Жалкая

19. ЭВЕЛИН

Киллиан — один из наших наркодилеров. Он не занимает настолько высокую позицию, чтобы иметь доступ к моему отцу или к нашим ежедневным деловым операциям, но он младший кузен Лиама, и поскольку в последнее время Лиам ведет себя невероятно нервно, я решила, что сейчас самое время нанести ему визит. Представиться и убедиться, что не происходит ничего подозрительного, о чем мы должны знать.

Я вхожу в дверь без стука — идиот не запирает её — и направляюсь прямо к Киллиану, который вскакивает с облезлого дивана, его мешковатые джинсы практически спадают с ног.

Гнев пульсирует в моих венах после моей ссоры с Брейденом, и я использую его для подпитки, зная, что в обычной ситуации я бы не стала входить так решительно, но не находя в себе сил на переживания об этом.

— Привет, Киллиан. Хорошее у тебя местечко.

Приподнимая ногу, я бью его по колену, пока он не падает на пол, и прижимаю пистолет к его голове.

— Что за нахуй? — кричит он.

— Заткнись, — шиплю я, сильнее вдавливая пистолет ему в висок.

Уголком глаза я вижу, как Брейден вбегает в дверь позади меня, и моя ухмылка расширяется, когда он осматривает сцену.

Сам дом не представляет собой ничего особенного. Старая кушетка с коричневым одеялом, накинутым на спинку, столы, на которых стоят лампы без абажуров. Слева — крошечная кухня, прямо перед ней — маленький круглый столик для завтрака, за которым сидит женщина с открытым ртом, наблюдая за происходящим. Мои глаза сканируют комнату, впервые замечая кирпичи героина — моего героина, разрезанные и перепакованные.

Я наклоняю голову, удивление проходит сквозь меня.

— Брейден, будь умницей и пойди скажи мне, что лежит на том столе.

Брейден следит за моим взглядом и подходит, его мышцы челюсти сжимаются, когда он видит это вблизи. Он протягивает руку, берет мобильный телефон, сидящий рядом с женщиной, и прячет его в карман.

— Просто на случай, если у тебя появятся какие-нибудь идеи, — он подмигивает ей.

— Скажи мне, что это не то, что я думаю, — говорю я. — Скажи мне, что это не порошок, который режут и клеймят как наш?

Брейден щелкает языком.

— Не могу тебе этого сказать, милая.

Я хмыкаю, оглядываясь на Киллиана, его светлые волосы прилипли ко лбу.

— Кто-то был непослушным мальчиком?

— Пошла нахуй. Кто ты вообще такая? — прошипел он.

— О, просто ваша местная психопатка, — я ухмыляюсь. — Не так ли, Брейден?

Брейден стонет, его лицо снова откидывается к небу.

— Господи, ты всё ещё на этом? Мы можем сосредоточиться, пожалуйста?

Я пожимаю плечами.

— Я прекрасно сосредоточена.

Киллиан вскидывает руки и пытается схватить меня за запястье, но я быстро отдергиваю его обратно, прежде чем ударить его по голове. Он падает, с треском ударяясь о деревянный пол, и я переставляю ногу, упираясь каблуком в его бок. Я чувствую, как он прижимается к его ребрам, и наклоняюсь вперед, чтобы весь мой вес пришелся на него. Он хнычет.

— Видишь? — я улыбаюсь Брейдену.

У женщины, сидящей за столом, на глазах слезы, она закрывает рот руками.

Брейден качает головой.

— Абсурд.

Я смотрю на Киллиана.

— Если я позволю тебе подняться, ты пообещаешь быть хорошим мальчиком?

Он стонет и кивает, его ладонь всё ещё прикрывает рану на виске.

Я отпускаю его и приседаю, упираясь локтями в колени, пистолет свисает у меня между ног.

— Знаешь, я только что поняла, что так и не ответила на твой вопрос. Я Эвелин, и мне до смерти хочется знать, какого хрена ты делаешь с моими наркотиками.

— Ни хрена я не делаю, — ворчит он. — Только то, что вы, ребята, мне сказали.

— Оу?

Встав, я отхожу от него и иду к столу, проходя мимо Брейдена, когда заглядываю через плечо женщины.

— Пожалуйста, — шепчет она. — Я не…

— Шшш, — я кладу руку ей на плечо. — Всё в порядке.

Кирпичи разрезаны, кучки порошка переложены и перемешаны, прежде чем их перефасуют и снова промаркируют нашим логотипом. Я прищуриваюсь, глядя на наклейку на новом пакете. Она идентична моей: силуэт обезьяны с крыльями летучей мыши. Мое тело содрогается от смелости их повторения. Мои глаза продолжают двигаться по столу, отмечая пищевую соду и крысиный яд.

По краям моего зрения появляется чернота. Поворачиваясь на месте, я подхожу к Киллиану, который стоит, прижимая бумажное полотенце к кровоточащей ране на голове.

— Ты пичкаешь мои наркотики крысиным ядом, Киллиан?

Он скалится, щурясь на меня сверху вниз.

— Если ты не знаешь, что я делаю, то, возможно, ты не так важна, как тебе кажется.

Моя грудь сильно вздымается, и я реагирую прежде, чем успеваю остановить себя, нацеливаю пистолет на его колено и нажимаю на курок. Звук приглушен глушителем, но женщина кричит, и Киллиан быстро падает, его руки летят к ноге.

— Господи, блять, сумасшедшая сука! — кричит он.

Прежде чем я успеваю среагировать, Брейден оказывается рядом, его кулак летит в лицо Киллиана, а затем он тащит его за рубашку.

— Следи за своим языком.

Я ухмыляюсь ему, тепло распространяется по мне и немного заглушает гнев. Мило, что он защищает мою честь, хотя сам называл меня и более плохими словами.

— Я делаю только то, что мне, блять, говорят делать, — плачет Киллиан.

— Кто тебе говорит? — я наклоняю голову.

Он смотрит на меня, слезы текут по его лицу, кровь просачивается сквозь пальцы.

— Пошла ты, зачем мне говорить тебе всякую херню? Чтобы они меня убили, когда я это сделаю?

— Я убью тебя сейчас, если ты этого не сделаешь, — отвечаю я.

Молчание.

Хрустнув шеей, я ухмыляюсь и иду на кухню, открывая ящики, пока не нахожу большой кухонный нож. Сойдёт.

Молча, я подхожу к женщине, которая трясется на стуле за столом, и мягко улыбаюсь.

— Прости.

Я поднимаю пистолет и стреляю ей в голову. Она падает на стол, под ней растекается красное пятно и растекается по наркотикам, которые они уже испортили.

Рот Брейдена приоткрывается, когда он рассматривает сцену, его глаза словно каменные.

Подойдя к нему, я протягиваю ему пистолет.

— Подержи его для меня, щеночек, хорошо?

Его глаза сужаются от прозвища, но он делает то, что я прошу, его взгляд мечется между ножом, мертвой девушкой и снова назад, прежде чем он наконец поднимает оружие, держа его нацеленным на затылок Киллиана.

Я подхожу ближе, используя край лезвия, чтобы поддеть лицо Киллиана.

— Я не уверена, что ты понял меня раньше, поэтому позволь мне прояснить. Это не переговоры, и, несмотря на то, что ты можешь думать, я твой судья, присяжный и палач. Что означает, что ты будешь отвечать передо мной.

Я ввожу лезвие дальше, прямо под его челюсть, и меня охватывает тошнотворное чувство удовлетворения, когда оно встречает сопротивление, а затем погружается в его кожу, и кровь начинает капать на металл.

Он хнычет, и от этого звука у меня по позвоночнику пробегают мурашки.

— Почему ты решил, что это нормально — вскрывать мои наркотики?

— Он сказал мне это, — заикается он.

— Кто? Это Бенни сказал тебе сделать это? Твой двоюродный брат? — я мурлычу. — Скажи мне, и все закончится.

Он поджимает губы.

Вздохнув, я качаю головой, отдергиваю руку и убираю лезвие из-под его челюсти.

— Ладно, — говорю я, подхожу к столу и беру одну из переделанных пакетов, а затем возвращаюсь обратно.

Мои каблуки щелкают по деревянному полу, когда я двигаюсь к нему и киваю Брейдену.

— Оттяни его для меня, щеночек.

Челюсть Брейдена сжимается, и он смотрит на меня. Мое сердце начинает колотиться в ушах, когда я думаю, что он не собирается слушать, что, возможно, он не может справиться с тем, что произошло. Но затем, медленно, он кивает и тянется вниз, откидывая матовые светлые волосы Киллиана, пока не обнажается его порезанная шея.

— Ты не очень-то сопротивляешься, Киллиан, — говорю я, наклоняясь над ним с одним из пакетов. Я разрезаю его острием ножа. — Это почти разочарование.

Киллиан поджимает губы, и мои пальцы вырываются вперед, впиваются в его подбородок и разжимают их, его плоть застревает под моими ногтями. Я засовываю пакетик с переделанным героином ему в рот, порошок заполняет пустую полость, пока он захлебывается им и отплевывается. Я стараюсь отвернуть лицо, не желая, чтобы порошок случайно попал мне в ноздри.

Я крепко сжимаю его щеки, бросаю пакет и подношу плоскую часть ножа, чтобы закрыть ему рот.

— Глотай.

Слезы стекают по его лицу, и он дергается от хватки Брейдена. Брейден зажмуривает глаза, но удерживает его на месте.

Наконец, горло Киллиана подрагивает, когда он съедает сухой порошок.

— Думаешь, этого было достаточно, чтобы ты почувствовал себя хорошо, малыш? — мурлычу я, скользя лезвием вниз, пока оно не упирается в его яремную вену.

— Я собираюсь спросить тебя ещё раз, — шепчу я. — Кто?

— Лиам. Он хотел… хотел начать откладывать деньги. Чтобы мы могли уехать подальше от этого дерьма. От всех вас, гребаных ублюдков из Уэстерли.

Моя рука дергается на его спине, и он рванулся вперед, заставая меня врасплох. Мой нож вонзается ему в горло, хлещет кровь, теплая жидкость забрызгивает мою кожу. Его глаза закатываются назад, а вес его тела уменьшается, душа покидает его тело.

Я долго смотрю в шоке, тишина вокруг нас густая и тяжелая. Затем я отступаю назад и вздыхаю, глядя на беспорядок, мои руки окрасились в красный цвет.

— Что ж, прискорбненько.

Брейден отбрасывает тело Киллиана и встает, его глаза пусты, он смотрит на меня так, будто никогда не видел меня раньше.

Мой желудок скручивает, но я отгоняю это странное чувство. Это не новость, что людям иногда не нравится то, что они видят, и то, что он понял, что я не та девушка, которую он создал в своей голове, — это хорошо.

— Позвони Зику, — инструктирую я. — Скажи ему, что нам нужно встретиться в химчистке.

Брейден сглатывает, его адамово яблоко подпрыгивает.

Я щелкаю пальцами перед его лицом.

— Алло? Ты там жив? Давай. Он поймет, что это значит.

А потом я разворачиваюсь и выхожу за дверь, марширую обратно к машине и проскальзываю внутрь, дрожащими руками тянусь в бардачок, хватаю детские салфетки, чтобы попытаться оттереть кровь.