Осенние

Быстро рассчитала, как бежать и куда. Напряглась… И будто сдулась…

Чёрная ниточка шрама пряталась под левым тёмным стеклом его солнцезащитных очков, заползая наверх, ко лбу, и вниз, через скулу, – завидев её, я затаила дыхание. Зачем он меня ищет? И как, вообще, нашёл? И что будет делать? Драться-то, небось, не собирается? Если хочет наорать, то лучше пусть здесь! Стыдно – если в конторе, при всех.

Голубь остановился рядом со мной – точней, с булкой, и клюнул.

Он тоже остановился.

- Будете драться – сбегу, - исподлобья глядя на него, предупредила я. Угроза вышла по-детски смешной, но выговорила я её серьёзно.

- Если не возражаете, я бы присел, - сказал он, сверху вниз глядя на меня. Голос низкий, спокойный, но я услышала в нём усталость и отодвинулась от конца скамейки, где лежала ещё одна, чистая газета. Может, просто на доски, с которых облупившаяся краска почти сошла, он побрезгует сесть?

Он подошёл и встал надо мной, поневоле принуждая смотреть снизу вверх.

- Меня зовут Константин.

- Алёна.

И только после этого он сел рядом. Движение какое-то очень тяжёлое. Да и сел с видимым облегчением. Полуобернувшись на всякий случай к нему, я продолжала вполглаза кидать крошки голубям и наблюдать за севшим мужчиной.

- Брат показал мне рисунок.

Сказал и замолчал. Думает – я смогу что-то объяснить? Я покосилась на него и продолжила заниматься благотворительностью. Но Константин был настойчив.

- Портрет и правда вы рисовали?

- Да.

- Ничего не хотите объяснить?

Я разломала остатки булки на несколько частей помельче и покидала голубям всё сразу. Пусть давятся. Всё равно проглотят. А сама полностью повернулась к моему «гостю». Сердитая. И наткнулась на его глаза. Очки снял. Я с жадным интересом вгляделась в эти глаза, которые так пристально, до мельчайшей подробности изучала целую неделю. И только минуты через две поняла, что он поднял бровь.

- Вы как будто что-то ищете.

Полувопросительные интонации заставили меня смущённо отвести взгляд.

- А что… с вами случилось? Ну, с глазом?

- Попал в аварию. Осколком стекла ударило, - неохотно сказал он. – Но ведь вы знали? Судя по тому рисунку…

- Ничего я не знаю, - грустно сказала я. – В рисовании я всего лишь дилетант. У меня неплохо получаются портреты людей, поэтому могу немного заработать на них в воскресные дни на Новом Арбате. Но иногда рисую что-то, что может произойти с людьми, которые мне позируют. Я сама не знаю, почему это происходит, что это и откуда. С вами так вообще странно: рисовала вашего брата, а нарисовала вас. Так что объяснить вам ничего не могу.

Больше я его не боялась. Объяснила ему всё дело, как оно есть. Что он от меня может ещё потребовать, если я и сама ничего не знаю?

- Странно, - задумчиво сказал Константин. – Чудо за чудом…

- В смысле? – машинально откликнулась я.

- Когда меня привезли в больницу, первое, что сказал врач, – глаз совсем плох. И на том вашем рисунке был… вытекший. Но спустя дни он восстановился. Правда, очень трудно…

Я опустила глаза вроде как взглянуть на голубей, а на деле вспыхнув от открытия: вот в чём дело! Один рисунок – тот, первый, постоянно был с утверждением, что глаз вытек! Изменять судьбу Константина мне мешал тот рисунок, который я не смогла забрать у его брата! Поэтому мои следующие рисунки постоянно менялись в худшую сторону!

Хорошо. Одну загадку я разрешила. Теперь… Ответит ли он на мой вопрос?

- А как вы нашли меня?

- Не я, - покачал он головой. – Брат нашёл. Я не спрашивал – как.

Придётся звонить Женьке. Вдруг он сказал? Маловероятно, конечно, но… Хотя… Зачем это мне?

Запел мой мобильный. Шеф требует. Успокоенная, что этот мужчина, Константин, драться и скандалить не собирается, я вздохнула и сказала:

- Извините, мой перерыв закончился. Надо идти.

Он поднялся первым – опять очень тяжело, и только сейчас я сообразила, что у него наверняка был травмирован не только глаз. И что он только что после больницы. Я запихала все свои вещи в сумку и только хотела встать, как обнаружила перед собой протянутую руку. А-а… Ничего себе – это он так воспитан, чтобы подавать даме руку, помогая ей встать? Хм… Как-то упустила из виду, что этот Константин из богатых… Кажется. Надо всё-таки позвонить Женьке. Стараясь не опираться на его ладонь, а лишь принять её, я быстро вскочила со скамьи, и мы пошли по еле заметной асфальтовой тропке из скверика.

- Здесь тихо, - слегка оглядываясь, заметил Константин, как мне показалось – лишь бы не молчать.

- Дома это место закрывают со всех сторон, - ненужно объяснила я, дивясь себе: в кои-то веки – светский разговор веду. Ну и ну!

- А почему вы сюда приходите?

Его вопрос сбил меня с толку. Очень пожелалось ответить что-то вроде: место дикое – и я дикая. Для меня – самое то! Но ответила… хм… светски учтиво:

- Мне здесь нравится.

На углу здания мы распрощались. Я зашла в махонькое фойе конторы и тут же приникла к волнистому стеклу двери: тут, в одном потайном местечке, между рамой и косяком двери, есть одна трещина, сквозь которую хорошо видно всё, что происходит на улице. Константин направился к дороге, где стояла тёмно-красная машина, даже какая-то красно-коричневая. А рядом с машиной стояла высокая девушка в белом. Или белая? Волосы, меховая куртка до талии, лосины на стройных ножках, высокие сапоги – всё белое. Господи, какая она красивая! Правда, смотрела я издалека, но уже сам этот белый, чистый силуэт… Наверное, точно красавица.

Константин медленно подошёл к ней и распахнул перед ней дверцу. Подал руку, помогая войти в салон, а затем обошёл машину и сел сам.

И уехали. А я выпрямилась и задумалась. Ну вот… И закончилась вся эта история. Значит ли это, что мне больше не надо бояться, что меня найдут и будет какой-нибудь скандал?.. Но вскоре эти тревожные мысли перебила единственная странная мысль: как она красива… Нет, я, конечно, издалека не очень её разглядела, но… Я задумчиво вернулась на место, села перед компьютером. Внезапно поняла, что мне хочется всего вот этого – красивой одежды и красивых манер. Но если с красивой одеждой ещё можно подумать, то с манерами… До меня как-то не сразу доходила мысль, что богатые – это не просто машина, дорогой дом и так далее. Почти сразу вспомнилась «мазда» Женьки, о которой он так небрежно сказал: «Бэушная. Из Франции пригнали». В общем, богатые – это те, которые в этом живут… Ужас, что думаю…

Сумбур в мыслях полный. Сосредоточившись, я остановилась на одном: мне тоже хочется красиво одеться… А потом махнула рукой – глупости! С моими дурными талантами мне должно быть не до этого!.. А уж тем более с моими страхами перед людьми… Встав со стула, я подошла к зеркалу на стене и попробовала представить, что Константин подходит ко мне, а я не в скучных вещах, а в чём-то шикарном… Стоп! При чём тут Константин?

- Алёнка, а кто это был? – полюбопытствовала Машенька. – Он тебя спрашивал – мы его и отослали в сквер.

- Он меня перепутал с другой. Ему нужна была женщина, с которой он однажды… - Я смущённо замолчала, не зная, как ответить на простой вопрос.

Развернувшись к компьютеру, я взяла стопку исписанных вручную бумаг и принялась за работу. Закончив, я сказала, что снова пойду «дышать свежим воздухом» до следующего заказа. Скамейка пустовала. Голубей нет. Я присела, вынула мобильный и, после некоторого сомнения, позвонила Женьке.

- Я не помешала?

- Нет. Что случилось?

- Меня этот, с портрета, нашёл. Случайно, не знаешь, каким образом?

Он как-то странно хмыкнул.

- Случайно знаю. Но думал, что обойдётся. В общем, в универе наткнулся на того парня, которого ты рисовала. Кажись, он пришёл именно в наш корпус искать кого-нибудь из нас, бывших первого сентября на квартире.

- И что? – жадно спросила я на его затянувшуюся паузу.

Он снова хмыкнул, но как-то смущённо.

- Ну, я один был, а он с корешами. Я их побил немного – чего-чего, а драться они не умеют, но в процессе увлёкся и потерял мобильный. Мне его потом вернули, но, мне кажется, прошлись по всем номерам, которые были в книжке.

- Когда это было?

- Дня три назад.

- Хм… Что-то долго они искали.

- Ну-у… У меня телефонная книжка довольно… э… вместительная, и женских имён там много.

- Казанова! - поддразнила я.

- А я и не скрываю! – ощутимо пожал он плечами.

- Но я-то на букву А. Почему же они только что…

- Скорее, искали по номеру адрес и место работы. Чтобы наверняка.

- Ну, если так…

- И что? Нашёл он тебя – что дальше?

- Спросил, почему я нарисовала его. Ответила правду – что не знаю. Он посидел и ушёл. Думаю, дело закончено. Больше он не придёт. Надеюсь.

- Тогда я тоже спокоен. Я тут разузнавал про них. Отец сказал, что семья влиятельная. Могут с человеком что угодно сделать. Но обычно не ввязываются в такие дела, когда приходится проявлять влияние. Рад за тебя, что всё обошлось.

- Спасибо тебе, что помогал, - правильно расценив его последнюю фразу (харэ болтать! Мне некогда!), сказала я. – И счастливо тебе!

- Угу…

Дома мне пришлось только раз задуматься над этим происшествием: стоит ли продолжать излечение Константина рисованием? Стоит ли нарисовать его в полный рост, чтобы помочь ему справиться с теми травмами, которые не позволяют ему быстро двигаться? Пришла к выводу, что не стоит. Он выжил. Глаза не потерял. Дальше пусть сам. Была ещё одна причина не рисовать его в полный рост. Рисовать-то придётся обнажённую натуру… Ой, как представила… Лучше не надо. И вообще… Подспудно явилось впечатление, что не стоит вмешиваться в судьбу человека, который и сам по себе силён. Кто он – и кто я.

Утром уже привычно намазала губы помадой, некоторое время смотрела в зеркало с мыслью: «И кому это надо?» А потом махнула рукой, схватила сумку и побежала на работу. Отбарабанила утренние заказы, посидела на столе Машеньки с очередным её заказом – она, бывшая секретарь-машинистка со стажем, любит, когда печатать можно под диктовку. А потом сходила в киоск, взяла мороженого и булку и нетерпеливо зашагала в своё любимое местечко. Сегодня я прихватила с собой книгу – буду наслаждаться стихами Ахматовой. Такая уж я девушка романтичная… Фыркнула сама же на промелькнувшую мысль – и резко встала на месте.

Поредевшие кусты над моей неопределённо-серой скамейкой. Чёрные гибкие ветви. Небрежные волны блёкло-рыжих листьев по земле. Зелёная трава островками и редкие кустики бархатцев – с мохнатыми ярко-коричневыми и жёлтыми головками. И на скамейке – чёрная фигура мужчины в драповом пальто. Время от времени он шевелит руками, словно что-то бросает…

Что он тут делает? Приглядевшись, я возмутилась: кормит моих голубей!