Это всё ты

59

…когда еще терять сознание от поцелуев, как не сейчас? © Юния Филатова

Ночью Одессу заметает. И вечером, если верить прогнозам синоптиков, ожидается вторая волна снегопада. Однако внутри стадиона «Грифонов», благодаря закрывающейся крыше, сохраняется стабильная температура. Мне вполне комфортно на трибуне в спортивных штанах и в футболке Нечаева.

Заканчивается первый тайм. Борьба разворачивается яростная. Оно и неудивительно, все-таки финал студенческой футбольной лиги.

Я не могу оторвать взгляда от поля. Многие парни круто играют, но мой Ян… Он выдает какую-то особенную, очень мощную энергетику. Он в своей стихии. Он ею управляет. Слежу за ним, и внутри все бурлит.

Один – один.

Как ни стараются команды, вырваться вперед не удается.

Мяч уходит за боковую линию. Последний коснувшийся возвращает его на поле. Непродолжительный розыгрыш между соперниками, и с высокой подачи мяч летит в сторону наших ворот. Голкипер выступает, чтобы отразить тот с выгодной для себя позиции. Однако практически сразу же происходит новая атака в другой угол. Болельщики на трибунах подскакивают в тот момент, когда Ян подцепляет мяч носком бутсы и выбивает его из наших ворот ударом через себя.

Разнотональный шквал голосов – от радости до огорчения. И сирена оповещает о конце первого тайма.

Срываюсь в сторону прохода, чтобы спуститься вниз. Когда достигаю поля, Ян уже ждет меня у ограждения. Раскрасневшийся, вспотевший, растрепанный, учащенно дышащий, ухмыляющийся и безумно обаятельный… Не может не вызвать ответную улыбку.

Поднявшись на носочки, перегибаюсь через забор, чтобы обвить руками его шею. Он обнимает и прижимает настолько крепко, насколько это, учитывая преграду, возможно.

– Ты феноменален, Ян Нечаев! Восхищаюсь. Горжусь. Люблю.

Он не отвечает. Ничего не говорит.

Пройдясь ладонями по моей спине, стискивает талию и легонько вдавливает между ребрами пальцы, призывая тем самым отстраниться, чтобы тут же впечататься в мой рот своим. Прикрываю веки и с волнением отдаюсь жгучей ласке.

Мы еще не целовались при друзьях и знакомых. Осознание того, что они смотрят на нас, смущает. Но лишь в первые секунды контакта.

А потом… Я обо всех забываю.

Соль на губах Яна странным образом усиливает знакомый и любимый вкус, который он снова и снова дарит мне. Дурманит, разгоняет кровь, учащает сердцебиение и кружит голову. Бетон под задрожавшими ногами вдруг ощущается зыбучим песком. С вибрациями сквозь мое тело проносится электричество. Глубоко в земле разряжается эта энергия, сотрясая весь стадион.

Как иначе объяснить взрыв шума, который накрывает нас с Нечаевым горячей волной?

Гул голосов, гудки вувузелы, глухой свист дымовых шашек и, наконец, мурашечная силовая а капелла «На небі[19]».

Ерунда, что нет музыкального сопровождения. Мое сердце превращается в барабанную установку. И, похоже, отбивает куда громче выдаваемого фанатами ритмичного топота.

Разъединяясь, смотрим друг другу в глаза. И вновь сливаемся в поцелуе.

– Нечаев! – горланит тренер Безугленко.

Я вздрагиваю и спешно отталкиваюсь.

Ян смеется, облизывает губы и, удерживая меня за талию, подмигивает.

– Мне пора, – произносит, мило тронув пальцами косички, в которые я заплела волосы от висков до макушки.

Под воздействием его шаловливых глаз и чарующей улыбки вспыхиваю.

– Конечно. Беги скорее, Ян, – тараторю взволнованно.

– Иди-иди, капитан, – материализуется рядом с нами Мадина. – Мы свою работу сделали. Кадры зачетные получились, да, Кексик? – обращается к Валику.

Нечаев ухмыляется, чмокает меня на прощанье и направляется в сторону раздевалок.

– Вы же не будете публиковать подобные фото? Это не имеет никакого отношения к футболу.

– Ма-харошая, – вздыхает Мадя. – Сегодня мы конкурируем с городским новостным каналом. Уступать им эксклюзив – непозволительное расточительство.

– Что???

– Что слышала, Юния, – толкает Скоробогатова, указывая пальцем на размещенную в соседнем секторе габаритную видеоаппаратуру.

– О, Боже… – роняю я убито.

«Не приведи Господь, родители увидят…» – распадаюсь в тревоге.

Но к этим ребятам ведь уже не подойдешь с просьбой удалить материал.

– Дыши, ма-харошая, – похлопывает меня по плечу Мадина. – Ты же свободный человек. Наслаждайся! Когда еще целоваться до потери сознания, как не в универе, а?

– Вы с Нечаем классно смотритесь, – поддерживает ее Валик. Покраснев, добавляет: – Вдохновляюще.

– Угу, – выдает Мадя с какими-то глубокими гортанными интонациями и медленно облизывает губы. – Если после просмотра порно тянет заняться сексом, то, глядя на ваши горячие романтические поцелуи на поле, возникает желание любить.

– Эм-м… – заикаюсь я в потрясении. – Без комментариев.

Они смеются и вроде как в утешение обнимают меня.

– Не буду вам мешать работать, – сдавленно толкаю я.

И возвращаюсь на свое место.

Убеждаю себя, что ни папа, ни мама не станут интересоваться спортивными новостями. Да и вообще, им сейчас не до того. С понедельника в гимназии должны появиться какие-то проверяющие. Хорошо, что папу предупредили заранее. И он инициировал неофициальный рабочий день в субботу, чтобы лично пройтись по всем кабинетам и техническим помещениям.

Половина игры позади, а Свят до сих пор не появился. Просматриваю мессенджер, чтобы убедиться, что мое сообщение до сих пор не прочитано, как вдруг вижу его в конце прохода.

С Кирой.

Уровень моего беспокойства молниеносно достигает критических высот. Не раздумывая, поднимаюсь и направляюсь к ним.

– Привет, – выдыхаю запыханно. – Рада тебя видеть!

Только вот эта радость посечена болью. В груди ведь ноет так сильно, когда отмечаю нездоровый блеск в глазах Святика, что и дышать свободно невозможно.

Он действительно осунулся. Осознавать, что причиной тому являемся мы с Яном, невыносимая мука.

– Ладно, я пойду, – машет мне ухмыляющаяся Кира.

Игнорирую ее. К черту!

– Отойдем к буфету? Большинство болельщиков уже вернулись ко второму тайму. Там должно быть потише.

На душе теплеет, когда узнаю в этих интонациях своего уравновешенного и рассудительного Свята. Ни слова выдавить не получается, но киваю охотно – со слезами на глазах и робкой улыбкой.

– Что-нибудь выпьешь? – сухо проявляет заботу Усманов, едва добираемся до буфета.

– Нет… Спасибо, – благодарю, перенимая его нейтральный тон. – Как отец?

Свят с такой силой стискивает зубы, что белеют скулы и линия подбородка.

– Не хочу о нем говорить, – цедит, отворачиваясь.

– Понимаю… Спасибо, что пришел, несмотря на проблемы в семье… Свят… – вздыхаю, опуская взгляд. – Мне очень жаль, что так получилось. Причинять тебе боль для меня самой убийственная мука. И если бы была возможность противостоять тем чувствам, которые я испытываю к Яну, клянусь, что воспользовалась бы ею! Но я не могу! Прости, но я должна сказать тебе всю правду… Я… Боже мой… – задыхаюсь, с каждой секундой все больше опасаясь того, что попросту лишусь сознания. – Я люблю Яна с девятого класса, Свят!

Усманов закусывает губы. И смотрит на меня воспаленными глазами.

– А я тебя с первого, Юния.

– Мне жаль… – всхлипываю я. – Правда, Свят. Мне очень-очень жаль.

– Значит, ты никогда меня не любила? Никогда?

Смотрит, выжигая душу.

В моменте от этой боли хочется умереть.

– Как мужчину, нет, – признаю, теряя колоссальные силы. Он судорожно выдыхает и, прижимая ладонь ко рту, резко отворачивается. – Свят… – скулю ему в спину. – Как друг ты мне очень дорог. Я не хочу тебя терять. Но, конечно же, приму любое твое решение. Как тебе будет лучше.

– Я собирался… – с трудом проговаривает он, оборачиваясь. Сглатывая, прочищает горло. И все равно дышит очень и очень тяжело. Глядя мне в глаза, будто бы погибает внутренне. Это так страшно! Зажимаю рот рукой, чтобы не закричать. – Я собирался бросить Киев… Бросить свою мечту! Потому что ты, несомненно, важнее! Думал, переведусь в ваш универ, пойду в эту гребаную футбольную команду… Буду с тобой рядом! Чтобы отвоевать тебя, блядь, обратно!

– Прости… – все, что могу выдать я, захлебываясь слезами.

– Но после того, что мне сказала ваша с Нечаем сокурсница… Понял, что все это никакого смысла не имеет!

– Что? Кира? – лепечу, предчувствуя подступающую панику. – Что она сказала?

Но…

Свят не отвечает.

Смотрим друг на друга. Долго-долго. Добивает этот контакт хор фанатов, которые затягивают перед началом второго тайма популярную в футболе тему «Знаешь ли ты[20]…».

– Прощай, Юния, – шепчет Свят отрывисто.

Вижу, как из его переполненных влагой глаз проливаются слезы. Машинально подношу руку, чтобы стереть их, но Усманов дергается в сторону и уходит.

А я остаюсь там… Сама… Сдвинуться с меня не получается. Кажется, что земля в один миг начинает вращаться быстрее. С такой одуряющей скоростью, что голова кругом летит, и подступает тошнота.

Понимаю, что должна вернуться на трибуны. Но как это сделать, не знаю.

– Девушка… С вами все в порядке? – интересуется какой-то парень.

Именно он заставляет меня отмереть и начать двигаться. Утирая слезы, чувствую, как боль трансформируется в сокрушительную злость.

На этом топливе я и возвращаюсь на трибуны.

– Что ты ему наговорила? – схватив Киру за локоть, рывком заставляю ее подняться.

– Ты с ума сош… – пищит та растерянно и явно испуганно.

Но мне плевать. Я в бешенстве.

– Отвечай!

– Да ты охренела??? Долбанутая!

– Говори, сказала!

– Правду, идиотка! Что вы с Нечаевым трахаетесь, как минимум, с выездной игры! Все об этом знают! Ну и… Пару фоток твоему оленю показала. Давно надо было!

Что тут возразить?

Если не кривить душой, я понимаю, что в словах Киры есть истина. Пусть у нас с Яном не было секса, однако… Близость есть давно. Очень давно. И отрицать это подло.

– Ну ты и сука, Кира, – заключает вместо меня Мадина. – Слышала, что такое зашквар? Ты себя закопала. Не удивляйся, но я больше чем уверена, что после такого ни одна собака с тобой дружить не захочет. Слишком мерзко.

– Мерзко? – выпаливает Кира. – А трахаться с этим фриком тебе не мерзко? – указывает на Валика.

Сердце вновь сжимается от боли.

Как жаль, что я неспособна дать этой гадине затрещину!

– Солнышко, – протягивает Мадина с презрительной улыбкой. – Пытаясь оскорбить меня, ты только подчеркиваешь свою гнилость. И нет, мне не мерзко. Потому что этот фрик трахает меня с такой любовью, с которой ты, моя дорогая, не встречалась даже в своих фантазиях. Правда, Кексик?

Валя выглядит ошарашенным. Кажется, слово «любовь» звучит между ними впервые. Но, тем не менее, сумев взять себя в руки, он, к моему восхищению, подтверждает сказанное Мадиной.

– Правда.

– Ну и… Пошли вы! – выпаливает Кира униженно.

И убегает.

– Нечай рыскает взглядом по трибунам. Ищет тебя, – шепчет мне Мадина. – Иди, успокой его. Нам нужна победа.

Я понятия не имею, как это сделать. Но знаю, что должна.

Стискиваю кулаки, перевожу дыхание, разворачиваюсь и начинаю спускаться. Оказавшись у ограждения, где около получаса назад целовались, ловлю всполошенный взгляд Яна. Складываю пальцами сердце и улыбаюсь, чтобы заверить, будто все хорошо. Он встряхивает головой и смеется.