Это всё ты

А затем… Раскручивает такую игру, о которой еще долго будут говорить в футбольных сообществах. На пару с Самсоновым с таким драйвом носятся по полю, откровенно кайфуя от игры и даже безбашенно подтанцовывая между удачными финтами, что я сама едва удерживаюсь на месте.

Была бы возможность, выскочила бы к ним.

Хотя бы ради того, чтобы вытрясти застывшие за грудиной комки боли.

Думаю, выбежать на поле хотела бы бо́льшая часть болельщиков. Трибуны ликуют, громоподобно поют, горланят задорные речовки и в целом очень активно дают поддержку.

Не переставая следить за игрой, пытаюсь придумать, что написать Святу, чтобы его боль стала хоть чуточку меньше.

«Мы тебя не предавали…»

«Мы не спали…»

«Мы не обманывали тебя…»

«Мы не хотели тебя ранить…»

«Я собиралась тебе все рассказать…»

Любая из этих фраз кажется еще более травмирующей и в чем-то даже лицемерной. Наверное, лучше промолчать. Не пытаться оправдаться там, где не может быть прощения. Тяжело, но я должна нести полную ответственность, не приуменьшая свою вину и рассчитывая на какие-то поблажки.

И при этом… Я должна держаться стойко, чтобы не волновать Яна.

Идут последние минуты матча, когда на мой телефон попеременно рвутся дозвониться – то мама, то папа. Я, естественно, не принимаю. Они знают, что я на игре. Этого достаточно. Терпеть очередные допросы я не обязана.

Юния Филатова: Не могу говорить. Здесь очень шумно. Все в порядке?

Отправляю сообщение на мамин номер.

Она практически сразу отписывает.

Но…

Нечто странное.

Валерия Филатова: Не надо мириться со Святославом. Ни в коем случае! Приезжай домой скорее. Папа рвет и мечет.

В полном недоумении таращусь на эти фразы, а понять, в чем дело, не могу. Вскидываю голову и вижу, как Самсонов выбивает мяч с нашей половины поля к воротам противника. Там его на грудь принимает Кравченко. Скатывает по телу к ногам и дает пас Фомину. А тот – Игнатьеву. Но успешно завершить атаку не удается. Голкипер соперников отталкивает мяч ввысь.

Разочарованный гул на трибунах. Доли секунды… Нечаев подпрыгивает, возвышаясь над другими игроками, и мощным ударом головы загоняет мяч в ворота.

Цифры на табло меняются. Сначала счет с единицы на двойку в пользу наших, а через мгновение после этого, заставляя трибуны взреветь, обнуляется таймер.

В висках стучит напоминание, что нужно ехать домой. Сердце трещит из-за Свята. Из-за всего произошедшего в общем – камень висит на душе. Но я делаю усилие над собой, отбрасываю тревожные мысли и блокирую негативные чувства. Поднимаюсь и бегу к Яну, чтобы еще раз насладиться, как Мадина сказала, своей любовью.

Ведь и правда, когда еще терять сознание от поцелуев, как не сейчас? А вдруг завтра всего этого просто не станет?

Страшно… Гоню эти мысли, пока ничего не подозревающий Нечаев со смехом выставляет над ограждением ладони. Отталкиваюсь и буквально падаю на них. Вытягиваю руки и ноги, будто в танцевальной поддержке. Ян, поднимая еще выше, переносит меня на поле. А там… Высоко-высоко подбрасывает. Кажется, что я парю. И, что удивительно, это не пугает. Расслаблена и уверена настолько, словно реально умею летать. Восторг выталкивает из груди смех. Когда Ян ловит меня обратно, внутри все как будто сжимается. Но лишь на миг. А потом все начинает взрываться новыми залпами фейерверков и будоражаще пульсировать. И с этими пьянящими ощущениями Нечаев вновь меня подбрасывает. Эйфория достигает невообразимого пика. Я падаю и, наконец, оказываюсь в объятиях Яна. Еще до того, как он целует, внутри меня становится так сладко, что кажется, умираю от блаженства.

Но…

За это уж точно умереть не жалко.