Осенние

Показалось, внутри постепенно образовывается странная пустота… Снова машинально скользнула ладонью по коту и встала с кровати. Подошла к столу.

Костя уже привычно стремительно шёл на меня в вихрях разноцветной листвы. Мне думалось – мой. Мой мужчина-осень… Но осень изменчива.

Коротко – женат. Как обухом по голове.

Я часто-часто задышала, стараясь вдохнуть воздуха, которого вдруг стало не хватать. Зачем?.. Зачем он это сделал?! Или… А если виновата я? Если своими рисунками, которыми – думала, спасаю его! – я привязала его к себе, а потом, не посмотрев, что он не свободен, влюбилась в него сама?! И… Если у него есть жена – а я развожу их?!

Но тогда при чём здесь Вера?!

Или она что-то знает о Косте? Например, что он собирался разводиться, и тоже претендовала на будущее свободное место спутницы его жизни?

Я схватилась за голову, которую внезапно начало рвать на части резкой болью. Сдавила виски. Закрыла глаза. Нет… Нет, только не это. Сорвать портрет со стены и… А если опять сделаю что-то не то?! Если, после того как сожгу портрет, с Костей снова что-то случится?! Господи, что же делать?! Как жить дальше?! Я же сама жить после этого – без него! – не смогу!

Заглянув в его сосредоточенные глаза, я передёрнула плечами – показалось, они живые. Но нет. Это оттого, что слёзы выступили на моих глазах…

Женька! Он должен знать!

Но… Я бросилась к стопке листов, прикрытых другими листами. Быстро разыскала нужный лист – один из последних. С набатно бьющимся сердцем заглянула уже в глаза Валеры… Живые. Чуть не заплакала. Из-за себя бессовестной: вспомнила о Валере, только после того как мне понадобился его брат! Бессовестная…

Звонок мобильника, недавно переключённого с «тишины».

Нет, только не от него… Пожалуйста, Господи… Только не от него!

Женя.

- Да!

- Алёна, я не звонил, но… - торопливо заговорил Женя. – Сегодня нам позвонили: Валера в больнице с ожогами – тяжёлыми, но не опасными. Глаза – в норме!

Я затряслась от рвавшихся наружу слёз, но снова проморгалась.

- Женя! Женя! – горячечно зашептала я, чуть не в панике оглядываясь на дверь, которую только что лихорадочно закрыла. – Женя, у меня… У меня… Нас с тобой сфоткали, когда мы были у тебя в машине. Меня шантажируют, Женька! Что делать?! И ещё… Не сочти меня дурой и сволочью, у тебя несчастье, а я о своём… Женя, не обижайся, пожалуйста, не обижайся, только не бросай трубку! Женя, он женат?! Пожалуйста! Женя, я тут с ума сойду!

- Закрой. Рот, - размеренно и чётко, как глухой, сказал Женька.

Я замерла. Прислушиваясь к тишине в трубке, я безнадёжно думала: сейчас он скажет что-нибудь матом и отключится. Услышала – или показалось, что услышала, как он учащённо дышит. Потом Женька сказал:

- Не уходи далеко. Я сейчас позвоню и узнаю. Хорошо?

- Ага…

Меня трясло так, что я бросила трубку, мокрую от пота, выступившего на пальцах, – так её сжимала… Села на кровати и качалась из стороны в сторону, ни о чём не думая, только механически повторяя: «Он сейчас позвонит и всё узнает… Он сейчас позвонит…»

Звонок, негромкий и привычный, раздался так вдруг, что я отшатнулась, а потом кинулась на мобильник, словно боясь – он взлетит и удерёт от меня, если я не успею его поймать. Женя. Неужели он уже знает?.. Трубка выскользнула из мокрых пальцев – так я испугалась, что он сейчас скажет – всё правда!

- Алёна, не психуй. Он никогда женатым не был.

Я посидела, успокаивая дыхание и сердце, подошла к окну, открыла раму. Холодный ветер налетел успокаивающей сырой прохладой, напомнившей о будущих дождях, и я смогла вздохнуть полной грудью. Хотя горло всё ещё чувствовалось зажатым до боли. Подняла мобильник. Трудно выговорила:

- Женя, прости… И спасибо.

- Вместо спасиба ты мне сейчас расскажешь про шантаж. Всё и в подробностях.

За этим деловито сухим тоном я увидела холодные глаза Жени.

Как ни странно, они меня успокоили быстрее, чем произнесённая им благая весть, что Костя не женат. Теперь я поняла, что происходит. Если после слов мамы мелькало рядом с громадным потрясением неуверенное: «Неужели звонила жена?!», то теперь я точно знала, кто звонил.

И рассказала Женьке всё, без утайки.

Он выслушал, не перебивая, и лишь по окончании уточнил:

- Снимали на телефон? Фотошопом не объяснишь.

- Жень, что делать? – с тревогой спросила я. – Не уверена, люблю ли я его, но уж точно не хочу потерять его.

- Ну… Ты права в одном. Я не хочу, чтобы о моём автописьме знали. Это моё – и только моё. Может, скажешь ему, что я тебя подвёз, а на прощанье поцеловал? Это же нормальное движение людей, которые давным-давно друг друга знают.

- Примерь ситуацию на себя, - предложила я, почти успокоившись и включив всё своё воображение. – Твою девушку поцеловали. Воспримешь как дружеский жест?

- … Тогда надо придумать что-то нейтральное. – Женька, наверное, снова задумался, потому что замолчал надолго. Я представила, как он с досадой морщится: дурацкая проблема, а приходится решать! И виновато опустила голову. – Придумал, - наконец сказал он. – Как ты относишься к идее совместной выставки? Моя акварель – твой карандаш?

- Что? То есть… - медленно начала я, стараясь вникнуть в странное предложение. - Ты предлагаешь сказать Косте, что мы с тобой договаривались о совместной выставке, ты меня уговорил, а когда я согласилась – ты меня поцеловал?

- Алёна, ты не поняла, - терпеливо сказал Женя. – Я говорю о реале. Отец предлагает перед дипломной устроить персональную выставку, и я уже думал о том, чтобы подсоединить тебя. А здесь – убиваем сразу двух зайцев…

- Вот так, с бухты-барахты… - растерянно сказала я. – Да у меня даже и рисунков нет. Какая выставка?

- Алёна, думай головой! Выставка, как минимум, будет через месяц-полтора. До этого времени ты успеешь набрать портретов – ты же собиралась ходить на Арбат? И вообще… Тебе же главное – сказать своему Косте про выставку. А если он заинтересуется, то узнает, что это правда. Чего тебе ещё надо?

- Наверное – подумать.

- Думай, - сказал Женька, и я услышала короткие гудки.

Выставка. Я посмотрела на портрет Кости. Рвать рисунок со стены уже расхотелось. А уж в клочья, как по первому порыву, – тем более.

Может, всё обойдётся?

Позвонить прямо сейчас? Если нам на домашний звонили, значит, начали атаку со всех сторон? А вдруг ему уже позвонили и переслали фотографии?.. Внутри всё заледенело от предчувствия. Облизав губы, я взяла мобильник – и чуть не подпрыгнула, когда он зазвонил! Перехватила в воздухе. Костя… Как будто понял, что я собираюсь звонить. Или… С чем он?

- Да?

- Алёна, это правда, что ты целовалась в машине?

- Это меня поцеловали, а не… - начала я – и услышала короткие гудки.

Добрались-таки до него. Любопытно, ему звонила Вера, или это младший брат с особой эмоциональностью рассказал о моей измене?

Минуты через две я выдохнула…

Чувства вины и страха качественно изменились. Глаза высохли от непролившихся слёз. Теперь я горела по-боевому, в ярости. Почему я, ни в чём не виноватая, должна доказывать свою невиновность?! Почему он, из-за которого всё это произошло, должен оставаться чистеньким и благородно негодующим?!

Быстро отыскала в телефонной книге его номер и позвонила.

Долго не брал телефона. Взял.

- Что?

- Ты даже не хочешь узнать, почему Женька меня поцеловал?

После короткой паузы он бросил:

- И? Почему?

Вся логика, которой я ещё вроде как владела, взорвалась от этого беспощадного «Почему?» Я чуть не задохнулась. Если уж мстить, так нелогично!

- Есть две причины, - медленно начала я, но сообразила – по тому, как снова жёстко сжалось горло, что сейчас бесконтрольно начну реветь от злости, – и выпалила: - Ты женат! И ты заставил Порфирия уволить меня!

Быстро прервала связь и снова быстро переключила мобильный на «тишину».

Ты, мужчина! Почему должна защищаться я, когда во все века мужчина защищал свою даму сердца?! А если я таковой, то есть дамой сердца, не являюсь – не фиг меня трогать, блин! И общаться со мной! Нашёл – кому поверить! Этой дурище! Ну и верь дальше! Тебе, значит, только такая и подходит!.. Не буду драться за него! Я женщина и хочу, чтобы дрались за меня!

Я перевела дух и подняла глаза на ватман над письменным столом. Не знаю, что там с колдовской привязкой через картины и существует ли такое, но этот портрет будет первым в моей коллекции для выставки!

Снова взяла мобильный и написала Женьке: «Если не передумал, я согласна».

После чего вынула из-под кипы листов портрет Валеры и принялась работать над кожей его лица.