Анонимные грешники

Глава двадцать шестая

Вечер пятницы, ещё один ужин Висконти.

Это редкий случай, когда я нахожусь в гардеробной без Греты, жужжащей вокруг меня, как назойливая муха, но Данте отправил ее в город выполнить несколько поручений. Итак, я не торопясь, принимаю душ в ванной комнате и осторожно втираю лосьон в свою больную задницу.

Каждый раз, когда моя рука касается кожи или я сажусь с слишком большой силой, ударная волна удовольствия прокатывается по низу моего живота. Это постоянное напоминание об Анджело и грязном грехе, который мы разделяем. Приближаясь к свадьбе, я ловлю себя на том, что чувствую себя все более и более безрассудной, я не в состоянии соблюдать приличия или мораль каждый раз, когда Анджело устремляет на меня свой тяжелый взгляд цвета морской волны. Вчера, когда я стояла в приемной прибрежного особняка Донателло и Амелии в белом свадебном платье, в котором пойду к алтарю, меня кое-что осенило.

Возможно, приближение того дня, когда я выйду замуж за Альберто, сродни чувству, которое возникает у людей, когда они знают, что вот-вот умрут, и они ничего не могут с этим поделать. Вы слышите истории о том, как раскрывается истинное лицо людей. Признание в своей бессмертной любви на последних вздохах или признание в своей самой глубокой, мрачной тайне, которую они не хотят унести с собой в могилу.

Свадьба кажется концом. Я устремляюсь к ней, подбираясь все ближе и ближе, и теперь проявляется мое истинное лицо.

Я Рори Картер, и я совершаю плохие поступки.

Мне нравится совершать плохие поступки.

Я сдерживаю улыбку, надевая лифчик и трусики, затем накидываю на себя шелковый халат. Я направляюсь к шкафу в попытке выбрать что-нибудь, что не заставит меня выглядеть первоклассной шлюхой до возвращения Греты, когда раздается тук, тук, тук в дверь.

Это останавливает меня на полпути. Они тяжелые и выбивающиеся из ритма.

Я прочищаю горло и спрашиваю: — Да?

Тишина. Сердце бешено колотится у меня в груди, я пересекаю комнату, чтобы посмотреть, кто там, когда дверь распахивается и в комнату вваливается Альберто.

Я в шоке отпрыгиваю назад, прижимаясь к зеркальной стене.

— Что ты делаешь? — я огрызаюсь.

Он, спотыкаясь, выходит на середину комнаты и, покачиваясь, вытягивается во весь рост.

— Добрый вечер, Signora Висконти, — бормочет он, окидывая мое тело плотоядным взглядом.

Мой взгляд сужается.

— Ты пьян.

Очень пьян. Я осторожно наблюдаю за ним, когда он устраивается в кресле в углу комнаты и смотрит на меня снизу вверх. Он весь день отсутствовал в джентльменском клубе Бухты Дьявола на турнире по бриджу. И даже если бы он мог стоять прямо, не покачиваясь, я бы смогла сказать, что он выпил по кислой вони виски, которую он принес с собой в комнату.

— Иди и сядь ко мне на колени, детка, — со странным тихим ворчанием он хлопает своей толстой рукой по-своему ещё более толстому бедру.

Я презрительно ухмыляюсь ему.

— Ни в коем случае. Попроси кого-нибудь принести тебе кофе и Адвил.

Горечь обжигает мне горло, и я борюсь с желанием швырнуть ему в голову чертову лампу. Прошла почти неделя с тех пор, как он столкнул меня с лестницы, и хотя боль в ребрах утихла до тупой боли, гнев, который я испытываю, когда вижу его, все ещё ярко горит. По большей части мне удавалось избегать его, но это не значит, что мой разум постоянно не перебирал способы отомстить.

Возможно, на этот раз все будет не так мелочно.

— Сядь ко мне на колени, Аврора, — снова рычит он. — Я хочу почувствовать, как эта тугая попка прижимается к моему члену, — он понижает тон, облизывая и без того влажные губы. — Я также не могу дождаться, когда почувствую, на что похожа эта тугая киска.

Дрожь пробегает у меня по спине и оседает в омуте отвращения. Жар обжигает мои щеки, я пытаюсь не обращать на него внимания. Игнорируй хулиганов, и им в конце концов станет скучно, верно? Надеюсь, этот совет детской площадки можно применить к мафиози с избыточным весом и комплексом Бога.

Но когда я сажусь перед туалетным столиком и начинаю наносить макияж, я вижу, что он все ещё хитро смотрит на меня в отражении зеркала.

— Я не могу поверить, что через одну неделю и один день я буду трахаться с девственницей, — он поправляет ткань спереди на своих брюках, мрачно посмеиваясь. — В моем то преклонном возрасте. Скажи мне, Аврора, твоя попка тоже девственная?

Жар заливает мои щеки, но я по-прежнему не отвечаю. Вместо этого я наношу тональный крем спонжем, ещё несколько раз проводя по едва заметному синяку на глазнице. Теперь это едва заметно под толстым слоем макияжа.

— Хм. Ты знаешь… — кресло скрипит, когда он переносит свой вес вперед. — Я мог бы трахнуть тебя в задницу, и ты все равно осталась бы девственницей, верно? — я замираю на секунду, мои глаза расширяются при виде собственного отражения. — Возможно, я сделаю это сегодня вечером, чтобы дать тебе немного почувствовать, на что похожа супружеская жизнь.

— Иди к черту, — шиплю я. Яд вырывается у меня изо рта прежде, чем я успеваю его остановить. Я съеживаюсь от того, насколько громкими звучат мои слова, но в кои-то веки я не хочу брать их обратно. Я слишком зла. В висках у меня стучит, а кожа покрывается волдырями. — Если ты приблизишься ко мне, я так сильно ударю тебя по яйцам, что ты больше никого не сможешь оплодотворить.

Тишина оглушающая. Я прерывисто вздыхаю и заставляю себя стоять на своем. Не осмеливаясь взглянуть на Альберто в зеркало, я опускаю взгляд на свою косметичку и сжимаю кулаки поверх шелка халата.

Но я ещё не закончила. Я даю себе волю, и ещё больше яда решило хлынуть наружу.

— В любом случае, может быть, я не буду торчать здесь, чтобы узнать, на что похожа супружеская жизнь. Я подслушала, как ты разговаривал с адвокатом об изменении нашего контракта. Что ты задумал, Альберто? Потому что, если ты собираешься играть со мной, независимо от того, что я тебе дам, я не выйду за тебя замуж и уж точно не собираюсь заниматься с тобой сексом.

Теперь я осмеливаюсь взглянуть на него. Несмотря на свой неуверенный взгляд, он свирепо смотрит на меня в ответ. С громким вздохом он поднимается с кресла и пересекает комнату. Господи. Он быстрее, чем я думала, и когда он кладет руку мне на затылок и поднимает мой подбородок, чтобы я посмотрела ему в лицо, я понимаю, что забыла, какой он сильный.

Даже как для пьяного старика.

— Ты вынюхивала, — ухмыляется он, его хватка заставляет меня выгнуть спину и встретиться с ним взглядом. — Тебе не мешало бы научиться не совать нос не в свое дело, Аврора. В противном случае этот брак будет для тебя гораздо более болезненным, чем ты можешь себе представить.

— Скажи мне, — прохрипела я, чувствуя, как натягивается кожа на моем горле.

— Ты действительно хочешь знать? — выплевывает он.

Мне удается кивнуть.

Зловещая кривая улыбка растягивается на его морщинистых губах. С моей точки зрения, это демонически.

— Я добавил пункт к твоему контракту, который гласит, что наше соглашение теряет силу с того момента, когда ты перестанешь быть девственницей.

Я моргаю. Тяжелый удар отдается в моей груди.

— Но если я займусь с тобой сексом, я больше не буду девственницей…

Осознание затихает, задерживаясь в густом воздухе между нами. Его смех медленный и тягучий, и я чувствую, как у меня скручивается в животе.

— Именно, — мурлычет он.

Охваченная яростью, я пытаюсь вырваться из его объятий, но он дергает меня назад, и я перелетаю через спинку стула и падаю на пол. Комната плывет у меня перед глазами, а затем внезапно Альберто оказывается на мне, его тяжелый живот прижимается к моему.

Вот же лебедь. Теперь у меня неприятности. Я открываю рот, чтобы закричать, надеясь, что даже если Виттория или Леонардо услышат меня, то хотя бы кто-нибудь придет и поможет. Но его горячая, потная рука сжимает мой рот прежде, чем я успеваю произнести хоть звук.

— Ты действительно думаешь, что наш контракт имел хоть какое-то значение? Заповедник Дьявола — это даже не моя земля, ты, тупая сука.

Чувствуя, что мое тело все ещё под ним, хитрая, удовлетворенная ухмылка появляется на его лице.

— Это Дьявольская Яма. Территория Анджело.

Ужасное чувство клубится у меня в животе, вызывая желание вырвать. Как я могла это упустить? Лес — это территория Дьявольской Ямы. Конечно, я понятия не имела, что Альберто не имеет власти в Дьявольской Яме, потому что я не знала о существовании Анджело. И даже когда я узнала, я не смогла собрать все воедино, потому что первое, что я узнала о нем, было то, что он стал порядочным. Он почти не посещает город, не говоря уже о том, чтобы имеет над ним власть.

— Я думала, он передал его тебе, — шепчу я, даже не заботясь о том, насколько отчаянно звучит мой тон.

— Несмотря на то, что в настоящее время он не Капо, это все ещё его территория, — он сжимает большими пальцами мою челюсть. — Тебе ещё многое предстоит узнать о Коза Ностре, глупая сучка.

Я не могу глубоко вздохнуть, и не только потому, что Альберто давит мне на живот.

— И он дал тебе разрешение на строительство?

— Нет, — фыркает он. — Я попросил у него разрешения на планирование, но он сказал «нет». Я ещё работаю над этим.

— Когда? — я тяжело дышу, новая волна беспокойства захлестывает меня. — Когда ты спросил?

Его глаза блестят от ликования, и я могу сказать, что ему не терпится ответить на этот вопрос.

— За два дня до того, как мы подписали контракт.

— Так ты знал, — прохрипела я, борясь с его весом. — Ты уже знал, что не сможешь строить на этой земле, и все же ты все равно заставил меня подписать этот чертов контракт!

И Анджело знал. Он знал, что я выхожу замуж за его отвратительного дядю, чтобы помешать ему строить на этой земле, и все же он сидел сложа руки и ничего не делал. У меня щиплет глаза, по какой-то причине предательство Анджело ранит ещё глубже.

— Прекрати вырываться, — шипит Альберто мне на ухо, наклоняясь, чтобы поднять мои руки над головой. — Ты что, не понимаешь? Контракт ничего не значит. Я Альберто Висконти, и мне не нужен гребаный контракт, чтобы заявить на тебя права. Кроме того, у меня такое чувство, что Анджело очень скоро согласится передать мне Заповедник.

У него есть предчувствие? Что, черт возьми, это значит?

— Значит, я тебе не нужна, — выплевываю я. — Если ты все равно собираешься полностью вырубить его.

Мое сердце разрывается надвое при мысли о моем бедном отце, что я не могу спасти его.

— Нет, ты мне не нужна, — просто говорит он. — Но я хочу тебя, и это все, что имеет значение.

Когда я выгибаюсь под ним, он сильнее прижимает свои руки к моим запястьям, мои кости угрожают сломаться.

— И если ты выкинешь какую-нибудь глупость, я все равно убью тебя и твоего отца. И это, — добавляет он с усмешкой. — Пожалуй, единственное обещание, которое я сдержу.

Мое сердце бешено колотится в груди, и ярость пронизывает меня, как неконтролируемая болезнь. Мое горло горит, клокочет от желания закричать. Сказать то, о чем я никогда не думала, что скажу. Никогда в этой жизни…