Когда наступает рассвет

1

На рассвете, когда прошла грозовая туча, Проня возвращался из Вильгорта. Хотя он и провел ночь почти без сна, все же выглядел бодрым.

— Э-эй, ленивая скотина! — подгонял парень свою лошадь. — Пошевеливайся, Карко! Скоро дома будем…

К деревушке Дав он подъехал, когда только еще над двумя-тремя трубами начал куриться дымок.

Домна, младшая дочь вдовы Каликовой, еще спала.

— Вставай, дочка! Солнце уже всходит, — будила ее мать.

Повернувшись в постели, пытаясь открыть тяжелые непослушные веки, девушка сладко зевнула, сказала сонно:

— Разве уже пора вставать, мам?

— Пора. Тебе далеко бежать на работу. Вставай.

— Еще капельку, — просила Домна. Ей казалось, что она только что успела лечь, и уже надо снова вставать и бежать месить Гыч Опоню глину. Ныли руки и ноги, не прошла еще вчерашняя усталость.

— Ну, полежи минутку, коли так! — Мать погладила шершавой ладонью русые волосы дочери.

Домна, приоткрыв глаза, улыбнулась и вдруг подумала о матери: как она изменилась! Лицо исхудало, покрылось мелкими морщинами. Глаза усталые, грустные… Заботы и горе рано состарили ее. Лишь в уголках губ таилась знакомая, родная улыбка. И голос по-прежнему звучал молодо.

Домна сжала пальцы матери: какие они грубые, шершавые, постоянно в работе — мать обстирывает городских чиновников и купцов.

— Анна! Тебе тоже пора вставать. — Мать стала будить и старшую дочь. — Сегодня пойдем с тобой ячмень жать к кожевнику. А вечером баню затопим.

Домна, сегодня не опаздывай, баня выстынет. Вставайте быстро! Воды нет, сбегайте к колодцу.

— Сейчас сбегаю, — пообещала Домна.

«Счастливые девушки, которые могут спать вдоволь! — думала она, лежа на жесткой соломенной постели с полузакрытыми глазами. — Хорошо жить купеческим дочкам: едят что душе угодно, спят — пока глаза не опухнут. Руки у них мягкие, без мозолей, от приданого сундуки ломятся… Не надо вставать чуть свет и бежать месить глину, чтобы на жизнь заработать». Последнее время мать все чаще напоминала дочерям о приданом.

— Без приданого невеста кому нужна? — поучала она. — Останетесь вековухами.

— А мне никто и не нужен! — отшучивалась Домна. — Я с тобой всегда буду жить, мам!

— Не мели, девка. Без мужика ох тяжело вести хозяйство. Вдовью-то жизнь лучше других знаю…

И действительно, трудно было матери-вдове вырастить детей. Нелегко досталось и Домне. Ей теперь восемнадцать. Уже с шести лет ей пришлось добывать себе кусок хлеба. Чуть подросла, отправилась с матерью на заработки в Архангельск, в Устюг. Было это, когда Домне исполнилось четырнадцать. На чужбине жилось не лучше. Мать с дочерью работали прислугами, стирали, мыли полы в купеческих домах. А в начале войны вернулись в свои края, в родную избу.

Весной Домна пошла месить глину на кирпичном заводике Гыч Опоня. Весна в этом году выдалась холодная. Когда дул северный ветер, ноги стыли в ледяном месиве, спасенья нет! А не полезешь в яму, на твое место другие найдутся. Хозяин пообещал: «Той, которая будет работать усерднее всех, подарю осенью самовар». А какая девушка не мечтает заработать самовар в приданое? Польстилась и Домна. Каждый день бегала на работу. Приходила первой, уходила последней…

В открытое окно светили первые лучи солнца. Анна спала с полуоткрытым ртом, тоненько посвистывая носом.

Домна вытянула из постели соломинку, слегка провела по губам сестры. Анна отмахнулась, смешно причмокнула. Домна ладонью зажала себе рот, чтобы не рассмеяться, и снова пустила в ход соломинку. Анна открыла глаза, пробормотала недовольно:

— Опять балуешься!

— Вставай. Мать приходила будить.

— Отстань! Сама знаю…

Анна снова зарылась в одеяло: она вчера легла особенно поздно.

«Пусть поспит Аннушка, — решила Домна, вставая. — Ей достается. Разве мало дела по дому? Все лето на людей работала: то косила, то жала. И сегодня вон идет к кожевнику…»

Бедно и пусто в избе. В переднем углу притулились две потемневшие иконы. Над ними длинное полотенце с узорчатыми концами. Оно висит для украшения. Домашние пользуются грубыми холщовыми утиральниками. Над подслеповатыми окнами широкая полка — джадж. Там лежат большие ножницы и круглое лукошко с разными лоскутками, деревянные чашки. В углу небольшой стол. Пол некрашеный, добела вымыт дресвой. Широкие лавки-скамейки, два самодельных стула, деревянная кровать, на которой спят сестры, у двери на деревянных колышках, вбитых в стену, висит несколько шушунов. Вот и все богатство в доме.

Вспомнив, что мать велела сбегать за водой, Домна быстро надела кофточку, натянула через голову старенькую юбку из синей крашенины, в которой ходила на работу, и выбежала на крыльцо.