Осенние

Глава 7

Вечером пожелать спокойной ночи заглянула мама. Её взгляд снова скользнул по двум букетам, украсившим крышку швейной машины, превращая её в цветочный постамент. И снова мама ничего не сказала, только чуть улыбнулась. Я про себя фыркнула. У меня мама такая – стойкая: обязательно дождётся, пока я сама всё не выболтаю. Знает – долго не продержусь.

- Алёна, тебе не кажется, что в твоём гардеробе не хватает вещей поярче?

- Знаешь, мам… Как ни странно – кажется, - улыбнулась я.

- Если понадобятся деньги – не молчи.

- Ладно, мам, скажу. – Я засмеялась и, благо она подошла совсем близко ко мне сидящей, крепко обняла её за талию и прижалась ухом к животу. – Только пока спрашивать не буду, потому что деньги есть. Сама видела, сколько заказов.

- Тем более надо бы обновиться, - задумчиво сказала мама. – Пока деньги есть, оденься. Не трать понапрасну. Спокойной ночи, дочь.

- Спокойной, мама.

Она ушла. Вслушиваясь в звуки позднего вечера в нашей квартире, я уловила момент, когда смолкло активное бормотание телевизора. И стало тихо.

А Костя так и не позвонил.

Вздохнув, я встала из кресла, в котором, взобравшись с ногами, сидела, уставившись на стену напротив – на швейную машину с цветами. Выключив свет, сделала несколько упражнений для глаз. Упражнения нашла в Интернете, но пользовалась ими нечасто. Сегодняшний день – сплошная нагрузка на глаза. Поневоле вспомнилось, что иногда и их надо приводить в порядок…

Потом снова включила свет – посмотреть на последний портрет Валеры – брата Женьки. Придирчиво оглядев его, поняла, что нарисованные, ожившие глаза не изменились, и снова попробовала стереть рвано мозаичные линии сгоревшей кожи и прорисовать лицо отчётливым и чистым. Не получилось. Я агрессивно и насупясь посмотрела на портрет. Ничего! Ещё не вечер! Поддашься!

Только потянула на себя одеяло, вроде уже не в силах открыть тяжёлые веки, как писк мобильника заставил подскочить: эсэмэска!

«Привет. Спишь?»

Будто услышала его голос – заботливый и в то же время насмешливый. Ишь… Не позвонил, потому что боялся разбудить. Поэтому – сообщение. От понимания меня словно закутало в мягкое тепло.

На цыпочках подошла к двери и плотно закрыла её. Мурзила занял уголок рядом со мной, на кровати, и пока бродить по квартире не будет. Начнёт после двух ночи. А значит, можно поговорить при закрытых дверях… Как он поздно. Зато прислал эсэмэску! Даже не надеясь, что я ещё не сплю!

Я снова укрылась одеялом: в квартире прохладно, до батарейного тепла ещё жить да жить. И быстро отстукала: «Привет. Нет ещё».

«Поговорим?»

«Ага. Только я позвоню сама, ладно? Чтобы родителей не разбудить».

«Жду».

Нашла номер в телефонной книжке, позвонила. В ожидании ответа погладила Мурзилу. Кот немедленно замурлыкал, а потом увидел, что сижу, и свалился мне на ноги. Тяжёлый, но главное – тёплый.

- Доброй ночи, - сказал в ухо мягкий голос.

Я невольно подняла голову на посторонний шелест у окна. Присмотрелась и прикусила губу: ошалевший от ночной безнаказанности ветер швырнул на карниз сухие листья, которые по металлу проехались с суховатым шуршанием… Так-так… Вот, значит, как звонит мужчина-осень!..

- Доброй, - всё ещё улыбаясь, откликнулась я. – Ты почему так поздно? – И вредным голосом добавила: - Деловые люди должны строго соблюдать режим дня!

- Время – детское, - легкомысленно сказал он. – А ты? Что делаешь ты, если до сих пор не спишь?

- Сейчас что делаю? – уточнила я. – Сейчас я старательно глажу кота, который лежит у меня на коленях. Вот.

Ожидала услышать шутку или смешок. А услышала (или мне только показалось, что услышала) затаённое дыхание. И даже немного испугалась: а что я такого сказала?

- Кот большой?

- Ну-у… Средних размеров. Но неплохой такой упитанности.

- Алёна, - вкрадчиво сказал он, и я услышала в его голосе странные нотки. – А ты не могла бы, гладя кота, думать, что гладишь меня по голове?

Опомнившись, я зашипела в трубку:

- Ах ты… Ах ты…

- Развратник, - самодовольно подсказал Костя.

Тихонько посмеялись. Вроде ничего особенного – в обмене репликами, но было смешно, как заговорщикам, которые, в отличие от других, понимают внезапно получившуюся шутку в сплетении своих тайных знаков, известных только им двоим.

- Алёна, завтра подойти в сквер не могу, - предупредил уже серьёзный Костя. – На работе запарка.

- И хорошо, что не можешь, - сказала я, решившись. – У меня столько заказов, что начальство меня отпустило на дистанционную работу – на дому.

- Неплохо, - оценил он. – Значит, вечером ты можешь быть свободна?

- Наверное, да, - осторожно согласилась я.

- Алёна, у меня необычная просьба. Я хочу сводить тебя в одно тихое, но удобное местечко с вкусными блюдами. Там можно посидеть в отдельном кабинете и вволю наговориться. Согласись, мы друг друга знаем пока ещё недостаточно. И поговорить нам необходимо о многом.

- Я-то согласна, - немного озадаченно сказала я. – Но что это за место?

- Скажем так, что там довольно демократично… - Костя прервался на паузу. Мне даже показалось, что он не решается мне что-то сказать, чтобы я не воспротивилась этому чему-то. Поневоле насторожилась. А он легко сказал: - Алёна, а ты ходишь только в джинсах? Или найдётся в гардеробе что-то более женственное?

Дался им всем сегодня мой гардероб!

- Найдётся, - спокойно ответила я. И повторила уже медленней, вдруг сообразив, что мне ужасно любопытно, куда он меня на этот раз поведёт: - Найдётся…

- Прекрасно, - удовлетворённо сказал Костя. – Я заеду за тобой часам к семи вечера. Будешь готова к этому времени?

- Да.

- Тогда – спокойной ночи, солнышко. – Последнее слово он произнёс так, что я открыла рот, впитывая его сочное звучание.

- Спокойной ночи, - машинально пробормотала я, расцветая от этого его даже не ласкового, а поразительно чувственного – солнышка.

Засыпала, повторяла, как молитву, только одну его фразу: «Согласись, мы друг друга знаем пока ещё недостаточно».

… Утро началось с воинственной ноты: я мгновенно проснулась и вспомнила главное – у меня впереди война! Выпрыгнула из постели (Мурзила тут же улёгся на тёплое местечко) и помчалась к столу. Не глядя, включила настольную лампу. Наточенные вчера карандаши, словно боевые снаряды, лежали ровно в ряд, и я, быстро орудуя ими и ластиком, принялась сражаться с рисунком, который, как и предполагала, уже изменился на худший вариант событий. Настроена я и в самом деле была драчливо – и на обязательную победу, да и помнила, что вчера-то у меня получилось! И, яростно рисуя глаза неизвестного мне ранее парня, я мысленно подбадривала Женьку, который, наверное, уже тоже склонился над своим листом с портретом брата: «Не бойся, Женька! У нас получится! Вытащим твоего брата! Ты не представляешь, Валера, как тебе повезло с нами! Как тебе повезло с братом!»

На этот раз глаза Женькиного брата по времени ожили быстрей. Усилие, выжавшее из меня чуть не все силы, отчётливо сказалось на рисунке. Эти глаза были не отражением тех, со снимка. Они были тревожными, но живыми… Возможно, я придумываю. Но мне показалось – так.

Дальше дело не сдвигалось с места. Я решила, что на эти утренние часы снова оживших глаз на рисунке довольно.

На всякий случай послала Женьке сообщение: «Глаза восстановила!» Ответ не замедлил: «Я тоже!» Я с облегчением выдохнула: он не опустил рук при виде утреннего рисунка. Хотя… Он не плаксивая девчонка, как я. Жёстче. А значит – вдвоём выдюжим!

Включила компьютер около половины девятого – начальство приходит к восьми, посмотрела почту. Пока Порфирий выслал сканы только двух текстов. Тексты небольшие. Сделаю быстро – почерк хороший у обоих авторов.

Значит, можно заняться личными делами.

- Таня? Привет. Ты ведь к десяти? Помоги. Если Пашка возражать не будет (что? Он на дежурстве сегодня?), можешь прийти к открытию того магазина, в котором мы однажды с тобой были? Мне срочно нужна одёжка. – Ликующий вопль подружки по телефону заставил засмеяться. – Всё, я собираюсь и одеваюсь. Пока!

Мы встретились на остановке.

- Зацени! – строго сказала Таня. – Я даже не спрашиваю, что тебе нужно и для чего. Ты мне только скажи одно: в каких тонах?

- В осенних, - жмурясь на солнце, сказала я. – Мне нужно что-то в красках осени.

Подружка подняла бровь.

- Так. А когда ты нас познакомишь?

- Когда буду уверена.

Бровь опустилась. Про роман с Антоном Таня знала в подробностях.

- Ну ладно. Скажи хоть, как его зовут.

- Константин.

- Мм… Основательно.

Я подозрительно покосилась на неё.

- То есть – основательно?

- Звучит основательно. Да и само имя, насколько понимаю, значит «постоянный».

Я вспомнила белую девушку. Скептически подумала: «Ничего себе – постоянный… Но. Если я помню о белой девушке, что я-то делаю рядом с Костей? Почему я легко с ним разговариваю, хотя знакомство у нас… - Вздохнув, мысленно пожала плечами. – Зато с ним спокойно. Любопытно, а что было бы, вздумай я сопротивляться его желаниям?» Пока с болтающей обо всём на свете Таней шли к магазину, вспомнилась ещё странная парковая прогулка, которую Костя легко превратил в праздник для меня. Как я не хотела идти в кафе! А он легко настоял на своём, лишь слегка подправив моё и своё желания: уступил моему страху, но моего присутствия в парке добился… Упрямый или упорный?

Почему-то всё больше казалось, что лучшая его характеристика – целеустремлённый. Если он поставил перед собой цель, идёт к ней, легко убирая все препятствия. Вопрос только в том, что за цель он преследует, сближаясь со мной? Что-то мне не верится, что Костя может возжелать меня в жёны. Как того, наверное, хотела бы я. Со своими желаниями я тоже не определилась. Пока знаю только одно: мне хочется быть рядом с ним.

Магазин, который Таня не просто любила – обожала всем сердцем, занимал довольно просторный цокольный этаж. На первый взгляд, он казался небольшим. Потому что вещами был забит под завязку: между выпирающими со стендов вешалками ходить приходилось боком! Чего здесь только не было! Его восточные хозяева устроили настоящий базар, где можно было найти вещи, совершенно необычные. И цены поражали воображение: возьмёшься за грошовую вещь, а рядом свисает вещь с поистине астрономической ценой!

Спускаясь по лестнице, Таня спросила:

- По какому принципу смотрим?

- Собираем вещи, которые подойдут мне, – раз. И осенняя расцветка – два. Начнём с поиска юбки, а потом – всё к ней.

Поскольку магазин только что открылся, мы стали его первыми покупателями.

Таня с порога оглядела помещение и, счастливо вздохнув, нырнула в дебри вешалок. Я же сначала потопталась на месте, не зная, откуда начать, а потом медленно пошла вдоль стены с трикотажем. Вздрогнула от движения впереди. Хозяин магазина выскочил передо мной неожиданно, как мячик, – невысокий полный мужчина характерной восточной внешности: обритый, круглое лицо, большие тёмные глаза под широкими длинными бровищами, между крупным носом и большим ртом – тонкая полоска чёрных усов. Он поклонился мне с улыбкой, и я от неловкости выдавила: