Дальневосточный тупик. Русская военная эмиграция в Китае (1920 — конец 1940-х годов)

Из-за невозможности для генерала Вержбицкого покинуть Тяньцзин функции начальника Дальневосточного отдела РОВС отошли к семидесятилетнему генералу Вальтеру, начальнику Шанхайского отделения союза и председателю ССРАФ. В сентябре 1940 г. Вальтер, указывая на разрыв связей с Европой из-за разразившейся мировой войны, заявил о нецелесообразности дальнейшего существования отдела. Правопреемником Дальневосточного отдела РОВС стал Союз военных, получивший на хранение архив отдела и взявший на себя обязательства завершить те дела Обще-Воинского Союза, которые «могли бы оказаться неисполненными» [Ibid]. Вскоре Вальтер оставил руководство ССРАФ[691], новым председателем Союза стал полковник Веденяпин, перебравшийся из Тяньцзина в Шанхай еще в 1937 г. и служивший в земельном отделе французского муниципалитета.

Руководителем Шанхайского отдела КИАФ в конце 1930-х гг. являлся еще один старец — генерал А. И. Исаков, после смерти которого в 1940 г. должность председателя отдела перешла к контр-адмиралу В. В. Безуару[692]. Отдел был малочисленным и практически не вел никакой работы. Наиболее численно крупными объединениями военных в Шанхае к началу 1940-х гг. оставались ССРАФ, Казачий Союз и Офицерское Собрание.

Не имея возможности непосредственно участвовать в борьбе с большевистским режимом, военная эмиграция в Шанхае стремилась сохранить свое влияние на молодежь, рассматривая ее в качестве приемника в освободительном движении. Из действовавших в это время в Шанхае молодежных организаций — НОРС, НОРР, Союз мушкетеров и Русский Сокол — наиболее тесные связи у бывших военных, как и в Маньчжоу-го, сложились с русскими разведчиками.

Первый отряд разведчиков численностью в 12 человек появился в Шанхае в феврале 1937 г. В том же году центральным руководством НОРР был учрежден Северо-Восточный отдел организации с центром в Шанхае. Руководителем отдела являлся войсковой старшина Сибирского казачьего войска Н. Г. Яковлев[693], член Казачьего Союза [HIA. Nedzvetskii Papers, box 1, f. 1.3]. На протяжении 1937 г. шла организационная работа в рамках учрежденного Северо-Восточного отдела НОРР. Был сформирован штаб отдела, который возглавил капитан Г. Е. Штральман[694] (один из активистов Союза военных инвалидов), одновременно врид начальника Центрального района НОРР Шанхая. Помощниками войскового старшины Яковлева были назначены штабс-капитан И. А. Павлов (по строевой части) и сотник Г. А. Тарский (по хозяйственной части). Председателем Попечительского комитета отдела стал ротмистр В. В. Князев, содержавший в Шанхае свою конюшню и манеж, который он неоднократно предоставлял для скаутских мероприятий. Другим постоянным местом сборов русских разведчиков являлся особняк на рут Лафайет (1260), где размещалось Офицерское Собрание. В июле 1937 г. началось формирование Учебной команды НОРР, возглавил которую поручик С. М. Лукьянов [Ibid]. Учебная команда давала разведчикам азы военной науки.

В 1941 г. новым начальником Северо-Восточного отдела НОРР стал сотник Х. В. Попов, в прошлом глава китайского отделения НСНП, а начальником штаба — сотник В. Л. Сейфуллин [Ibid, f. 1.4][695], сын подполковника Л. В. Сейфуллина, Георгиевского кавалера, секретаря Союза военных инвалидов. К штабу был прикомандирован целый ряд офицеров, зачисленных в списки отдела, — войсковой старшина Н. А. Иеропес (инструктор гимнастики и фехтования отдела), штабс-капитан Овчинников, хорунжий Д. Ф. Перфильев, полковник В. Л. Фризовский [Ibid, f. 1.3], и др.

Северо-Восточный отдел состоял из двух районов — Центрального (позднее — Восточного) и района Вейсайд (позднее — Южного). В начале 1939 г. начальником Центрального района являлся поручик Сафронов, начальником района Вейсайд — подпрапорщик И. Г. Недзвецкий [Ibid]. Всего в Шанхае насчитывалось четыре отряда разведчиков и три отряда разведчиц, кроме того были организованы две стаи орлят и две стаи пчелок. В июне 1937 г. открылся Дом Русского Разведчика [Русский Разведчик, 1937, № 1, с. 21, 22], выполнявший роль и штаба и скаутского клуба.

Нападение Германии на Советский Союз, как и в Маньчжоу-го, привело к расколу русской военной и гражданской эмиграции в Северном и Восточном Китае на два лагеря — «пораженцев» и «оборонцев». В руководстве эмигрантскими колониями, также как среди военных организаций преобладали «пораженческие» настроения. «Пораженцы» развернули активную борьбу против «оборонцев», количество которых среди эмигрантов также было весьма значительным.

В сентябре 1941 г. Центральный Антикоммунистический комитет в Тяньцзине опубликовал приказ о борьбе с оборончеством, которое называлось составной частью враждебного Новому Порядку в Азии движения, подобного вражескому шпионажу, провокации, коммунизму, зловредной агитации. В конце концов, одним из элементов противогосударственного преступления, направленного против Северного Китая, против всего Национального Китая, Ниппон, всех стран Азии, держав Оси, против возрождающейся от коммунизма России, против всего человечества, перестраивающего свою жизнь на началах Нового Порядка. Предлагалось применять к оборонцам суровые наказания, как к «разносчикам коммунистического зла» [HIA. Serebrenikov Papers box 18, f. 18.3]. Считая, по-видимому, временное исключение из состава эмиграции не достаточно эффективным воздействием, Пастухин решил наказывать и тех, кто выступал поручителями этих «враждебных элементов». Незадачливых поручителей, как показывают материалы газеты «Возрождение Азии», определяли в категорию «пассивных антикоммунистов» и наказывали штрафами, суммы которых были просто фантастическими — 100–200 китайских долл. за каждого проштрафившегося [Ibid]. С началом Великой Восточноазиатской войны к борьбе с оборончеством добавилась борьба со всем англо-американским — запрет на преподавание английского языка в учебных заведениях, отказ от англо-американской музыки, танцев и т. п.

В Шанхае ситуация в целом была аналогичной. В августе 1941 г. общее собрание Казачьего Союза заявило о необходимости всеми возможными и доступными средствами способствовать уничтожению коммунистического ига над русским народом. Также было принято постановление о пресечении среди эмигрантов вредной совфильмовской пропаганды, «особенно если ее влияние будет давать о себе знать в казачьей среде». В связи с важностью текущего момента собрание решило произвести перерегистрацию казаков по станицам, по окончанию которой представить списки исключенных казаков в РЭК с просьбой взять их на особый учет [Шаронова, 2015, с. 209].

В конце 1941 г. в Шанхае было восстановлено подразделение РОВС, возглавил которое полковник Веденяпин (заместитель начальника — полковник В. И. Шайдицкий[696]). Основные положения идеологии и отношение к происходящим событиям были изложены руководством Шанхайского РОВС осенью 1942 г. В частности, указывалось, что РОВС является организацией исключительно национальной, «служение интересам России есть, как и прежде, первейший и священный долг» организации. Союз не допускал даже мысли о возможности какого бы то ни было компромисса с Коминтерном, коммунистами и правительством СССР и заявлял о том, что будет всегда всеми доступными средствами бороться с этими злейшими врагами России. Всем колеблющимся и соблазненным советской ложью, тем, кто сознательно или по недомыслию смешивает СССР и Россию, и советское правительство с русским национальным правительством предлагалось покинуть ряды союза [HIA. Nedzvetskii Papers, box 1, f. 1.4].

Главными целями РОВС объявлялись: 1) освобождение русского народа от советской власти и всякого влияния международного иудейского кагала; 2) установление Русского Национального Правительства, которое должно очистить территорию России от коммунистов; 3) участие России в дальнейшей борьбе на стороне антикоммунистических сил до полного освобождения человечества от власти и влияния коммунистически-демократического блока, управляемого мировым еврейством; 4) восстановление Великой и Единой Российской Империи на основании исконного русского завета: Вера, Царь и Отечество [Ibid]. Показательно, что в риторике РОВС заметно усилилась антисемитская составляющая, столь близкая нацистскому руководству Германии, но в целом не характерная для японской пропагандистской машины. Скорее всего это было связано с позицией полковника Веденяпина, и ранее высказывавшего юдофобские идеи и слывшего германофилом.

Наряду с военными организациями о своей «белой» ориентации в августе 1941 г. заявило командование бывшего Русского полка ШВК. Еще в январе 1941 г. Русский полк был выведен из состава ШВК и поступил в распоряжение начальника муниципальной полиции под наименованием Русского вспомогательного отряда Шанхайской Муниципальной полиции. После этого в составе Волонтерского корпуса осталась только русская 3-я (волонтерская) рота под командованием капитана К. П. Савелова. Она просуществовала вплоть до ликвидации ШВК в начале 1942 г. [Буяков, 2005, с. 121]. С переходом в состав полиции изменился весь уклад жизни бывшего Русского полка — существенно уменьшилась учебная нагрузка, улучшилось материальное положение и заметно снизилась дисциплина. Командование полка всеми силами старалось сохранить старые традиции и поддержать моральный дух подразделения, что стало особенно актуальным с началом войны между СССР и Германией. В начале августа 1941 г. командир Русского вспомогательного отряда майор Иванов издал приказ, согласно которому поступавшие в отряд русские эмигранты должны были являться «белыми» и не поддерживать с «красными» никаких контактов [Красноусов, 1984, с. 260]. И, несмотря на немногочисленные случаи проявления просоветских симпатий у отдельных служащих отряда[697], это удалось — отряд остался «белым» до конца войны.

После начала Великой Восточноазиатской войны вся административная власть в Шанхае перешла в руки китайской администрации сотрудничавшего с японцами Нанкинского правительства. Иностранные муниципалитеты были упразднены, бывшие сотрудники различных управленческих и полицейских структур Международного сеттльмента и Французской концессии оказались в концлагере. Однако все русские эмигрантские и советские организации продолжали действовать. Продолжали работать и русские полицейские подразделения. В начале 1942 г. Русские вспомогательные отряды муниципальной полиции Сеттльмента и Французской концессии перешли под японское руководство. Подразделения французской полиции были слиты с аналогичными отделами полиции Сеттльмента. Ряд русских из полиции были уволены [Слободчиков, 2005, с. 254–256], но большая часть из них сохранила свои места. В конце 1943 г. произошла очередная реорганизация полиции Шанхая. Теперь все ее подразделения объединялись в единый Обще-полицейский корпус. Русский вспомогательный отряд бывшего Международного сеттльмента стал 4-м отрядом корпуса, а Русский отряд бывшей Французской концессии — 5-м отрядом. В июне 1944 г. оба отряда были слиты. В это время подразделение насчитывало 21 офицера (из отряда Французской концессии осталось только 3 офицера) и 437 полицейских чинов [Красноусов, 1984, с. 290–292, 310–313]. Русский отряд сохранился, как полицейское подразделение, и после окончания войны, охраняя порядок на улицах Шанхая вплоть до конца 1947 г.