Самый завидный подонок

Глава шестая

Генри

Мама думала, что оставила меня с последним кусочком ада? Приняла последнее решение? Я должен поблагодарить ее: нет ничего лучше, чем драка. В особенности эта драка, в которой я собираюсь победить.

Эта компания — моя семья, и была ею в течение длительного времени еще задолго до того, как моя мать променяла собственного сына на мошенницу и пса.

И нет ничего, на что бы я не пошел ради своей семьи.

Я предлагаю еще одно информационно-дурманящее финансовое решение. Я заметил, что ее действительно интересует строительный материал — это единственное, во что она действительно вслушивается. Поэтому я держу фокус на финансах. Я предупредил команду, что буду делать это.

И это работает: я ее изматываю. Когда она устает, она начинает почесывать голову собаки, будто это ее бодрит. И сейчас она делает это, пока ее большие карие глаза стекленеют.

Если бы у нее была команда, поддерживающая ее, мы бы уже знали об этом. По словам нашего частного сыщика, у нее нет какого-либо опыта в бизнесе, кроме как продажи смехотворных собачьих ошейников и одежды. Полагаю, она поймала мою маму на крючок, думая, что она была легкой, мелкой добычей, и только позже поняла, какая у нее большая рыба. И она жадничает, пытаясь самостоятельно проглотить этот улов.

В одиночку. Ебаться с Генри Локком. Да кто так делает?

Скорее, я пойду на убийство. Я наблюдаю, как она мягко потягивается в кресле. Для этого требуются яйца, и я покажу ей их.

Сейчас я уничтожу ее. Лишу ее всего на свете. Интересно, не сломается ли у нее шея, когда она осознает это. Придет ли она в ярости ко мне? [п.п. глагол come с англ. яз. — приходить, но также его можно перевести как «кончать»] Временами, кажется, она почти презирает меня.

Будет ли она снова блистать в своем отвращении ко мне? Покажет ли свои коготки?

Что-то зловещее зарождается внутри меня, и это не совсем приятно.

Бретт бьет меня по ноге. Гивенс ждет цифры за вторник. Я моргаю и хватаю планшет. Называю ему их, а потом снова смотрю на нее.

Когда я относительно уверен, что она не обращает внимания, я зачитываю поправку к голосованию, где, согласно изменению в уставе, будет перераспределено право голоса в пользу семьи и прежних членов Совета по сравнению с новичками, а точнее с ней. Все сформулировано таким образом, что я уверен — она ничего не заметит, учитывая ее скудные познания в бизнесе. Трое адвокатов подписали контракт.

Я зачитываю его, монотонно бормоча.

Фактически, она собирается проголосовать за то, чтобы лишить себя права голоса. Как только она проголосует за это, мы реорганизуем компанию. Реорганизуем ее и пса прямо за дверь.

Я зеваю. И, разумеется, она тоже зевает.

— Все «за», — говорю я. Она поворачивается, смотря своими карими глазами прямо на меня. И она делает это. Притворяется, будто понимает о чем речь, наблюдая за тем, как проголосую я. Полагаю, она достаточно умна, чтобы не голосовать против своего собственного счастливого билета. Я внес поправку в устав и заранее предупредил команду о том, что сделаю это.

Калеб не был доволен планом: он сказал, что это слишком. Ему вечно кажется, что я перегибаю палку, когда Локкам нужно посадить за стол переговоров жесткого парня, зато после он рад тому, что я все-таки перегнул ее.

Так что он согласился, поскольку я ни разу не ошибался и вытащил из дерьма эту компанию. Даже когда Калеб вел себя словно гигантский валун вокруг моей лодыжки, удерживая нас от реального прогресса, я вытащил ее.

Даже после обвала и экономического спада в сфере недвижимости, когда другие строительные компании уклонялись от выплат, я нашел способ заплатить людям и закончить работу правильно, чтобы наш конец на Уолл-Стрит был счастливым.

Ни за что мелкая мошенница не получит от нас лучшего.

Я заканчиваю бормотать поправку о том, что она соглашается больше не иметь право голоса в компании.

Внимание Вики рассеянно, зато Смакерс — сама настороженность с неожиданно сощуренными глазками: черными пуговицами, болтающимся языком и взглядом, будто он заметил белку, скачущую на моей голове. Я смотрю в сторону, не желая поощрять его возбуждение.

— Все «за», — произношу я. Мы начали. Мое сердце ускоряется так же, как и всегда, когда я участвую в перевороте.

Вики собирается пойти на это. Мне почти обидно за нее.

Почти.

Эта мошенница не будет порхать в моей акционерной компании. Ни с собакой на борту. В частной семейной компании все ставки отменены.

С унылым видом я поднимаю руку:

— За.

Мы все голосуем «за».

Она поднимает руку. Ее симпатичные губки приоткрываются. Грудь слегка приподнимается, а затем она делает паузу, хмурясь:

— Подождите, я даже не понимаю, о чем вы.

Я вздыхаю и произношу:

— Все присутствующие «за». Ждем только тебя.

Она вытягивает голову вперед, сужая глаза.

— Можно ли мне объяснить, что такое плебисцит по старшинству? — спрашивает Вики.

Мое сердце замирает:

— Мы что, на «Спеллинг би»? [п.п.: детский конкурс произношения слов по буквам]

— Я просто не понимаю.

— Это процедура, предусматривающая бесперебойную работу. Договор о формах согласия. Тебе стоит привыкать голосовать по процедурным вопросам.

Она смотрит на Бретта и Смакерса.

— Конкретное определение, пожалуйста, — мягко говорит она.

Мэнди стонет.

— Это процедура, — говорю я, пододвигая папку с бумажной ерундой к ней. — О вопросе преемственности.

Она поднимает свой взгляд на меня. Она рыба без воды. Точнее, явно перепуганная рыбешка, выброшенная на берег. Но все равно продолжающая брыкаться, пытающаяся бороться. Она и в самом деле боец.

— Перераспределение плебисцита?

Все смотрят на меня. Она задала правильный вопрос.

— Правило, дающее преимущество опыту.

— Что такое плебисцит?

— Голосование.

Ее грудь снова приподнимается. Еще один вздох. И я в точности понимаю — ее осеняет, потому что то самое свечение возвращается к ее лицу.

— Преимущество опыту. В отличие от…?

Она ждет, когда я договорю. Я сижу, делая вид, что скучаю. И ничего более.

Она пристально смотрит на меня с кривой ухмылкой, которая скручивает какую-то часть меня.

— Должно быть, в отличие от маленькой пушистой собачки? — наконец, произносит она.

— Не совсем так, как я хотел сказать.

— Ну тогда, — она садится прямо. — Смакерс рассмотрел вашу поправку, и он решил проголосовать «против».

Она наклоняется к Смакерсу:

— Что говоришь, мальчик? О, прости, конечно же, ты и был «против».

Теперь она смотрит на меня:

— Поверить не могу, что ты пытался лишить его права голоса. У тебя совсем нет совести?

— Когда дело доходит до защиты компании? Нет.

Ее взгляд становится пристальнее:

— Совсем нет?

— Совершенно, — говорю я. — Никакой совести. Nada, если хочешь [п.п.: nada (с исп.) — ничто, ничего, совсем]

Ее очаровательные губки больше не улыбаются. Это шок. Может быть, небольшой страх.

Я шлю ей забавную улыбочку, поправляя манжет на рубашке. Костюм был скроен человеком, который берет по триста баксов за час, и он стоит каждого пенни.

— Ах, — произносит она. — Думаешь, ты здесь все? Это не так.

— О, это так, — говорю я. — Я абсолютно все. И, кстати, в конце я раздавлю тебя.

— Смакерс найдет эту таблеточку, — отвечает она. — Вы пытались спрятать ее в его еде, а он выплюнул ее. Что бы вы ни делали, он все равно бы выплюнул ее, — она кладет палец на бумагу, на которой мы напечатали новую поправку, и скользит по столу. — Смакерс не любит, когда люди пытаются обмануть его. Это его послание для тебя.

— У меня тоже есть послание для Смакерса, — я кладу палец на договор и двигаю его обратно к ней. — Смакерс должен знать, что у нас есть частный следователь по этому делу. У Смакерса, должно быть, не будет хорошего корма, если ты окажешься в тюрьме.

Наконец, она выглядит испуганной.

Бретт налетает:

— Я думаю, мы все можем встать из-за этого стола счастливыми. Возможно, Генри поспешил с ультиматумами. Предлагаю все уладить. Это мое личное предложение, — он пишет цифры $4,500,000.00. — Предложение истекает через две минуты.

Моё сердце колотится. Это грязно. Третье окончательное предложение. Но он предлагает его от себя лично. Если она примет его, то хорошо. Мы уже показали то, как быстро она может потерять все.

Она смотрит на бумагу.

Она одна заботится о своей сестре. Она бедная — это факт, у нас есть информация из банка. У нас есть все основания предлагать ей деньги. Но пока она колеблется.

— Это наше окончательное предложение, — говорит Бретт. — После этого мы заберем у тебя компанию, и ты ее больше не получишь.

Она поднимает свои карие глаза на меня. В действительности она имеет дело со мной. И мне нравится, что она осознает это.

— Знаешь, что Смакерс ненавидит даже больше, чем когда его дурят? — спрашивает она.

Мое сердце колотится. Она почти все потеряла из-за меня, а теперь собирается поведать мне историю о собаке?

— Он ненавидит угрозы, — говорит она. — И издевательства. Он очень, очень сильно ненавидит это.

— Ну ему придется привыкнуть к этому, — я слышу, как произношу это. — Он привык к прическам, бантикам и солнечным паркам, но теперь он в джунглях. Здесь есть животные, которые быстрее, сильнее и умнее его.

— Тогда ты не очень хорошо знаешь Смакерса.

— О, я знаю все о Смакерсе, и я предлагаю ему лечь на спину. Обнажить животик для крупного хищника, — я понижаю голос. — Молить о пощаде.

Ее лицо сияет. Ей не должно быть весело.

Я продолжаю:

— Смакерс может думать, что он вправе просить предоставления информации, уставов и определений, но он не сможет конкурировать здесь. У него нет навыков.

— Смакерс думает, что пятьдесят один процент акций — это наилучший навык, — говорит она.

Мой пульс ускоряется:

— Боюсь, Смакерсу стоит подготовиться к разочарованию.

Калеб прочищает горло:

— Думаю, совещание подошло к тому моменту, когда мы можем прерваться.

— У нас еще есть вопросы, которые нужно решить, — говорю я.

— Еще один вопрос о плебисците? — она пристально смотрит на меня. — Нет уж, спасибо. Хотя у меня есть одна просьба. О помощнике.

Я жду. Она может иметь все, что захочет. Разве она это не понимает? Она могла бы занять целый этаж под свой кабинет, если бы захотела.

— У тебя есть кандидат? Ты можешь привести кого хочешь.

— Я бы хотела, чтобы это был кто-то знакомый с компанией и советом директоров. Может, Эйприл? — она смотрит на Эйприл. Хороший выбор.

— Если Эйприл согласна, — я машу рукой в сторону Эйприл. Конечно же, она согласна. Быть ассистентом Вики — это пара пустяков по сравнению с тем, чем она занимается сейчас. — Ты можешь сходить с ней в отдел кадров и разобраться с этим. Договорись о тридцатидневном испытательном сроке, если хочешь.

Эйприл кивает.

Калеб предлагает, чтобы мы запланировали встречу на следующей неделе. Все присутствующие соглашаются.

Вики подхватывает Смакерса, сажая его обратно в переноску, и выходит из кабинета.

— Мы разберемся с этим, — говорю я оставшейся части совета. Все уходят, кроме Бретта. Он останавливается у двери, заслоняя ее собой.