Самый завидный подонок

Глава тридцать четвертая

Один год спустя ~ Нью-Йорк

Вики

Плотные красные занавесы опускаются на сцену, и мы с Генри вскакиваем на ноги, хлопая в ладоши. Латриша подскакивает с другой стороны от меня. Она засовывает пальцы в рот и оглушительно свистит.

Это было потрясающее шоу, супер-фанковая музыкальная адаптация «Влюбленного Шекспира». Карли получила роль леди де Лессепс: со слишком большим пером на шляпке для ее возраста. У нее даже получился дуэт, который был потрясающе красив, хотя я, возможно, пристрастна.

После нескольких долгих минут аплодисментов выходят ведущие: две большие бродвейские звезды. Они раскланиваются, а затем все актеры второго плана выбегают, включая Карли, которая ловит мой взгляд и широко улыбается, прежде чем поклониться, держась за руки со своими товарищами по сцене.

Занавес опускается в последний раз, загорается свет, и мы медленно направляемся по проходу.

Сегодня на шоу ночь «Locke Worldwide», а это значит, компания выкупила половину билетов для сотрудников и продавцов, чтобы поддержать шоу на ранней стадии. Идея Бретта.

С Бреттом дела обстоят лучше. Я простила его — это было как раз тогда, когда мы вернулись в Штаты, как только Карли закончила свой школьный семестр в Лондоне. Я знаю, он боролся за компанию, в отличие от Генри. И Бретт теперь будет нашей семьей — мы с Генри обручились на Рождество.

Генри не спешил прощать, но они снова в хороших отношениях. Вернулись к гольфу, скотчу и стратегическим прогулкам по Бэттери-парк.

Генри пожимает руки, целует в щеки и запоминает имена направо и налево. И я безумно люблю его за это.

— Вонда! — Мэнди подходит и сжимает мои руки. Она в ослепительно зеленом платье. — Твоя сестра! Так хороша.

Я благодарю ее, улыбаясь, как гордый родитель.

Здесь находятся другие сотрудники «Locke Worldwide», а также некоторые из общества Генри и Бретта, которые делают комплименты моей сестре. Ренальдо спрашивает о Смакерсе, и я признаюсь, что он дома, отдыхает, готовясь к долгому дню у груммера «Нахальная морда».

Ко мне подходит женщина с ожерельем «Smuck U»: я выставила их на Etsy, и они пользуются огромным успехом. Приятно вернуться к дизайну ювелирных изделий.

Мы также купили помещение Саутфилдских Творцов и делаем его больше и лучше. Я вернула себе свое место. Прямо рядом с Латришей.

Публичное возвращение в Нью-Йорк в качестве Вонды стало для меня откровением. Естественно, я этого не хотела. Я боялась внимания. Даже после того, как разразился скандал с Вудраффом, даже после долгих бесед с Генри: он был уверен, что на этот раз внимание не повредит, — я просто не хотела этого.

Но я хотела быть с Генри, хотела вернуться в Нью-Йорк. К тому времени, когда Карли окончила школу, строительство Лондонской студии было в процессе. У меня был отличный человек, который руководил этим. Итак, мы собрали вещи в нашей квартире, я собралась с духом, и мы полетели обратно на самолете Генри.

Он назначил пресс-конференцию на следующий день после нашего возвращения.

Я не была так уверена в этом плане, но я доверяла его опыту общения с папарацци.

— Накорми их вкусной едой, и они не пойдут за тобой по крошкам, — сказал он.

Так что я собралась с духом. Я даже надела темный свитер и узкую юбку.

— Нет! — воскликнула Карли, дергая меня за свитер. — Неееееет!

Я ухмыльнулась и прижала Карли к себе. Но мне нужен был бронежилет. Что-нибудь, чтобы прикрыть мое сердце.

Я вышла перед камерами вместе с Генри, держа его руку потной мертвой хваткой, ожидая оскорблений, шквала обидных вопросов. Собранная, закаленная, с учащенным сердцебиением, словно я вступаю в зону боевых действий.

Но битва так и не состоялась.

Это были просто волны доброй воли, ошеломляющие и согревающие меня. Люди, сопереживающие мне. Извиняющиеся. Это было за гранью катарсиса.

Я не могу сосчитать количество людей, которые подошли ко мне с тех пор, как я вернулась, рассказывая мне свои собственные истории о том, как им не поверили, как их сделали козлом отпущения, пригвоздили к позорному столбу в социальных сетях.

Ни один из них не достиг такого уровня национального позора, как я, но я также знаю, что, когда это происходит с тобой, кажется, что это делает весь мир. Иногда я знаю, что я единственная, кто слушает.

Наконец мы добираемся до задрапированного люстрами вестибюля. Повсюду развешаны старинные плакаты. Люди счастливы, даже находятся в приподнятом настроении от этого шоу.

Я иду вперед, но Генри тянет меня назад и заворачивает за угол, обвивая руками мою талию. Он крепко целует меня.

— Это платье. Боже, ты так сильно мне нужна, — говорит он. — Ты прекрасна. Ты словно жар-птица.

Я ухмыляюсь и прикусываю его губу. Я снова покрасила волосы в рыжий цвет, а платье у меня ярко-оранжевое. Огонь больше не обжигает меня.

— Нужно избавить тебя от него, — хрипит он, заставляя меня пожалеть, что телепортация из вестибюля в лимузин не была чем-то особенным.

— Нужно вытащить тебя из этих наручных часов, — говорю я.

Он крепче прижимает меня к своему мощному, твердому телу, которое я люблю.

В конце концов, мы действительно выбираемся оттуда, но не к лимузину. Мы прокрадываемся по темной стороне здания к выходу актеров и ждем Карли, что включает в себя поцелуи, словно мы подростки. А потом он снова упирается в кирпичи и пристально смотрит на меня.

— Я люблю тебя, — говорит он, его голос полон удивления. — Очень сильно.

Я смотрю на его красивое лицо и ямочки на щеках, которые мне нравится целовать.

— Я люблю тебя, Генри, — и звезды на ночном небе, кажется, становятся ярче позади него.

Я буду честна, звезды там, наверху, по-прежнему не дают никаких внятных изображений, насколько я могу видеть. Но картина, которую мы с Генри создаем вместе, значит для меня все: линии, проложенные между нашими сердцами, создают удивительный новый мир.

КОНЕЦ