Анонимные грешники

Глава двадцать четвертая

Мое сердце колотится о капот машины, и такой же глухой звук отдается в моих ушах, подпитываемый неверием. Этого не может быть на самом деле. Так ведь? Ноябрьский холодок пробегает по моему голому заду, напоминая, что мне это не почудилось. Я действительно голая ниже пояса, склонившаяся над машиной в холодном свете дня с самодельным кляпом во рту. На публике.

О, и еще, я вот-вот почувствую на себе кожаный гнев Анджело Висконти.

Святой ворон. Что мне сделать, чтобы отмотать время назад всего на несколько минут и отговорить себя от глупого акта неповиновения. Мной руководил жар у меня между ног, а не моя логика. Логика подсказала бы мне проглотить свою похоть, натянуть улыбку и сесть в чертову машину.

Не переступать эту дурацкую черту.

Брюки Анджело касаются моих голых бедер, и я ахаю. Я не знала, что можно жаждать того, чего у тебя никогда не было, и все же мое тело нуждается в прикосновениях Анджело, как мои легкие нуждаются в кислороде. Настолько, что даже что-то отдаленно напоминающее прикосновение воспламеняет все мои нервные окончания. В моей голове беспорядок по нескольким причинам. Потому что с тех пор, как я узнала, что он убил собственного отца этими руками, мне стало ещё интереснее, каковы они на ощупь на моем теле.

— Ты глупая маленькая девочка, Аврора. И теперь ты поймешь, что не готова играть с настоящим мужчиной.

Мой пульс трепещет между бедер. У меня текут слюнки при мысли о том, что его ремень будет целовать мою кожу, как бы сильно я этого ни боялась.

Первый удар раздается без предупреждения и пощады, обжигая мою ягодицу. Я замираю, мое сердце почти останавливается от внезапной боли.

— Боже, — бормочу я, борясь с шелушением на языке. Я инстинктивно поднимаю руку, чтобы вырвать его, но Анджело ловит меня за запястье и заламывает его за спину.

— Ну, ну, детка, — растягивает он слова, в голосе слышится угроза. — Каждый раз, когда ты сопротивляешься, ты зарабатываешь себе ещё одну порку от моего ремня.

Я сжимаю зубами шелк, готовясь к новому удару. На этот раз кожа трещит на ветру, свистнув, как предупреждающий знак, прежде чем упасть мне на ягодицы. На этот раз кажется, что за этим стоит вся его сила, он бьет меня так сильно, что моя макушка касается лобового стекла.

На этот раз покалывание превращается в слабое и медленное жжение, которое я чувствую глубоко внутри. Холодный пот пробегает по пульсирующим отметинам, но вместо того, чтобы остудить меня, это напоминает мне, насколько я возбуждена и насколько беззащитна. Мы находимся на главной дороге, которая ведет из Дьявольской Ямы в Лощину, а затем в Бухту. Не многие люди посещают его в середине дня, но в этом нет ничего неслыханного. Хуже всего то, что если они приехали из Дьявольской Ямы, то велика вероятность, что я их узнаю.

Меня тошнит от того, что меня так заводит мысль о том, что меня поймают.

— Хорошая девочка, — говорит мягким тоном Анджело, внезапно прижимая меня к капоту весом своего тела. — Ты хорошо справилась.

Я стону, чувствуя, как его огромная эрекция толкается между моими ягодицами, даже через ткань его брюк. У меня кружится голова от того, что я могу сделать его таким твердым — я, глупая девчонка с глупыми грехами и раздражительным отношением. Я не могу удержаться и прижимаюсь к нему, вставая на цыпочки, чтобы потереться голой задницей о его выпуклость. Думаю, технически я к нему не прикасаюсь. Там мешается тонкая полоска ткани…

Но кулак Анджело сжимает сзади мою толстовку и грубо прижимает мои бедра к машине.

— Кто дал тебе разрешение на это? — внезапно он вырывает носовой платок у меня изо рта, и я быстро набираю полную грудь свежего прохладного воздуха. — Ты только что заработала себе ещё одну порку. И на этот раз я заставлю тебя кричать так громко, что тебя услышит весь город.

— Что…

Но прежде чем протест срывается с моих губ, Анджело наносит ещё один удар, а затем ещё один в быстрой последовательности. Я почти задыхаюсь от воздуха, когда он выходит из моих легких в долгом, громком крике.

Позади меня Анджело мрачно посмеивается, затем переходит к поглаживанию моей макушки вместо того, чтобы сжимать ее в кулаке.

Когда его голос касается моего затылка, он звучит мягче, чем раньше.

— Черт возьми, Аврора. Мне нравится, когда ты кричишь для меня. Это вызывает у меня желание раздвинуть эту идеальную киску, засунуть в тебя свой член и дать тебе то, от чего ты действительно будешь кричать.

Его горячий рот прокладывает дорожку от моего затылка к ушной раковине, и я ощущаю каждую секунду этого внизу живота. Где-то в самых темных уголках моего мозга тихий голосок говорит, что это переходит все границы. Нет, не порка. Моя больная логика позволяет мне оправдывать это, потому что я искупаю свои грехи, невероятное удовольствие от этого просто оказывается побочным эффектом. Но когда его губы касаются моей кожи в таком интимном месте, я знаю, что это неправильно.

Но я также знаю, что прямо сейчас мне все равно.

Я вытягиваю шею, чтобы обнажить ее побольше, чтобы сильнее ощутить его на себе, даже если это принесет мне ещё одну порку. Его дыхание вибрирует в такт пульсу на моем горле. Святой гусь, я бы все отдала, чтобы почувствовать этот жар на своей киске и ощутить его тяжесть сверху, а не просто позади меня.

— Тебе бы это понравилось, не так ли, Аврора? Если бы я засунул в тебя свой член.

Мой стон срывается с губ, густой, как сироп, и за ним следует короткий вздох, когда его зубы прикусывают мочку моего уха. Да, это определенно переходит все границы. Когда я не отвечаю, он кладет ремень на мой зад в безмолвной угрозе. Сердце колотится ещё сильнее, я киваю.

— Скажи это.

— Да, — выдыхаю я. — Я хочу, чтобы ты засунул свой член в меня.

Его голос звучит низко и хрипло рядом со мной.

— Ты помолвлена, Аврора, — рычит он, проводя ремнем по изгибу моей задницы и между бедер. — Что бы сделал твой будущий муж, если бы услышал, что вместо него, ты хочешь, чтобы мой член был внутри тебя? Как ты думаешь, тебе понравился бы, его ремень на твоей заднице так же сильно, как мой?

Я качаю головой, но от легкого предупреждающего шлепка ремня по моему клитору я чуть не падаю, прислонившись к машине.

— Нет, — кричу я.

— Я единственный, кто тебе нужен, чтобы тебя отшлепать, не так ли?

— Да!

— Единственный, с кем ты хочешь трахнуться, — он подчеркивает свои резкие слова ещё одним шлепком по моему клитору, и на этот раз мои ноги угрожают подогнуться.

— Да, да! — я стону, сильно вжимая ладони в капюшон, как будто это может снять напряжение, нарастающее у меня между ног. Но я знаю, что единственный способ обрести облегчение — если Анджело продолжит делать это.

— И когда твой муж трахнет тебя в первую брачную ночь, ты будешь думать только обо мне, — ещё один жесткий, жгучий удар. — Хотел бы я, чтобы это был мой член, растягивающий твою тугую киску.

— Да, — всхлипываю я. — Боже, как бы я хотела, чтобы это был ты. Пожалуйста, Анджело, не прекращай это делать. Пожалуйста.

Позади меня он замирает. Становится так тихо, что я слышу только, как кровь стучит у меня в ушах.

— Это? — шипит он, снова шлепая ремнем.

— Да, — хнычу я, раздвигая ноги шире, приглашая его отшлепать мою киску сильнее. Мои губы и клитор восхитительно покалывают, и я чувствую, как моя влага стекает по бедру.

— Плохие девочки не должны кончать, Рори, — говорит он тоном, граничащим со злобой.

— Я умоляю тебя.

— Я тебя не слышу.

— Пожалуйста, Анджело. Пожалуйста, я умоляю тебя, позволь мне кончить.

Он стонет: — Черт, детка.

Ещё один шлепок приходится на мой клитор, толкая меня вперед. Комок нервов там, внизу, ноет от смеси боли и удовольствия, напряжение нарастает подобно шторму.

Ещё один удар.

— Да, — выдыхаю я. — Пожалуйста, не останавливайся.

Я почти у цели. Я приближаюсь к оргазму, гонясь за восхитительным кайфом, который может дать мне только Анджело и его кожаный ремень.

Он шлепает меня снова, а потом ещё раз. А потом, когда у меня подгибаются колени и внизу живота вспыхивает миллион фейерверков, посылая волну безумия по всему телу, он придерживает ремень, предлагая мне потереться о него холодным, твердым трением.

Я приваливаюсь к капоту, мои соски покалывают, а голая задница и киска горят. Я могу только представить, в каком состоянии сейчас находится Анджело, каким опухшим и красным, должно быть, выглядит мой зад.

Как только я перевожу дыхание и мой кайф оседает вокруг меня, как пыль, я приподнимаюсь на локтях, втягивая голову в плечи.

— Мы отправимся в ад, Анджело.

Он не произносит ни слова. После нескольких секунд молчания он медленно натягивает мои трусики обратно вверх по бедрам, нежно дотрагиваясь до чувствительных отметин на моей заднице. Он проделывает тоже самое с моими леггинсами, и затем я чувствую, как что-то мягкое опускается мне на плечи.

Я опускаю взгляд и понимаю, что он накинул на меня свой пиджак. Его руки пробегают по моим плечам к предплечьям и задерживаются там, теплые, сильные и успокаивающие.

На короткое мгновение я закрываю глаза и прислоняюсь спиной к его груди, наслаждаясь этим ощущением. Вдалеке волны разбиваются о скалы внизу, а деревья, окаймляющие вход в заповедник, шелестят на ветру.

Его губы касаются моей макушки.

— Я уже там.

Мурашки покрывают мою кожу, несмотря на то, что Анджело теперь согревает меня. Не говоря больше ни слова, он отпускает меня и подходит к водительскому сиденью, его член все ещё напряжен под брюками.

— Залезай, скоро пойдет дождь.

В ту секунду, когда он включает зажигание, это происходит. Большие жирные капли падают на лобовое стекло, образуя пелену, прежде чем их уносят дворники. Анджело нажимает кнопку на приборной панели, включая обогрев сиденья только с моей стороны. Я мягко улыбаюсь в воротник его пиджака, наслаждаясь его густым ароматом и теплом.

Несколько минут мы едем в тишине, Анджело управляет одной рукой, переключая внимание с дороги на мою карту у себя на коленях.

— Открой бардачок. Там есть кое-что для тебя.

Нахмурившись, я соглашаюсь.

Затем моя улыбка растягивается в широкую ухмылку.