Осенние

- Ты восхитительна. – От его низкого, какого-то чувственно блаженствующего голоса меня пробрало мурашками по всему телу.

- Спасибо, - кашлянув, чтобы не слишком сипеть от радости, откликнулась я.

Он проводил меня в машину, и мы поехали... Я придумала свой осенний наряд правильно! На Косте были чёрные брюки и какой-то очень стильный джемпер, свободный и в то же время слегка натянутый на его плечах, но главное – цвет джемпера был тёмно-зелёный, с жёлто-красными прочерками!

В дороге он часто посматривал на меня, улыбаясь, а я с трудом держалась, чтобы не улыбаться во весь рот. И была счастлива, несмотря на тень, омрачавшую самый настоящий праздник.

Ни за что бы не начала разговора о том, что меня всё-таки беспокоило. Костя заметил сам.

- Выглядишь шикарно. Но почему-то нервничаешь. Боишься, что повезу не туда, куда надо? – насмешливо спросил он.

- Нет. С тобой теперь ничего не боюсь. – Глубоко вздохнув, я решительно сказала: - Костя, извини. Мне не хочется говорить о неприятном, но придётся. Помнишь, как ты впервые пришёл ко мне на работу? А когда уходил, около твоей машины стояла девушка в белом. Вера.

- Откуда ты?.. – с недоумением начал Костя и осёкся. Через несколько секунд уже спокойно сказал: - Продолжай.

- Вера сегодня приезжала ко мне. – Я осторожно взглянула на него, но Костя внимательно наблюдал за дорогой. – Она настоятельно хочет, чтобы я… перестала общаться с тобой. – Выговорив «общаться», я снова вздохнула – уже с облегчением: смогла наконец найти нейтральное слово!

- А ты?

- Что – я?

- Ты хочешь перестать со мной… - Он усмехнулся. – Общаться?

- Нет.

- Тогда забудь о ней. Я кое-что упустил из виду, но постараюсь, чтобы Вера больше не докучала тебе.

Больше по дороге мы не разговаривали, хотя у меня и было сильное желание утолить любопытство и узнать, сильней ли Костя семьи Веры, чтобы я могла снова на законных основаниях работать в фирме Порфирия. Но нутром понимала, что момент не тот. И лучше выждать нового, более подходящего. И на душе скрёб к тому же червячок: вот Костя – с претензией к Вере, а та – показывает фатальные снимки…

Но вскоре я забыла и об этой думушке.

Мы повернули с проспекта, по которому ехали, с трудом пережидая пробки на перекрёстках, и оказались на дороге в старый микрорайон города. Здесь одно время мэрия пыталась застроить небольшой участок, вставляя высотки между двухэтажными домами, но затем резко отказалась от застройки. И микрорайон теперь представлял собой причудливую смесь типовых домов от современной архитектуры – с солидными двух-трёхэтажными зданиями прошлых веков.

У последних, кстати, недавно появилась ещё одна особенность. Из зданий, чаще всего бывших чуть не временными бараками для тех, кто ждал своей очереди въехать в новые квартиры, они превратились в отреставрированные особняки, окружённые просторными газонами и крепкими оградами.

К одному из таких мы и подъехали.

Трёхэтажное здание в быстро наступившей темноте издалека сияло огнями окон и скромными фонарями у входа. При ограде с кованой калиткой – чуть не воротами! – стояли несколько человек. Костя въехал на территорию дома, притормозил в нескольких метрах от калитки, не доезжая до особняка, – и к нам поспешил один из стоявших при ней. Обернувшись ко мне, Костя сказал:

- Твои слова – «с тобой ничего не боюсь». Помни об этом.

А потом открыл какой-то ящичек под панелью машины и вынул из него ветку с гроздью ярких багряно-красных цветов. Орхидея? Фаленопсис, кажется?

- Не бойся, - повторил Костя и воткнул веточку в верхний кармашек моего жакета.

Затем вышел из машины и, открыв дверцу, подал мне руку. Тот, плохо видимый в темноте и тусклом свете человек, ни слова не говоря, сел в машину Кости и уехал куда-то по дороге вокруг здания. А Костя положил мою руку на сгиб своего локтя и повёл меня к дому. Мне стало несколько неуютно уже у самого здания, когда стоящий при дверях человек важно нам поклонился. Мама… Это кто – швейцар?! Мы вошли, причём я лихорадочно вспоминала, были ли на двери, которую нам распахнул швейцар, или на стенах рядом какие-нибудь опознавательные таблички. Ничего не вспомнилось. Что же это за здание? Частный дом?

Прежде чем войти, я решила сощуриться: а вдруг там яркий свет? После сентябрьского вечера по глазам дать может сильно. Но внутри оказалось очень уютно, и свет был какой-то тоже мягкий.

Мы прошли богато украшенный, но без излишеств зал («Прихожая, что ли?» - подумалось робко), и оказались в сквозном зале, где в «творческом» беспорядке были расставлены кресла – где в одиночку, где – кучно, а в них сидели мужчины и редко-редко женщины. Присутствующие кидали на нас взгляды, но никто не собирался подходить к нам, знакомиться или хотя бы просто приветствовать. Правда, Костя кивнул кое-кому. Нам улыбались, но не более.

- Добрый вечер, Костя, - сказали чуть со стороны.

Я обернулась. Костя решительно вёл меня к высокому мужчине, лет за сорок, с коротким ёжиком седых волос. Он выглядел спортивным и тоже был одет как-то свободно: брюки и нечто похожее на плотную рубаху – во всех этих вещах чувствовался стиль человека, понимающего толк в одежде и умеющего её носить.

- Здравствуй, Аркадий, - отозвался Костя. – Разреши представить тебе мою спутницу – Алёну.

- Здравствуйте, Алёна.

Как я порадовалась, что сумочка моя висела на той руке, которой я держалась за Костю! Аркадий легко взялся за мою правую руку и поцеловал её… Ой, куда это я попала… С испугу чуть не присела в реверансе. Но главное – я с трудом заставила себя не дёргаться и уж точно не выдирать руку из ладоней Аркадия.

- Здравствуйте, Аркадий, - улыбнулась я ему.

Странно, но лицо его смягчилось, словно он остался чем-то доволен.

- Вы у нас впервые. Хотите, я побуду вашим гидом по дому?

- Покажи ей свою галерею, - посоветовал Костя. – Алёна – художник-примитивист.

- О! Прекрасно! Алёна? – И он приглашающе согнул руку.

В небольшом смятении оглянувшись на Костю, я встретила понимающий взгляд и подбадривающую улыбку. И перешла к Аркадию, пряча недоумение и даже некоторый страх. Но Аркадий повёл меня спокойно вперёд. А затем я совершенно успокоилась: Костя, не отставая, следовал за нами!

Мы прошли ещё несколько комнат самой настоящей анфилады и в самом деле очутились в галерее. Здесь Аркадий попросил Костю включить верхний свет, потому что галерея будто купалась в полумраке. Идти-то было легко, но картин не видно.

Свет включился тоже не сразу, а постепенно, волной шёл от одного конца галереи к другому. Настоящее представление, если учесть, что картины здесь были необычные.

Если выразить современным словечком, то глазам предстал микс.

Хозяин галереи развесил картины таким образом, что сразу после портрета я видела пейзаж, а затем – натюрморт. Но странная идея расстановки картин меня поразила. Я медленно двигалась от одного холста к другому – так медленно, что иногда вспоминала: меня, вообще-то ведут, а я заставляю себя дожидаться. Но даже осознание, что делаю что-то не так, не заставило подчиниться. Я хотела рассмотреть всё представшее глазам. И только через некоторое время обнаружила, что путешествую от картины к картине уже без спутника. Как-то краем сознания я видела, что Аркадий, незаметно оставивший меня, отошёл к Косте, и мужчины негромко разговаривают о чём-то.

Мне было не до них.

Впитывая содержание картин, краски (стороной мне словно напоминали – тоже отреставрировано!), я будто проникалась живописью прошлых веков. Полностью очнулась у картины с бушующей весной, которая воплотилась в букет поразительно богатых гроздьев сирени – кипенно-белой, роскошно-розовой, глубоко-лиловой. И, глядя на пышные ветви, которые почти скрывали круглую вазу, тяжело свешиваясь по сторонам, я вздохнула, чуть не молясь про себя: Господи, хоть бы дожить до этой сиреневой весны, которую я могу встретить рядом с Костей!

- Алёна? – позвали меня.

- Да, я сейчас. – Кинув на весенний букет последний взгляд, счастливо вздохнув от пережитого, я заторопилась к мужчинам. И, остановившись рядом с Костей, незаметно и поспешно сунув под его руку ладонь, сказала: - Это было… роскошно!

Аркадий засмеялся. Но не над моими словами. Он просто радовался, что мне понравилась его галерея, его собрание картин – чуть позже выяснилось, что он сам их собирал. Я сразу уловила в его смехе горделивые нотки и высказала горячее пожелание ещё раз прийти в эту чудесную галерею, чтобы насладиться его коллекцией живописи.

- Что ж, вы можете погулять здесь немного ещё, - сказал владелец галереи. И кивнул Косте: - Я передам, чтобы вам принесли кофе.

И ушёл, у двери оглянувшись на нас.

- Он знаток живописи? – спросила я, снова устремляясь к картинам и чуть не таща за собой Костю. – И что это за дом?

- Ну… - таинственно улыбаясь, сказал Костя. – Вы, леди, посетили закрытый клуб, в котором пришлись по душе его владельцу. Алёна, ты очаровала Аркадия. Редко кто удостаивается чести пить кофе в его галерее.

- Клуб? – Слово было не менее таинственным, чем голос Кости. – Это всё здание – клуб? А при чём тут галерея?

- Клуб занимает часть первого этажа. Ты видела его основные помещения – одно с креслами, другое – библиотека. Галерея – часть клубного интерьера. Плюс ко всему она же – проверка человека на вкус, по мнению Аркадия. Твой вкус признан идеальным.

Я мысленно значительно откашлялась, задрав нос. Но вспомнила, что нас оставили здесь, в галерее, не просто так. Да и времени наверняка мало. И повела Костю к сирени.