Анонимные грешники

Глава тридцать пятая

Откинувшись на спинку старого отцовского кресла, я кручу шеей, но это ни хрена не помогает снять напряжение, сковывающее мои плечи. Беспокойство пробирается под мою кожу, как болезнь, и только когда я понимаю, что потратил больше времени, поглядывая в сторону двери кабинета, чем изучая журналы движения порта на столе, я понимаю, что Рори — его источник.

Господи, если бы я мог провести весь день, наблюдая, как она спит, я бы так и сделал. Теплая кожа и приоткрытый рот, ее золотистые локоны разметались по подушке. Я хочу присматривать за ней, защищать ее, как гребаный бешеный сторожевой пес. Но, к сожалению, я не могу защитить ее, просто наблюдая за ней.

Разочарованно кряхтя, я хватаюсь за затылок и заставляю себя снова уставиться на листы. Черт возьми, я провел девять лет, возглавляя инвестиционную компанию. Я привык работать с электронными таблицами, заполненными числами в сто раз большими, чем эти, но, похоже, не могу в них разобраться.

Моя одержимость ею сводит с ума.

Как только я начинаю концентрироваться, половицы в конце коридора скрипят, заставляя меня напрячься.

Она появляется в дверном проеме, на ее идеальных чертах смесь сна и замешательства. Я откидываюсь назад и окидываю ее тело непримиримым взглядом. Ладно, мне определенно нужно раздобыть ей одежду, и побыстрее, потому что ее скакание вокруг в моих свитерах и рубашках вместо платьев, сведет меня с ума.

— Почему ты меня не разбудил?

— Для чего? — веселье покалывает мои губы, когда она хмурится. — Иди сюда.

Она обходит стол, и в тот момент, когда она оказывается на расстоянии вытянутой руки, я сажаю ее к себе на колени и поддаюсь своей зависимости. Вдыхаю ее теплый аромат и провожу руками по ее обнаженным бедрам. Черт, она такая маленькая и чувствительная. Такая хрупкая. От этой мысли у меня сжимается грудь, и я крепче обнимаю ее за талию, как будто кто-то в любой момент может ворваться в офис и попытаться отнять ее у меня.

Я потратил девять лет на то, чтобы построить для себя новую жизнь, как можно дальше от Дьявольской Ямы. И все же всего за несколько недель я отказался от всего этого. Вернулся в город, который я ненавижу, развязал гражданскую войну со своей гребаной семьей, и все ради нее. Девушки, которая ругается птичьими каламбурами, ест столько сахара, что у нее будет диабет, и с пристрастием к мелкой мести.

О, не говоря уже о том, что она почти годится мне в дочери. Иногда мне кажется, что у меня, должно быть, поехала крыша. Я встал ни свет ни заря, как сумасшедший, и посвятил свое утро тому, чтобы она чувствовала себя как можно более комфортно и защищенно. Сиделки ее отца теперь у меня на жалованье, а мудаки, которые посмели к ней прикоснуться, прохлаждаются на дне Тихого океана с помощью пары кирпичей, привязанных к их лодыжкам. Внезапно я понимаю, что перешел от убийства одного человека в месяц в рамках нашей традиции Анонимных грешников к совершению в среднем одного убийства в неделю, и все они ведут к ней.

Ее дыхание касается моей шеи, и то, как от этого покалывает мой член, выводит меня из себя. Я ненавижу ее власть надо мной, это заставляет меня чувствовать себя слабым и жалким. Я шлепаю ее по бедру и прикусываю мочку уха.

— Тебе нужно носить больше одежды по дому, детка. Если я поймаю кого-нибудь из людей Габа хотя бы на том, что он смотрит в твою сторону, я вырежу ему глаза.

Ее смешок сонный и довольный у меня на груди.

— Хорошо.

Я запускаю пальцы в ее волосы. Господи, у нее их так чертовски много, что это всепоглощающе.

— Я пришлю личного консультанта днем, — я делаю паузу. — Они здесь есть?

Ещё один смешок, за которым последовал игривый шлепок по моей груди. Я хватаю ее за руку и прижимаюсь губами к костяшкам ее пальцев.

— Это Дьявольская Яма, а не Нью-Йорк. Я просто съезжу в город.

Я знаю, что она чувствует это, потому что она смотрит на меня из-под своих густых ресниц.

— Ты не покинешь этот дом, пока не будет безопасно, Рори.

Она резко выпрямляется.

— Почему небезопасно?

— Это не твоя проблема, о которой стоит беспокоиться, детка. Я позабочусь, чтобы у тебя было все, что тебе нужно.

Она толкает меня в грудь, пригвоздив сердитым взглядом.

— Нет. Я хочу, чтобы ты сказал мне, я хочу, чтобы меня держали в курсе. Мне надоело не знать. Я не знала, что у Альберто нет власти, чтобы разрушить Заповедник Дьявола, и я не знала, что ты задумал, когда исчез на целую неделю. Не держи меня в неведении! — в ее тоне сквозит разочарование, и хотя это очаровательно, когда она злится, горячее желание перегнуть ее через мой стол и отшлепать за ее дерзкий тон пробирается у меня под кожей. Но сейчас у меня нет на это времени, поэтому я отпускаю и глажу ее по щеке костяшками пальцев.

— Я не собираюсь рассказывать тебе всего, Рори, — она открывает рот, чтобы возразить, но я сжимаю ее челюсть и говорю: — И это не подлежит обсуждению. Но я скажу тебе то, что, по-моему мнению, тебе нужно знать. Договорились?

По раздражению, написанному на ее лице, я понимаю, что этого недостаточно. Она неохотно кивает.

— Я убил Альберто, и теперь Данте — новый Капо Бухты Дьявола. Все будет непросто, и, насколько я его знаю, месть будет холодной и расчетливой. У него уже есть сформированная армия, и он всегда нацеливался на Яму.

Когда на ее лице появляется паника, я крепче сжимаю ее челюсть и наклоняю ее лицо к себе.

— Не о чем беспокоиться, детка. У меня есть Габ, который в данный момент создает армию, вдвое превосходящую по численности армию Данте. А ещё есть Раф, который воплощает в себе все, чем хотел бы быть Данте.

Она играет с краем моего галстука, покусывая нижнюю губу.

— Будет война?

Инстинктивно хочется сказать ей «нет», но когда она смотрит на меня своими большими глазами цвета виски, я знаю, что, черт возьми, не могу ей солгать.

— Да, — просто отвечаю я. — Я не знаю, когда это произойдет, но это произойдет. Я буду работать допоздна и не смогу приходить домой к тебе каждый вечер.

Я изучаю ее некоторое время, напряженно, ожидая ее реакции. Я удивляюсь, когда на ее лице появляется застенчивая улыбка.

— Это в некотором роде захватывающе.

Недоверчиво качая головой, я щелкаю ее по носику-пуговке и крепче прижимаю к себе. Ее темная жилка невелика и невинна, но это одна из самых сексуальных черт в ней.

— Не для тебя. Какое-то время ты будешь отсиживаться здесь, окруженная охраной.

Что-то мелькает в ее глазах. Что-то среднее между разочарованием и сожалением.

— Рори, посмотри на меня, — я не оставляю ей выбора, запуская пальцы в ее волосы и прижимая ладони к ее щекам. — Я не Альберто. На самом деле ты не моя пленница, но ты моя девушка. Мне нужно оберегать тебя, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы подарить тебе весь мир, — я провожу большим пальцем по ее пухлой нижней губе. — До тех пор, весь мир будет умещается в стенах этого дома. Хорошо?

Она кивает и вырывается из моей хватки и проводит губами по изгибу моей шеи. Я стону в ее волосы, сжимая их на затылке.

— Не дразни меня, малышка. У меня нет времени.

Она застывает у моего воротника.

— Почему? Куда ты направляешься?

— У меня встреча с Габом и Рафом.

— Могу я…?

— Выкладывай, Рори.

Она убирает локон с лица и нервно смотрит на меня.

— Могу я пригласить подругу в гости?

Мой взгляд темнеет.

— Какую?

— Тейси.

— Девушку татуировщицу?

Она кивает, и я секунду обдумываю это.

— Дай Габу список своей друзей, и он проверит их, а потом они смогут приходить и уходить, когда им заблагорассудится. Но да, она может прийти.

— Спасибо, — выдыхает она, светясь так, что мне хочется дать ей все, о чем она, черт возьми, когда-либо попросит. Я все равно знаю, что сделаю это. — Могу я воспользоваться твоим телефоном?

Мои глаза сужаются.

— А где твой?

— У меня одноразовый телефон, который дал мне Альберто.

Конечно. Я и забыл, на каком гребаном поводке держал ее Большой Ал. Я выуживаю мой из кармана и бросаю на стол.

— Я принесу тебе твой собственный и все остальное, что тебе понадобится. Составь список.

Она улыбается, сжимая в руке мой айфон.

— Списки, списки, списки. Ты действительно бизнесмен, не так ли?

Я со свистом выдыхаю и тереблю ткань ее свитера. Ее глаза расширяются, когда я внезапно поднимаюсь на ноги, разворачиваю ее и прижимаю между своих бедер и столом, прежде чем запустить руку в ее волосы и наклонить ее.

К черту это, я выкрою время.

Мой ремень с громким хлопком расстегивается на брюках.

— Я покажу тебе, кто я такой, детка.

Ищите надежду там, где воздух соленый, а скалы крутые.

Так было написано в печенье с предсказанием. В том, что я купил у девченки в Китайском квартале Сан-Франциско. В нем было точно такое же предсказание, как в том, что убедило мою маму переехать сюда много лет назад.

Конечно, все они сделаны на одних и тех же фабриках, и это скорее совпадение, чем судьба. Но это привело меня к Рори, и мне нравится думать, что моя мама имела к этому какое-то отношение.

Я стою на краю обрыва, теребя пачку сигарет в кармане брюк. До меня вдруг доходит, что я не курил с тех пор, как привез Рори домой. Думаю, теперь, когда я знаю, что она в безопасности, я не испытывал такого стресса.

Угольно-черные облака низко висят в небе, воздух потрескивает в предвкушении. Ветер доносит знакомое урчание спортивного автомобиля, и несколько мгновений спустя плечо Рафа касается моего.

Его слова сопровождаются щелчком подбрасываемых в руках игральных костей.

— Теперь это всё твое, брат.

Я издаю смешок, проследив за его взглядом, устремленным на город внизу.

— Не-а. Я буду заниматься портом. Всё остальное в твоём распоряжении.

— Ты не представляешь, как долго я ждал, когда ты это скажешь.

Но я знаю. Несмотря на то, что Раф был одним из самых влиятельных людей на Западном побережье, у которого под рукой был весь Вегас, у него всегда была странная одержимость Дьявольской Ямой во всем его мрачном великолепии. Он очень привязан к семье, к дому. Я всегда знал, что он в мгновение ока вернется на Побережье. И, как ни странно, под моей грудной клеткой бурлит темное возбуждение. В кои-то веки я смотрю на Дьявольскую Яму сверху вниз, и у меня нет желания сжечь его дотла.

Может быть, энтузиазм Рафа передается и мне, а может быть, это потому что в городе теперь есть что-то, кто-то, в ком я нуждаюсь. Это похоже на новое начало, на начало новой эры.

Но я не могу начинать это с секретов.

Я оглядываюсь на дорогу и, когда вижу, что Harley Габа все ещё не подъехал, делаю три шага к могиле наших родителей. Раф присоединяется ко мне.

— Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Нет, не нужно.

— Нет, я скажу…

— Нет, — голос Рафа резкий и холодный, как сосулька, заставляя меня посмотреть на него. Его взгляд прикован к могиле. — Я уже знаю. Я знаю, что маму убили, и я знаю, что ты убил отца.

У меня в животе поселяется неприятное чувство.

— Как?

— Потому что в ту ночь, когда ты убил его, ты позвонил Анонимным грешникам.