Самый завидный подонок

Глава одиннадцатая

Генри

Она опаздывает на заседание Совета. Почти на десять минут. Я удивлен. Продолжаю наблюдать за лифтами через огромное пустое пространство, стоимость которого за квадратный фут, поскольку это Манхеттен, больше, чем стоимость Бентли.

Бретт откидывается на спинку кресла и говорит:

— Кто-то прочитал Устав не так хорошо, как должен был.

Устав предусматривает, что если вы опоздаете на пятнадцать минут, никого не предупредив, то Совет вправе проголосовать за вашу долю. Это правило, которое первоначально было создано, чтобы встречи не задерживались, если наш дед решит урвать дюжину глазированных пирожных «Медвежья лапа» из Jolly’s по дороге из Лонг-Айленда.

— Давайте начнем, — я выдвигаю предложение лишить ее права голоса и вношу его в повестку дня с чувством разочарования.

Я с нетерпением ждал сегодняшнего дня. Извращенец, знаю. Но мне было любопытно, что же будет следующим в списке милой маленькой мошенницы. Зазубрит ли Устав? Выждет время, пока не наберется опыта во всех делах Локков, а только потом решится на убийство?

Или она будет изображать слона в посудной лавке, заставляя нас страдать и испытывать неловкость, пока мы не сделаем ей предложение получше?

Привлечет ли она адвоката? Кого-нибудь, кто будет изучать все, что выносится на голосование? Я бы определенно не стал винить ее, если бы она так поступила, учитывая, что мы выкинули на прошлой встрече.

Мэнди поддерживает дополнительный пункт повестки дня и предлагает, чтобы мы рассмотрели его в первую очередь.

Калеб соглашается.

На тринадцатой минуте, как только мы собираемся проголосовать за ее «отъезд с острова», двери лифта открываются.

Я выпрямляюсь, мое сердце бешено колотится. Спасенный звонком, думаю, чтобы сложить руки перед собой, подарив ей забавную улыбку, которая, похоже, ее раздражает. Уже готовый к еще одной ее чопорной, но необычайно сексуальной одежде библиотекарши.

Но это не она.

Это пара мимов, и они несут что-то большое между собой — часть деревянной мебели с блестящими деталями, как какой-то причудливый высокий стул. Они начинают двигаться по полу с вещью, приподнятой между ними.

Викки выходит из лифта вслед за ними со Смакерсом на поводке.

Ее волосы, завязанные в безупречный хвост, как будто насмехаются надо мной. На ней надето простое коричневое платье с тонким, глянцевым поясом, который соответствует темно-коричневой оправе очков. Но не одежда меня привлекает — это ее яркий взгляд, разрумяненные щечки, просто ее излучаемая энергия.

Это заряжает воздух вокруг нее. И у меня мурашки бегут по коже.

Я чувствую себя так, как средневековые воины, должно быть, ощущали себя, видя, как враг перетекает через холм, развеваются флаги, сверкают доспехи.

Я поднимаюсь на ноги.

— Что за черт? — бормочет Бретт. Теперь мы все встаем.

Мимы направляются в нашу сторону со своей ношей, за ними следуют Викки с Эйприл. Смакерс несется впереди, вытянувшись на всю длину поводка. На нем надет синий галстук-бабочка.

Галстук-бабочка синего цвета Локков.

Мой пульс ускоряется.

Викки опережает мимов и открывает им дверь. Они выглядят как классические мимы: раскрашенные белым цветом лица, полосатые гольфы, береты, черные подтяжки и все в этом роде. Они входят, неся странный предмет мебели, изображая удивление и радость, увидев нас.

Что. За. Черт.

Я в шоке наблюдаю, как они опускают предмет, что-то среднее между креслом и троном, в конце стола. Они отставляют в сторону стулья, чтобы освободить место. Мимы измеряют пространство при помощи невидимой измерительной ленты, сильно жестикулируя друг перед другом.

Они не очень хорошие мимы, это только усугубляет ситуацию.

Викки, кажется, поглощена действиями. Смакерс возбужденно дышит у нее на руках.

— Что это? — хрипло спрашиваю я.

Викки поворачивается ко мне, поправляя очки в своей дразнящей я-смотрю-на-тебя манере.

— Членам Совета, участвующим в заседаниях, предоставляются условия и размещение, — произносит она.

Чертов Устав.

Мой пульс грохочет, а это не просто раздражает.

Калеб прочищает горло.

— Это необычно.

— Это нелепо, — выкрикивает Бретт. — Мимы не нуждаются в размещении.

Как будто проблема в мимах.

Мимы сейчас манят Викки и Смакерса. Она подходит и вручает собаку более низкому из них. Смакерс слизывает немного белой краски с лица одного из мимов в процессе монтажа того, что теперь я понимаю, является сделанным на заказ троном, наподобие высокого стула с синей атласной подушкой. На обратной стороне имеется круглое изображение Смакерса, одетого в галстук-бабочку синего цвета Локков, как королевский портрет.

Я сглатываю.

Смакерс виляет своим крошечным хвостом, когда мимы привязывают его к стулу через ленточку, также синего цвета Локков, салютуют ему и выходят.

Калеб ворчит с другого конца стола. Бретт встает рядом со мной:

— Какого хрена? Скажи мне, что это не трон для собаки.

— Хорошо, — выдыхаю я. — Как насчет высокого, сильно украшенного ложа для собаки?

— Не смешно.

Нет, это совсем не смешно. Это дерзко. Это… я не знаю, что это. Я не знаю, что я чувствую по этому поводу. Прошло много времени, когда я что-либо чувствовал.

Викки осматривает конструкцию.

— Серьезно? — спрашиваю я.

Она поворачивается ко мне.

Я засунул руки в карманы брюк:

— Не хочешь это объяснить?

— Разве это не говорит само за себя? — произносит девушка. — Смакерсу тоже нужно место, чтобы сидеть. Я имею в виду, вам кажется справедливым, что все члены Совета имеют свое место, кроме Смакерса? Кто-нибудь когда-либо слышал, чтобы человек, состоящий в правлении крупной корпорации, сидел на коленях другого человека?

Я подхожу и рассматриваю изображение мордочки Смакерса на спинке кресла.

— Немного излишне, — замечаю я. — Его портрет, когда он здесь.

— Смакерс любит, чтобы люди знали, кто главный. Тем более что на последней встрече произошла некоторая путаница, — добавляет она.

Мой взгляд падает на ее губы. Смутно я осознаю, как Калеб объявляет заседание открытым. На ней что-то вроде ошейника: круглые диски размером с четвертак между ярко-розовыми металлическими бусинами. Мордочка Смакерса изображена в нескольких кругах. На других мордочки кошек и лисиц, а на некоторых — слова, такие как Meow и mofo (п. п. mofo — ублюдок).

Из всех вещей, которые она могла сделать за прошедшую неделю, девушка потратила свое время на изготовление ювелирных изделий, чтобы соответствовать трону Смакерса. И это еще не все, чем она тут занимается.

Так возмутительно.

— Тебе нравится это? — у нее хриплый голос. Она приподнимет украшение на несколько сантиметров от груди, чтобы мне было лучше видно.

Костяшкой пальца я касаюсь ее горла, когда беру один из цветных дисков, и я на мгновение не могу сфокусироваться, потому что чувствовать ее — подавляюще. Мне стало слишком тесно в собственном теле.

Я разворачиваю диск пальцами. Он вызывающий, тяжелый и искусно сделанный. С одной стороны мордочка Смакерса. С другой стороны написано «Смак Ю».

Я не отпускаю его. Не знаю, что это. Не знаю, кто она такая. Костяшки моих пальцев зависают над ее грудью, а сами пальцы под ее подбородком.

— Довольно неплохо, правда?

Мое сердце бьется о грудную клетку. Кажется, противостояние с человеком может быть таким же личным, как и секс.

— Это такая же хорошая вещь, как и любая, чтобы носить, пока я уничтожаю тебя, — шепчу я.

— Думаешь, что сможешь уничтожить нас со Смакерсом? — эти пухлые, предназначенные для поцелуев губы изгибаются в улыбке. — Причина в этом крутом троне? Посмотри на него!

Я прикусываю себе язык. Мне насрать на Смакерса.

Мэнди прочищает горло:

— Может, приступим?

Я отпускаю колье, разворачиваюсь и отодвигаю для нее стул.

— Благодарю, — она садится.

Эйприл заняла свой пост в качестве секретаря Совета директоров.

Калеб прочищает горло:

— Я не для того посвящал свою жизнь «Locke Worldwide», чтобы собака на троне председательствовала в зале заседаний, — протяжно произносит он.

Я сажусь напротив Викки, встречаясь с ее сверкающим взглядом:

— Готов ли Смакерс приступить к принятию решений на этой недели?

— Очень даже, — отвечает она.

Я сдвигаюсь в своем кресле и ознакамливаю с основным пунктом сегодняшней повестки дня: санкционированное выделение средств для изменения программного обеспечения. Мэнди настаивала на этом и подготовила презентацию.

Она выводит документ Power Point на экран. Я должен смотреть на это, но не могу перестать пялиться на Викки.

— Подожди, — говорит Викки. Она передвигает трон Смакерса так, чтобы собака могла видеть экран.

Я переглянулся с Бреттом. По тому, как наклонен его телефон, я могу судить, что он снимает видео для правомочного слушания.

Хорошо.

Ни один посредник в здравом уме не посчитает, что это хоть как-то навредит компании.

Мэнди продолжает рассказывать о более глубокой интеграции для нашего строительного, проектировочного и архитектурного бизнеса.

Я наблюдаю, как Викки следит за темой. Она задает несколько вопросов, свойственных новичку, но ей это интересно. Я был прав насчет строительных работ. Цифры утомляют ее, но сроки и методы строительства — нет. Полагаю, в этом есть смысл. У нее есть свой магазин на Etsy. Она сделала все эти украшения и часть этого трона. Она делает в малом масштабе то, что и мы в большом.

Очень плохо, что она враг.

Когда Мэнди заканчивает, Викки поворачивается к Смакерсу:

— А ты как думаешь?

— Доля Смакерса в компании увеличится от этого, — говорю я. — Это сделает его богаче, предоставляя лучшее обслуживание.

Она морщится.

— Что? — спрашиваю я.

— Смакерсу не нравится мысль о новом программном обеспечении. График повышения квалификации при накоплении опыта… он ему не по душе.

Я хмурюсь:

— Если бы мы хотели держаться подальше от графика обучаемости, мы бы по-прежнему вели вычисления на счетах.

Она пожимает плечами.

— Ты не того учишь, парень. Я не та, кого нужно в этом убеждать, — девушка расширяет глаза и наклоняет голову в сторону Смакерса.

— Смакерс прекрасно меня слышит, — говорю я.

Она поднимает палец и поворачивается к собаке, как будто внимательно слушает.

Мэнди громко вздыхает. Бретт продолжает снимать.

Викки произносит:

— Смакерсу не нравится, как ты со мной разговариваешь, когда он сам принимает решения. Он чувствует себя отчужденным.

— Неужели? — спрашиваю.

— Ты должен предоставить свои аргументы непосредственно Смакерсу, — говорит она. — Если ты хочешь, чтобы он был на твоей стороне, то придется приложить немного усилий.

— Мы не станет так делать, Викки.

Она хмурится, взгляд темный и пылающий.

— Смакерс не склоняется к финансированию, вот в чем проблема.

— Нам необходимо это финансирование, — говорит Калеб. — Мы можем потерять миллионы долларов.

Она пожимает плечами:

— Тогда бы я посоветовала тебе напрямую сказать Смакерсу, почему он должен проголосовать «за». На самом деле поговори с ним. Заставь почувствовать его свою принадлежность. Потому что между всеми нами и флагштоками «Locke Worldwide», ты не относишься к нему со всем уважением, которого он достоин. Ты пытался обмануть его на прошлой встрече, а теперь игнорируешь. Ты можешь винить его в том, что он несчастен?