Самый завидный подонок

Смакерс становится на своем собачьем ложе, виляя хвостом, почувствовав накал в комнате.

Я много раз сражался в корпоративном мире. Я понимаю стиль битвы, ее ощущение и звучание. Я понимаю ходы, сигналы, правила.

В прошлый раз Викки пыталась сыграть в нашу игру и чуть не проиграла. Мы играли грязно. Сейчас же она утверждает свою силу, ведя себя неразумно. Вынуждает нас вращаться вокруг нее. Или что-то в этом роде.

Как если бы она действовала из-за неуважения, и большая часть этого, кажется, направлена на меня.

Она презирает меня. Это… возбуждает.

— Драгер начинает пятнадцатого, — говорит Мэнди, вытаскивая меня из тумана.

Я киваю.

— Верно.

— Нам нужно программное обеспечение. Нам оно было нужно еще вчера.

— Вот здесь, — произносит Викки. — Когда ты так говоришь, не предоставляя Смакерсу какой-либо информации, он чувствует себя несчастным.

Я пристально смотрю на нее и поднимаюсь. Я приму пулю за своих людей в любое время.

Я подхожу к Смакерсу. Его язык немного вываливается изо рта, а шерсть около мордочки более пушистая, чем была на прошлой неделе. Это также часть замысла — это делает взгляд еще более придурковатым. Аферист. Играет с нами.

— Смакерс, — говорю я, — если мы перейдем на новое программное обеспечение, это приведет к более тесной интеграции наших основных сервисов. И, честно говоря, никого не волнует график повышения квалификации.

— Проектные команды исследовали это… Смакерс, — добавляет Калеб.

— Звучит не очень убедительно, — отвечает Викки.

— Послушай, Смакерс, — говорю я решительно. — Нам действительно нужен твой голос. Я знаю, о чем ты думаешь, что интеграция сервисов приведет к более высоким первоначальным издержкам, так что да, наши цены могут не выглядеть конкурентоспособными, но эта предварительная интеграция исключит сюрпризы. Строительство и проектирование будут работать одной командой, вместо того плана, который будет передан для интерпретации.

Я смотрю на нее.

— Представляешь, сколько времени это отнимет? — добавляю я.

Викки играет своим хвостиком, который достаточно длинный, чтобы перекинуть его через плечо. Он завивается на конце, и я думаю о том, как могут выглядеть ее волосы, когда распущенны.

Я встаю, отстегиваю Смакерса, вытаскиваю его, начиная энергично гладить, все время удерживая взгляд Викки. Я знаю, что нравится маленьким собачкам, как эта. Я вырос с такими.

Собаки были единственными компаньонами, которых моя мать выбирала для себя.

До Викки.

Почему она? Они вместе ходили на прогулки? Викки пригласила Бернадетт на ланч в ее любимый Грэмерси?

Смакерс лижет меня, практически пытаюсь зарыться в меня.

— Когда все сотрудничают друг с другом, Смакерс, проекты завершаются в кратчайшие сроки с наименьшим количеством сюрпризов. Это более ценно, чем низкие первоначальные затраты, не так ли? — я почесываю ему уши.

Мой взгляд встречается с ее. Все в комнате смотрят на собаку, но девушка смотрит на меня, ее пухлые губы слегка сжаты, взгляд обжигает. Пронзает лазерным лучом.

Я произношу:

— Более тесная интеграция бизнес-единиц будет невероятной.

Маленькие лапки Смакерса начинают радостно подергиваются.

— Это значит «да»? — спрашиваю я его.

Ее губы раскрываются от шока. Раздражения. Ее шея приобретает неотразимый розовый оттенок. Не удивлюсь, если она покраснеет.

Все еще удерживая ее взгляд, я прижимаюсь ртом к его голове. Я дарю ей свою улыбку, которая, кажется, раздражает ее:

— Кто твой папочка?

— Ах! — Викки подскакивает и подходит ко мне. — Только не ты!

Я чувствую ее дыхание на своей щеке, когда она забирает его из моих рук. Девушка помещает Смакерса обратно на ложе и пристегивает. Смакерс тявкает в знак протеста.