Когда наступает рассвет

8

Не лежало сердце Ладанова к губернаторской канцелярии, не хотелось ему связываться с ней, однако пришлось. Не хватило духу отказаться наотрез, да и тесть Гыч Опонь прожужжал уши, расхваливая новую должность:

— Не упускай, дорогой зятек, такого счастливого случая! Уж если сам губернатор приглашает, держись обеими руками. Большим человеком тебя сделает, да и мне прямая выгода: с божьей и его помощью настоящий завод наладим.

И Ладанов согласился.

Между тем новоиспеченный губернатор развил бурную деятельность. Не прошло и двух недель с его приезда, а городская тюрьма уже не вмещала арестованных. Надо было разгружать тюрьму, и Латкин решил сам заняться этим. Он вызвал Ладанова и распорядился:

— Для начала поручаю вам, господин прапорщик, разобраться с арестованными. Мне хотелось бы знать точно, каким сбродом набита городская тюрьма. Опросите каждого, тщательно проверьте. На коммунистов и сочувствующих составьте особый список. Разберетесь— доложите. Все ясно?

— Так точно, господин губернатор! — ответил Ладанов и покорно приступил к выполнению своих обязанностей.

В помещении канцелярии ему отвели отдельную комнату, к нему приводили арестованных, и он добросовестно с утра до вечера вел допросы. Особый список разрастался.

В тот день Ладанов, как обычно, явился в канцелярию одним из первых. Проходя в свою комнату, он заметил, что люди как-то странно перешептывались, но скоро забыл об этом. Новые обязанности целиком занимали его время. Допросы подходили к концу, сегодня можно было идти с докладом к начальству. Ладанов вызвал дежурного и распорядился, чтобы привели арестованных, которые были на очереди.

— Сегодня тоже будете заниматься арестованными, господин прапорщик? — недоуменно спросил дежурный.

— Не задавайте глупых вопросов! — раздраженно кинул Ладанов.

Дежурный вышел. Ладанов взял газету и пробежал глазами по страницам.

Ничего нового, что бы заслуживало внимания, он не нашел. Газета, как обычно, была наполнена трескучими сообщениями о победах союзников и доблестной белой армии, хотя, насколько было известно Ладанову, дело обстояло далеко не так.

В конце газетки его внимание привлекла небольшая заметка, напечатанная мелким шрифтом, в которой сообщалось, что английские войска из тактических соображений решили на время покинуть Архангельск.

Ладанова бросило в пот. Не веря глазам, он еще и еще раз прочитал стыдливо прячущуюся на последней странице заметку и бессильно откинулся на спинку стула. Мысли путались в голове. Было ясно, что англичане бегут. Это начало конца. От сознания того, что допустил непростительный просчет, связав свою судьбу с пресловутой губернаторской канцелярией, Ладанов в бессильной ярости готов был рвать на себе волосы.

В таком состоянии и застал его Макар, которого дежурный втолкнул в комнату и захлопнул дверь.

Увидев Макара, Ладанов некоторое время молчал, с недоумением разглядывал его. Это была неожиданная встреча.

Вялым кивком головы он наконец подозвал Макара подойти поближе. Тот, тяжело волоча покалеченную ногу, приблизился к столу.

Давненько они не встречались! Ладанову бросилось в глаза, как сильно изменился Макар, похудел, постарел, оброс, но держался твердо. И еще обратил внимание на то, что Макар не поздоровался с ним, хотя, безусловно, узнал. Макар сердито кашлянул и выжидающе уставился на чернильницу.

Ладанов, кивнув на стул, коротко бросил:

— Садитесь…

Неуклюже двигая деревяшкой, Макар сел на кончик стула.

Допрос шел обычно. Ладанов попросил назвать имя, отчество, фамилию, возраст и занятие.

Все это он отлично знал и сам, но спрашивал для формы, напряженно размышляя, как поступить ему с этим человеком: внести ли в особый список и, следовательно, включить в число смертников или же загнать в камеру к уголовникам, попытаться его убрать с глаз долой? Ладанову не хотелось брать ла свою совесть гибель Макара. Конечно, он порядком насолил и тестю и другим, когда был в комбеде, однако кто его знает, как могут обернуться дела!

— Коммунист? — спросил у него Ладанов, пытаясь придать голосу строгость.

— Сочувствующий…

«Как же с ним быть?» — думал Ладанов. Решал судьбу Макара, он опасался за себя. Он понимал, что такой губернатор, как Латкин, сегодня есть, а завтра его нет. А ему, Ладанову, куда деться? Если останется жить дома, придется встречаться с народом. А как будешь смотреть людям в глаза, если руки в крови соседа?..

Машинально допрашивая Макара, Ладанов думал о том, что вот и англичане уже эвакуируются из Архангельска, да и здесь положение белых зыбкое. Ненадежное это дело — канцелярия губернатора! И где теперь он сам, губернатор? Утром заглянул на полчаса и исчез. И его сотрудники ведут себя как-то странно сегодня.

— Что еще можешь сообщить? — спросил Ладанов и подошел к окну, выходившему на один из центральных перекрестков.

Город тоже выглядел необычно. Вот, видимо, по тревоге, пробежали солдаты караульной роты и с ними дежурный канцелярии. Люди куда-то спешат. На улице появились многочисленные подводы с солдатами, с военным имуществом…

Ладанов увидел возок. В нем кто-то сидит, укутавшись в медвежий тулуп, высоко подняв воротник, чтобы спрятать лицо. Рядом женщина в салопе и в пуховой шали. «Да это же матушка, жена Потопова, — догадался Ладанов. — А в тулупе он сам!.. Узлы, чемоданы… Неужели покидают город?..»

Сердце у Ладанова упало. Он поспешил к столу.

В смятении думая об увиденном, прапорщик механически продолжал допрос:

— Я спрашиваю, что еще можешь сказать о себе?

— Что мне говорить? — сердито огрызнулся Макар. — Вам все известно, и говорить нам не о чем!..

Ладанов настороженно прислушался. Его поразила неожиданно наступившая тишина в канцелярии. Не слышно ни шагов, ни топота солдатских сапог, от которого всегда гудел дом, ни голосов, не хлопают двери.

— Одну минутку, — сказал Ладанов и торопливо вышел из комнаты.

Дежурного он не нашел. В прихожей встретил — Харьюзова, который перед его носом щукой прошмыгнул к вешалке, схватил пальто и начал надевать его так, словно спешил на пожар.

— Что случилось? Где народ? — спросил у него Ладанов.

— Разве вам не известно? — изумился Харьюзов. — Отряд Орлова разбит под Леной. Сам он убит в ночном бою. Отряд Прокушева потерпел поражение под Чукаибом и спешно отступает. Город оставляем без боя…

— А где губернатор?

— Он уже выехал! Все, все — фью! — убедительно присвистнул Харьюзов. Он так спешил, что не мог попасть рукой в рукав пальто и, смешно подпрыгивая на одной ноге, дергался и злился. Не застегнув пальто, он нахлобучил на голову шапку и стремглав спустился по крутой лестнице. Уже снизу он крикнул — Спешите! Последние подводы уезжают!..

У Ладанова перехватило дыхание. Он лихорадочно заметался по опустевшим комнатам. По губернаторской канцелярии словно ураган пронесся. Только б кабинете самого губернатора был порядок. На столе лежала пачка хороших английских сигарет и янтарный мундштук — память об Архангельске, которым Латкин очень дорожил. И если уж он забыл его здесь, значит, очень спешил.

«Надутый петух! Первым смылся!» — обозлился Ладанов. Он уже собрался покинуть опустевшее здание, но вспомнил о Макаре.

— Можешь идти! — вернувшись в свою комнату, сказал он Макару. Тот с удивлением поднял брови:

— Куда?

— Меня это не касается! — раздраженно буркнул Ладанов, поспешно укладывая списки в папку и собираясь уходить. Подумав, он добавил спокойно: — Как соседу и земляку, я не хочу чинить тебе неприятностей. Отпускаю на все четыре стороны. Иди с богом!

Прихватив папку со списками, Ладанов направился к двери, но Макар окликнул его:

— Одну минутку. Мне давно хочется спросить: — Мартынова помните?

— Какого Мартынова? Ах да! Того ссыльного?

— И Красный яр, конечно, помните под Кочпоном?

— Что за неуместные воспоминания!

— Подождите, мне надо уточнить одну деталь… Нас было тогда четверо: Мартынов, я, ты и Пронька. К греху Иуды я не причастен. Пронька тоже не мог этого сделать. Остается один человек, донесший на Мартынова…

Ладанов не выдержал взгляда Макара и отвел глаза в сторону.

— Гадина! — услышал он за своей спиной и вздрогнул, точно от удара, но тут же взял себя в руки и крикнул глухим, сдавленным голосом:

— Ну, ты, поосторожней!.. — Он еще что-то собирался сказать, но, не найдя слов, махнул рукой.

На улице он пришел в себя. Но что делать, куда идти и что предпринять? Бежать из города? Отправиться домой? Он даже не знал, далеко ли красные и когда их можно ждать сюда.

Спустившись на Береговую улицу, у воинской казармы он увидел несколько подвод с вооруженными солдатами. Там спорили и ругались. Угрожая оружием, солдаты кричали на ямщиков.

Ладанов подошел к ним.

— Что за шум?

— Ямщик отказывается ехать, господин прапорщик! — приложив руку к помятой папахе, доложил фельдфебель Чуркин. Рядом с ним на снегу стоял ручной пулемет и громоздились цинковые коробки с патронами.

— Как же я повезу на такой лошади? Разве не видите, одни кости да кожа! — отбивался от наседавшего фельдфебеля немолодой русобородый мужик и для убедительности, сняв рукавицу, провел корявым пальцем по выступающим ребрам лошади. — Совсем загнали, не потянет она, а ты не хочешь понять. Так и быть, садись, а ящики с патронами и оружие оставь.

— Ты что, рехнулся, олух царя небесного! Как же я могу оставить пулемет? — горячился фельдфебель, размахивая казацкой нагайкой.

— Вы откуда едете? — спросил у него Ладанов.

— От самой Визинги! Наши покинули город, мы замыкающие, вашбродь!

— Садись, поедем! — решительно кинул ему Ладанов и тут же приказал ямщику: —А ты много не рассуждай, трогай без разговоров!

Ямщик, бросив косой взгляд на офицерские погоны Ладанова, спросил унылым голосом:

— Куда везти-то?

— Куда все едут! Да живее!

— А я почем знаю, куда вы все спешите? — продолжал ворчать возница.

— Поезжай по тракту в сторону Корткероса! Туда приказано отступать… Да перестань, старый пень, огрызаться, а не то живо заткну тебе глотку! — прикрикнул фельдфебель, устраиваясь в розвальнях с ручным пулеметом. В подтверждение своих слов он ткнул нагайкой в широкую спину ямщика.

Подводы отъехали от казармы. Ладанов, кутаясь в шинель, спросил у фельдфебеля:

— Значит, отступаем?

— Отступаем! — недобро осклабился фельдфебель. От него густо пахло спиртным. — Пес я буду, коли правду не скажу. Побили нас, ваше благородие. Надавали и в хвост и в гриву.

— Побили?

— Сначала под Чукаибом морду намылили. Затем в Визинге отхлестали. В Межадоре бой был, и тоже не в нашу пользу. Таких синяков и шишек надавали, лучше не надо!

— А где ваш командир?

— Если насчет капитана Медведева интересуетесь, он давно уже, думаю, в Корткеросе чаек потягивает. Ранили его.

— А красные далеко отсюда?

— Следом за нами двигаются. Пес я буду, если этой ночью они не займут город… Да вы что, ваш бродь, с луны свалились? — удивился фельдфебель. — Разве ничего не знаете?

— Знал бы, не стал расспрашивать! — нехотя сознался Ладанов и, как бы оправдываясь, добавил: — Занят был срочными делами и не заметил, как все вдруг изменилось… — «Черт возьми, как все, однако, непрочно в этом мире!» — подумал он и, отвернувшись, замолчал.