Это всё ты

39

Он ведь любил… Все это время… © Юния Филатова

– Ян… – выдыхаю, с трудом владея голосом. – Почему ты стал таким молчаливым?

Всю дорогу из-за этого пребывала в мучительной тревоге, но едва решилась задать вопрос напрямую. Кажется, словно снова к обрыву шагнула. Внизу очередная пугающая неизвестность.

Ян не спешит отвечать. Не сразу поворачивается ко мне. Прошло не меньше минуты, как мы остановились в слепой зоне неподалеку от моего дома, а он еще ни разу не взглянул. Расставив ноги настолько широко, насколько это позволяет место водителя в его машине, нервно подергивает коленом и смотрит при этом в какую-то точку на рулевом колесе.

– Мыслей много, Ю, – произносит глухо. – Молчу, потому что до хрена, что сказать хочу. А не стоит. Нельзя, – лишь сказав последнее, поворачивается ко мне.

Усмехается, как всегда, налегке.

Мне сейчас исключительно сложно это принять.

– И что это за мысли такие, которые нельзя выдавать? – голос начинает дрожать. Мне страшно. Нет, не просто страшно. Я в ужасе от догадок, которые начинает навертывать мой собственный мозг. – Ты меня пугаешь…

Он тяжело вздыхает.

Непонятно, с какими эмоциями: то ли огорчается, то ли сокрушается, то ли по-настоящему раздражается.

Боже… Боже мой…

Я шумно втягиваю носом воздух. Грудь на этом подъеме так высоко вздымается, удивительно, что не задевает мой поникший нос.

– Прогуляемся, Ю, – бросает Нечаев без каких-либо вопросительных ноток, хоть и знает, что у меня ограничено время.

Давно стемнело. Библиотека, в которой я якобы провела вторую половину дня, корпя над бесценными архивными материалами, закрылась двадцать минут назад. Мама в курсе рабочих часов. Скоро начнет волноваться и звонить с вопросами, почему я еще не дома. Не хотелось бы выдумывать очередную ложь, но и не пойти с Яном, когда он берет за руку и ведет к нашей старой футбольной площадке, я не могу.

– Я-я-ян… – вырывается у меня, когда останавливаемся в проеме ворот. – Тебе не понравилось со мной целоваться, да?..

Наверное, о таком не принято говорить. Свят у меня никогда не спрашивал. И я у него, естественно, тоже. Но с Яном нет сил держать в себе.

Он же… Словно бы давится воздухом. Издает какой-то приглушенный звук, перед тем как вскидывает на меня взгляд.

– Воу, – задвигает со странными интонациями.

И это все, прежде чем начать рассматривать меня. Не выдерживая пристального внимания, пытаюсь отвернуться. Но Нечаев тянет за руку обратно и заталкивает внутрь ворот, пока не цепляю затылком сетку.

– Ю, ты на приколе? Ты на приколе, зай? – чеканит сипло, глядя мне прямо в глаза. Вот тут уже однозначно звучат непонимание и возмущение. – Реально не понимаешь, что со мной происходит? Не чувствуешь? Да, блядь… – сердито стискивая челюсти, качает головой. – Как минимум, я тебе сказал, что не могу перестать тебя целовать. Как минимум, Ю. Интересно, почему?

– Не кричи на меня, – шепчу, притушенная этой жесткой вспышкой.

– А я не кричу. Зай… – и тут он срывается на смех. Никак не привыкну к своим реакциям на эти хриплые вибрации. Догоняет, словно дурман. Даже обидеться на насмешку невозможно. – Нет, ну ты серьезно, Ю? Вот, послушай, – нависая, прижимает мою ладонь к своей груди, где яростно стучит сердце. Учитывая то, как уверенно и свободно Ян себя проявляет, эта мощь не может не вызвать у меня отупляющий диссонанс. – Чувствуешь? Рядом с тобой так всегда.

– Чувствую…

– Тогда должна понимать, как бьешь в голову.

Едва он это заявляет, тиски, которые сковывали мою грудную клетку, мешая дышать, разваливаются.

– Просто я тебе сказала, что мне понравилось… А ты промолчал, Ян… Почему?

– Ю, – толкает шумно. Смотрит в глаза так пронзительно, что у меня вновь спирает дыхание. – Да я там едва не откинулся! Сначала – пока целовал тебя. А потом – когда ты сказала, что понравилось. Помалкиваю, потому что не святой. А ты, маленькая, у меня на обкате.

– Ян… Что еще за «обкат»? – настораживаюсь, не успев обрадоваться.

– Блин, Ю… – ухмыляется Нечаев. Наклоняясь, целует мою руку. Смотрит при этом из-подо лба со смущающей, но согревающей меня мальчишеской шаловливостью. – Ну, знаешь, о новых тачках так говорят. Мол, гонять сразу нельзя. Первое время положен щадящий режим, уход и ласка.

– Я-я-ян… – протягиваю ошарашенно.

Он смеется.

– Говорю же, мне сегодня лучше молчать.

– Нет уж… – заключаю в процессе мыслеобразования. – Говори, как получается, Ян, чтобы мне не приходилось додумывать и волноваться.

– Лады, зай, – соглашается, придвигаясь и обнимая вокруг талии. – Я в нирване. Рассвистелся сегодня по полной. Не знал даже, что такой накал возможен. Чувств много, Ю, – сморщившись, прочищает горло. – Зверски хочется переплавить их все в ресурс. Но я понимаю, что ты пока не готова к тому же. Телом – да, головой – нет, – его тон становится тише и при этом быстрее, а взгляд – темнее, жарче и будто бы тяжелее. – Трудно не быть собой, но я клянусь, что буду сдерживаться столько, сколько потребуется. Только бы ты не закрывалась, Ю! Только бы позволяла себя и дальше целовать. Потому что я без этого уже не смогу, понимаешь? Это осознание и пригрузило по дороге домой. Сегодня тяжелее тебя отпускать! Дома буду загоняться, прикидывая, что ты в это время делаешь… Что тебе в этот момент наваливают обо мне родители?! О чем ты болтаешь в эти гребаные минуты с Усмановым! – на эмоциях задыхается, но говорит без остановок. – Да, я знаю, кто в этом тройнике мудак. Я! Посягнул на чужую девушку, да еще и на девушку друга. Это неправильно? Не по-мужски? Бесчеловечно? Наверное. Но я готов нести ответственность. Перед людьми и перед Богом. Я готов сражаться, Ю! За тебя. Со всеми, понимаешь? Со всем, блядь, миром! Потому что с моей стороны это не тупая похоть. Я сказал уже тебе, как мог… Как мог, сказал, Ю! Я хочу, чтобы ты была моей. Всегда. Жаль, что не решился сказать об этом в девятом… Я с тех пор запах твой помню. Засел, понимаешь? Ты везде! Ты во всем! Из-за тебя бесоебит мое сердце. Ну и все остальные части тела тоже, понимаешь? Ты – моя первая эрекция. И первый оргазм, че уж! Как есть, Ю… Как есть. Ты сама захотела откровенности, – напоминает, очевидно, видя мое потрясение. Но говорить не прекращает. – Я дал слово Святу… Тебя не трогать! Но только потому, что мне казалось, у нас и так без шансов. Я, блядь, думал, что ты меня боишься, Ю. А потом… Ха… Стало страшно, что, на хрен, презираешь. И все равно забыть тебя не мог, Ю! Я, чтобы ты знала, в универ сунулся следом за тобой! Вот так вот, в общем… Вот так, Ю. А ты спрашиваешь, почему молчу?.. Да я, если ВСЕ расскажу, ты, на хрен, ускачешь от меня, зай, как сегодня убегала в лес!

«А это еще не ВСЕ?» – это первая ясная мысль в моей голове.

Но озвучить ее я не решаюсь. У меня и без того ощущение, что Ян обрушил на меня целую лавину. Ничего из сказанного меня не отталкивает. И в целом, даже почти не пугает. Хотя, возможно, рано выводы делаю – анализировать я явно не способна.

Единственный четкий порыв – обнять Нечаева. Что я и делаю, подчиняясь желанию успокоить развернувшуюся внутри него бурю.

– Все в порядке, Ян, – шепчу, когда он опускает мне на плечо голову. Поглаживая его затылок, мимоходом поражаюсь тому, как он вцепляется в мою куртку. Ощущение, что разорвать готов. По крайней мере, швы под его кулаками уже трещат. Ян дышит с надрывом, крайне шумно. А меня только в этот миг постепенно догоняет: он ведь любил… Все это время… Давно меня любит! – Я никогда тебя не презирала. Ты мне нравился, Ян… Я этого боялась – выдать себя, вызвать у тебя омерзение своими чувствами… Ты ведь говорил пренебрежительно: «Одуван»… И еще… «Девчонка»! По сути, Свят тебя вынудил со мной дружить. Ты едва выносил меня, я помню! В выражениях своих чувств ты тогда не стеснялся! Гадости мне говорил только так! Вот на этом поле, подходил ко мне… Смотрел так, будто я… – выразить словами те чувства не сразу получается. Голос дрожит и ломается. – Меня от земли отрывало, стоило тебе только подойти! А ты… Ты смеялся! И всегда… Всегда так кривился, когда Свят ко мне прикасался, будто не понимал, как он может делать подобное! Будто лично у тебя я вызывала отвращение!

– Блядь, Ю… – хрипит Нечаев, требовательно ища мой взгляд. И когда этот взрывоопасный контакт случается, вдруг усмехается. – Я ревновал.

– Эм… – задыхаюсь. – Уже тогда?

– Угу… Уже тогда. Ревновал по-черному. Дико, Ю, – жестит тоном. – Да, блядь… Как всегда.

– Капец… – выдаю ошарашенно, не в силах даже моргнуть. – Что ты смеешься, Ян?! Это вот вообще не смешно!

– Знаю. Это нервное. Мракобесие мое.

– Боже… – все, что я выдыхаю, не в силах больше говорить.

Всхлипнув, бросаюсь к Яну. Обхватывая руками, крепко-крепко прижимаюсь к его груди. Он меня тоже обнимает. И этот момент отчего-то ощущается важнее всего того, что происходило между нами в домике.

– Ю… – зовет Ян чуть позже. – Знаешь, о чем я на самом деле думал, когда подходил к тебе, – шепчет с ухмылкой. Слышу ее. Но при этом тон Нечаева гудит напряжением. А потом… Он отстраняется и выжигает мне душу таким взглядом, после которого, я уже никогда не буду прежней. – Я хотел тебя поцеловать, Ю. Знаешь, сколько раз представлял, как запихиваю вот в эти ворота и целую? Это должно было стать моим лучшим голом, Ю. Проверим?

– Ян…

Он наклоняется, прижимается к моим губам своими… Пока мы не пошатываемся. Сетка – не стена, в нее невозможно упереться. Но в нее можно упасть. Засвистеть, как Ян говорит. Влететь, словно тот самый мяч.

Не знаю, насколько рад Нечаев, исполняя свою мечту. А внутри меня ликуют фанфары, бьют колокола и взрываются фейерверки.

На пике двусторонних эмоций поцелуй получается страстным, жгучим и распаляющим.

Все еще не могу поверить в то, что подобная химия существует. Но, Боже мой, это ведь разворачивается в режиме реального времени. Я дурею от вкуса, которым меня наполняет Ян.

Один поцелуй вместо тысячи слов!

Потому что никакие фразы эту любовь подобной силы не выразят.

Поцелуй Яна рождает внутри меня волшебство, которое превращает в газообразное счастье даже воздух, который я глотаю. А уж все, что более осязаемо… Пьянящие пузырьки эйфории распирают мои душу и тело, заставляя верить в то, что полеты над землей без каких-либо приспособлений все-таки возможны.

С избранными людьми возможны.

– Воу… – выдыхает Нечаев, когда поцелуй заканчивается. – Пиздец, Ю… – улыбается и продолжает любить меня глазами. – Говоришь, промолчал… Не сказал, что понравилось… Твои губы… – смотрит на них, заставляя мое сердце остановиться. – Я готов целовать тебя до скончания веков, даже если ты никогда не соблаговолишь со мной спариться.

– Ян…

– Знаешь, какой вес в подобных словах пацана?

– Не знаю…

– Титанический, Ю. Титанический.