Осенние

И машина рванула.

А я будто закрыла дверь, за которой остались выставка, рисунки, Женька, родители, гости, кто-то ещё… Какая-то старая жизнь. Отодвинута…

Мы мчались по чёрной от дождя дороге, на которой мерцали, взрывались и расплывались золотые огни и редко-редко разноцветные. Костя не сказал, куда мы едем. Я – не спрашивала. Как-то по-детски радостно я верила, что этот высокий мужчина-Осень, сидящий рядом со мной, сделает всё, как надо. Как нужно – нам. И уже не боялась его внезапных решений и действий. Более того, чуть озябнув: всё-таки выбежала в одном летнем костюмчике, – я отодвинула полу его расстёгнутой куртки и прижалась к его тёплому телу, обняв его за пояс и греясь от него. Он лишь поглядел и улыбнулся.

На многих перекрёстках и переходах он, остановившись, первым делом целовал меня в макушку, а я ещё тесней прижималась к нему – счастливая: вот он, здесь, рядом!

Мне казалось – мы пересекли полгорода. Но я была так счастлива, что Костя наконец рядом, что сидела бы в этой летящей машине бесконечно. Лишь бы лететь её заставлял именно он – мужчина-Осень.

Потом Костя свернул с центральных трасс и некоторое время петлял переулками, пока не остановился у солидного высотного дома в два корпуса. Странно этот дом выглядел. Чёрное здание, уходящее ввысь, в вечернее небо. Чёрное, потому что светились в нём, по ощущениям – одиноко, не более десятка окон.

Костя стремительно вышел из машины и, вынув меня, полами куртки, насколько получилось, прикрыл от дождя. Звякнули ключи. «Ой-ёй-ёйкнула» противоугонка.

- Держись за шею, - велел Костя, и я поняла, что сижу лишь на одной его руке, на левой. Он быстро дошагал до небольшой лестницы, затем встал у подъездной двери и приложил к домофонной кнопке ключ из связки.

Где-то подспудно я ожидала, что в подъезде будет темнотища. Так и было, пока Костя не шагнул из мелкой влажной мороси в сухой подъезд. Просторное помещение тут же залило таким ярким и весёлым жёлтым светом, что я зажмурилась от неожиданности.

А Костя прошагал до лифта, где и поставил меня на ноги, тут же вцепившись в мою руку, будто боясь, что я немедленно сбегу.

Ошалев от происходящего, я последовала за ним. Лишь раз неприятной холодной струйкой мелькнула мысль: «Наверное, он привёз меня на чью-то квартиру – по договорённости пустую. – И бесшабашно сказала себе: - И что? Не всё ли равно – где? Я тоже его хочу!»

Мы вышли из лифта – и сразу очутились у двери. Я обернулась. Коридор – длинный и, кажется, ещё сворачивает куда-то. И больше ни одной двери на всей его площадке.

Костя с какой-то нерешительностью посмотрел на дверь перед нами, встряхнул связкой ключей, словно хотел убедиться, что они звенят, и посмотрел мне, стоящей, обеими руками схватившись его за руку, в глаза. Улыбнулся снова – так неуверенно, будто сомневался в том, что должен сказать. Но сначала всё-таки открыл дверь, распахнул её и сказал:

- Моя… Нет. Наша квартира.

Я снова ахнула, когда он в очередной раз неожиданно подхватил меня на руки и шагнул через порог. Не глядя назад, ногой отправил дверь захлопнуться. Щелчок.

Тихо и темно. Но не страшно. На его-то руках.

Восхищённая: «Наша – квартира?!», я осторожно подняла руку в темноте дотронуться до его лица. Костя вздохнул с видимым облегчением, спустил меня с рук и включил свет.

- Обувь пока не снимай.

Снова крепко держа за руку, он провёл меня пустой огромной прихожей, затем через пустынную просторную комнату, которую я не смогла рассмотреть, так как света Костя не включил, а в свете из прихожей видны были лишь стены и двери. Заметила лишь пустоту и гулкость всех помещений, которые проходили. Мебели – ни в одной из комнат. Потом оказались в коридоре. Изумлённая, я растерянно улыбалась и думала только об одном: «А ведь здесь нетрудно заблудиться!»

Вскоре очутились в комнате поменьше.

Костя пошарил по стене. Я на всякий случай зажмурилась, а когда открыла глаза…

В вертикальных нишах стены справа уютно горели небольшие бра в виде беспорядочно кучившихся шаров – жёлтых, коричневых и оранжевых цветов. Изголовьем (решила по расположению подушек) к той же стене стояла громадная кровать. На полу ковёр. У стены напротив бра – два стула и столик. На единственном окне – светло-коричневые шторы.

- Я сейчас. Осваивайся, - сказал Костя и куда-то ушёл.

Неподвижно стоя на пороге комнаты, я некоторое время слушала его уходящие шаги, а потом, сняв туфли, вошла. Оглянувшись, увидела слева от двери встроенный шкаф. Нога мягко утопала в длинном ворсе ковра, когда медленно, присматриваясь к комнате, шла к окну. Робко отведя одну штору, я выглянула в окно.

Тёмный двор с редкими машинами. Дом напротив выглядел куда веселей: в нём чёрных окон – раз-два и обчёлся. Да и машин внизу больше. Судя по запахам бетона, кирпичей и свежеструганного дерева, этот дом, куда меня привёл Костя, выстроен недавно, в отличие от соседнего, уже заселённого.

Что-то звякнуло – я обернулась.

Костя шёл ко мне в полутьме, оттенённой тёплым светом бра, прижимая к себе что-то поблёскивающее стеклом. Сообразив, я снова отодвинула штору и помогла ему поставить на широкий подоконник бутылку шампанского и два бокала. Потом Костя рассеянно похлопал по карманам так и не снятой куртки, бормоча: «Я же вроде взял?», а затем с победным: «Ага! Вот она где!» вытащил из кармана какой-то плоский пакет, с появлением которого пахнуло копчёной курицей. Я прыснула от смеха: курицу – в карман! Но отобрала у него и быстро развернула пакет, выложив поверх кусочки. А Костя налил по бокалам шампанское и подал мне один.

- За что начнём?

- За твой приезд? – предложила я, всё ещё смеясь и облизывая пальцы.

- Не глобально, - рассудительно сказал он, до невозможности довольный. – Давай такое – за нас! А потом – остальное! Помельче!

- А давай! Мне нравится! Только давай я сначала с тебя куртку сниму.

Перекладывая бокалы из одной руки в другую – так и не сообразив поставить их на секунды на подоконник, вместе стянули с него куртку, которую он просто бросил чуть не под ноги. Затем наши бокалы звонко вздрогнули, встретившись.

Всего остального не получилось. Едва мы допили шампанское, как Костя осторожно взял у меня бокал и поставил на подоконник рядом со своим. Руки сжал на моих плечах и коснулся моих губ. Я ощутила вкус не шампанского, а осенних яблок, которыми мягко пропахли его губы, и этот острый запах околдовал меня. Его – тоже.

Околдовал до немедленного действия.

Я вцепилась в его рубаху, лихорадочно вытаскивая её из пояса его джинсов. Он быстро, срываясь пальцами, расстёгивал пуговицы моего жакетика, одновременно продолжая жарко целовать меня, что-то шепча и ведя к кровати. Двигались не глядя, слушая и не слыша заполошное дыхание друг друга. Света бра мне было достаточно, чтобы видеть его глаза, которые переливались оранжево-золотистыми бликами. И это зрелище странно волновало меня, завораживало и заставляло не только не противиться его натиску, но и помогать ему, пока его сильные руки превращали меня в не всегда послушную куклу, которая сама вдруг ожила и хотела того же, что и её хозяин и повелитель.

Он как-то легко – одним движением – вынул меня из брюк. Ещё мгновения – кровать внезапно оказалась совсем близко и подтолкнула меня под колени, и я оказалась сидящей на постели. Костя поднял мои ноги и уложил меня. Чуть повела плечами, почувствовав неожиданную прохладу покрывала, но меня уже накрывало его телом, горячечным и желанным. Я обняла его за шею, приподнявшись и пытаясь дотянуться до его сладкого рта. А потом испугалась, не поднимется ли он уйти, и быстро обвила его талию ногами. Это движение заставило его выдохнуть мне в рот:

- Алёна…

А я поспешно гладила его по спине, по плечам и восторгалась двигающимися под моими пальцами кожей и мышцами тёплого сильного тела. И одновременно ловила губами его рот, жарко выдыхающий какие-то плохо различимые ласковые слова, потому что это мои слова, для меня, как и его рот теперь – моя собственность! Пусть стороной и слышала: «Моя, моя…» А тело выгибалось от бушующего внутри сладкого ада, горячего и вынуждающего плакать от восторга! И слышала шёпот Кости уже неразличимым, но взрывающим до самых глубин!..

… Лежала, вмятая его тяжёлым телом в мягкую постель, в полусне, растёкшаяся под ним, но отчётливо чувствующая, что он ещё не спит. Успели сбегать в ванную комнату, где пытались, хохоча, мыть друг друга под душем. Попытка не удалась. Потом вернулись в спальню – была попытка просто полежать, поболтать. Не удалось…

- Костя…

- Я сказал, что люблю тебя?

- Не помню. Но я тебя тоже люблю… А почему ты сказал, что квартира теперь наша? – сонно спросила я.

- Когда ты выйдешь за меня замуж, мы будем жить здесь, - пробормотал он над моим ухом. – Тебе здесь нравится?

- Нравится. А откуда…

- Алёна, я не спал сутки. Давай всё завтра?

- Давай…

Минуты я слушала его дыхание, которое становилось всё бесшумней, а потом заснула сама.