интересно, что бы сказал отец, увидев, как неправильно счастлив его наследник? Не с той и не так… но счастлив. Маме-то было бы все равно – она бы просто сказала: ага, да, хорошо, молодец…

И, возможно, попросила бы слюну и ногти Лахджи. А потом снова бы исчезла в лаборатории.

Маленькая, уже поседевшая, в толстых очках…

– …Да нельзя ей пирожки!.. Астрид!.. отвали от сестры!..

– Но они вкусные! Она их хочет! Вероника, только я твой союзник!

Майно моргнул. Он не заметил, когда Астрид закончила купаться и прибежала на вкусный запах. Судя по тому, что табак в трубке закончился, он стоит здесь уже довольно долго.

Стоит, думает о доме, о покойных родителях… Да, интересно было бы узнать их мнение… Столько слов было не сказано, столько извинений не было произнесено и выслушано…

А теперь поздно… Теперь все окончено… навсегда…

Где-то за домом горестно завыл Тифон.

– Майно! – рявкнула Лахджа, высовываясь из окна. – Ты что мне тут сплин наводишь?! Мы это все чувствуем!

– Спасибо, родные, – вздохнул Дегатти.

– Да твою мать!.. Я понимаю в моем родном мире смерть подводит черту!.. Но твои-то старики где-то в Шиассе!.. А ты блеваный колдунец!