Анонимные грешники

Глава двадцать третья

Среда. Я должен перестать с таким гребаным нетерпением ждать среды.

За сорок минут пути между Бухтой Дьявола и Дьявольской Ямой мы с Рори сказали друг другу меньше пяти слов. Все они были вежливыми и профессиональными. Я сказал «нет», когда она молча предложила мне Big Red, и она пробормотала «хорошо», когда я сказал ей вернуться через час.

Теперь, когда я смотрю, как она перебегает дорогу и исчезает в темноте между деревьями, моя машина гудит от невысказанных слов. Те, которые не так вежливы и профессиональны.

Господи. У меня в бардачке тает Kit-Kat со вкусом васаби. Он остался от моей поездки в Токио несколько недель назад, и когда я обнаружил его засунутым в карман моей сумки, моей первой мыслью была она. Я улыбнулся про себя, чертовски улыбнулся, представив очаровательное выражение ее лица, когда она откусила кусочек и отпрянула от жара. Но это было до вечеринки по случаю помолвки, до того, как мы подвели черту под всем, что бы это ни было.

Первую линию провела она. Но это было неглубоко, и, судя по румянцу на ее коже и по тому, как ее глаза все ещё находили мой рот каждый раз, когда я говорил, я знал, что она рассыплется, как печенье, если я переступлю через нее.

Вторую линию я провел после разговора с Тором. Я позаботился о том, чтобы подкрепить это предупреждающими знаками и оградой из колючей проволоки на службе Всех святых, рассказав ей свой самый страшный секрет, плюс несколько лживых слов о том, что я обманщик, просто чтобы скрепить сделку. Теперь у нее не возникнет соблазна перейти черту, потому что я ясно дал понять, что на моей стороне не зеленее. Здесь холодно, темно и бесплодно.

Там ей будет лучше.

Блять. Мне нужно убраться с этого Побережья и вернуться к своей реальной жизни, подальше от Рори и темного искушения, которое она таит в себе. Пока я жду, пока она закончит разговор с отцом, я укрепляю свою решимость, отвечая на деловые электронные письма и просматривая заметки о встречах: все, что поможет мне снова наладить связь с моей жизнью в Лондоне.

Кажется, что это гораздо дальше, чем просто по другую сторону Атлантики.

Когда Аврора наконец выходит из леса, я выхожу из машины и прислоняюсь к капоту. Она устало смотрит на меня, приближаясь, а потом замедляя шаг и останавливаясь всего в нескольких футах от меня.

Ее взгляд сужается.

— Мне не нравится, когда ты так на меня смотришь.

Я сдерживаю свой ответ, сохраняя безразличное выражение лица.

— Мне нужно, чтобы ты составила мне список всех дегенератов, которых ты знаешь в Дьявольской Яме.

Она приподнимает бровь.

— Людей, которые, по моему мнению, могли убить твою маму?

Я киваю.

— Хорошо.

Когда она обходит машину, я отталкиваюсь от капота и преграждаю ей путь. Она замирает, ее глаза поднимаются, чтобы встретиться с моими.

— Ты имеешь в виду сейчас?

Ещё один кивок.

— Прямо сейчас. Чем быстрее ты поможешь мне найти его, тем быстрее я смогу убраться с Побережья.

Разочарование мелькает в ее глазах, но я притворяюсь, что не заметил этого. Как будто это не ударяет меня в чертово нутро. Это быстро проходит, сменяясь застывшим выражением лица и стальной осанкой. Она роется в сумочке и протягивает мне пригоршню конфетных оберток. Внутри меня поднимается веселье. Затем она достает брошюру, загнутую по краям.

— Вообще-то, у меня есть карта Дьявольской Ямы, — она обходит меня стороной и разворачивает ее, разглаживая на капоте моей машины.

— На кой хрен тебе нужна карта? Ты забыла, где прожила всю свою жизнь?

— Нет, — фыркает она, роясь в своей сумке в поисках ручки. — Ты будешь удивлен, сколько раз я натыкалась на заблудившихся туристов в лесу. Время от времени они забредают слишком далеко от своего пятизвездочного отеля в Бухте Дьявола в поисках расслабляющей прогулки на природе. Кажется, они никогда не понимают, что это не тот тип парка. Мне нравится, когда у меня есть ориентир, чтобы помочь им.

Я стою у нее за плечом, моя грудь касается ее спины.

— Звучит так, как поступила бы хорошая девочка.

Ее спина напрягается, птичье ругательство вылетает шепотом. Затем она склоняется над картой и начинает что-то черкать на разных участках дрожащим почерком.

Когда она встает, я оказываюсь прямо за ее спиной. Ближе, чем она ожидала. Достаточно близко, чтобы услышать вздох, сорвавшийся с ее губ, когда ее задница задевает мой пах. Достаточно близко к ней, чтобы мой член дернулся.

— Эм, — выдыхает она, проводя пальцами по карте. — Я поставила крестик рядом с адресами всех, кого я знаю в Яме, которые соответствуют описанию человека, убившего твою маму. На самом деле никто из них не преступник, но и образцовыми гражданами их назвать нельзя.

Я почти не слушаю. Я слишком занят, играя роль арбитра в споре между моим мозгом и моим членом. Мой мозг побеждает, и я делаю шаг назад.

— Спасибо, — бурчу я, сворачивая карту и засовывая ее в карман пиджака.

Я направляюсь к водительскому сиденью, но что-то тянет меня за лацкан пиджака и останавливает. Нахмурившись, я опускаю взгляд и вижу, как маленький кулачок Рори сжимает мой пиджак. Мой взгляд возвращается к ее лицу.

— Ты что-то хочешь сказать? — ледяным тоном спрашиваю я.

В моем тоне слышится угроза, но это не заставляет ее вздрогнуть. Вместо этого она с вызовом встречает мой взгляд.

— Я, эм… Я думаю, нам следует ненадолго остаться.

Блять. Почему ее голос сжимает мой член, как тиски? Он низкий и тягучий. Полный жара и недобрых намерений.

Я усиливаю свой свирепый взгляд и скрежещу коренными зубами.

— А я думаю, нам следует сесть в машину и поискать человека, который убил мою мать.

Она прикусывает нижнюю губу, медленно кивая.

— Или… мы могли бы ненадолго остаться.

Похоть подступает к моему горлу, слишком густая и сладкая, чтобы ее проглотить. Я знаю, чего она хочет, это написано на ее идеальных чертах лица. Несмотря на протесты моего мозга, мой член покалывает от желания, чтобы она это сказала.

Ее взгляд останавливается на церкви.

— Исповедь — это здорово и всё такое, но… Я подумала, что, пока мы здесь… возможно, я смогла бы снова искупить свои грехи.

— Возможно, смогла бы. Как ты планируешь это сделать?

Она соответствует моему безразличию.

— С небольшой помощью с твоей стороны.

Господи Иисусе и все его гребаные Апостолы. Мои глаза чуть не закатываются от ее уверенности. Это самая горячая черта, которую я когда-либо видел в женщине, особенно когда это так неожиданно.

Я пронзаю ее обжигающим взглядом, стараясь сфокусировать свой взгляд на ней, а не на ее сиськах, когда она выгибает спину и прижимает их к своей мешковатой толстовке. Что мне нужно сделать, так это напомнить ей, что это переходит все границы. Вы знаете, ту, которую я вчера укрепил предупреждающими знаками и колючей проволокой.

Но я всего лишь мужчина, черт возьми.

Я прочищаю горло. Провожу языком по зубам.

— Итак, какие грехи ты совершила с субботы?

Она замирает, ее взгляд устремляется в сторону.

— Э-э…

— Как я и думал, — протягиваю я, во мне поднимается веселье. — Никаких грехов, никакой порки, Аврора.

Набирая полную грудь воздуха, я чувствую, как моя решимость наконец-то набирает обороты. Все, что мне нужно сделать, это посадить эту девушку в машину, где она не сможет так на меня смотреть.

— Хороших девочек не шлепают.

Ее глаза сверкают чем-то темным и опасным. Это то же самое, что я увидел в ней в ту ночь, когда она прикасалась к себе ради меня. Она замолкает, затем без предупреждения отталкивается от капота машины и засовывает руку в карман моих брюк.

Моя кровь стынет в жилах, потому что все тепло в моем теле внезапно приливает к моему члену. Черт возьми. Ее пальцы горячие, они прокладывают нежную дорожку вниз по моему бедру, прежде чем коснуться моего члена по всей длине, который теперь тверд как камень. Ее уверенность на секунду колеблется, и я замечаю это только потому, что не могу отвести от нее глаз.

— Упс, — говорит она, на ее губах играет застенчивая улыбка. — Это не то, что я искала.

Я прикусываю язык, оставаясь неподвижным и молчаливым, как будто мое сердце не колотится о грудную клетку, и я не борюсь с животным инстинктом схватить ее за затылок и стереть эту ухмылку с ее лица.

Когда она убирает руку с моих брюк, в ее ладонях поблескивает что-то серебряное. Мой взгляд опускается на ее кулак, который она торжествующе поднимает.

Ключ от моей машины.

— Ты прав, — хрипло произносит она. — Нет греха, нет порки. Полагаю, тогда мне лучше совершить один, — расширив глаза, она делает лицо, которое ускорило бы ее попадание на небеса, если бы Бог питал слабость к блондинкам с невинными глазами. — Маленький грех.

Я улавливаю краешек ее ухмылки, когда она проскальзывает между мной и капотом моей машины и подходит к двери со стороны пассажира.

Мой взгляд перебегает с ключа в ее руке на матово-черный кузов моего Астон Мартина. По какой-то причине они находятся всего в нескольких сантиметрах друг от друга.

Мой взгляд темнеет.

— Ты сошла с ума, черт возьми.

Она прикусывает губу и выжидающе смотрит на меня.

— Но это же грех, верно? — шепчет она. — Такой, за который меня отшлепают?

Моя челюсть сжимается, а рядом со мной сжимаются кулаки так сильно, что хрустят костяшки пальцев.

— Я думаю, ты путаешь меня с кем-то, с кем ты можешь трахаться, Аврора, — рычу я.

— Хорошо, — она делает паузу. — Я не буду заводить твою машину, и ты все равно можешь меня отшлепать. Как насчет этого?

— Я не веду переговоров с террористами.

— Ну что ж. Упс, — снова говорит она.

Только на этот раз ее щебетание сопровождается царапающим звуком. Жар поднимается к моему мозгу и спускается по всей длине моего члена, заставляя кровь в обеих моих головах закипать. Черт, она раздражает. И черт, она горячая штучка.

Я делаю шаг к ней. Она делает один назад.

— Подойди ко мне.

Она качает головой, и ее брови взлетают до линии роста волос.

— Не заставляй меня просить дважды, Аврора. Иначе тебя будут ждать последствия.

Прежде чем она успевает ответить, я хватаю её за запястье, тащу к своей машины и прижимаю лицом вниз к капоту. С животным рычанием, зарождающимся в моей грудной клетке, я прижимаю ее ноги к бамперу своими бедрами и зацепляю большими пальцами ее пояс.

И тогда я тяну.

Она замирает.

— Что ты делаешь?!

— Даю тебе то, чего ты хотела.

— Ч-что? — она протестующе вертит головой, но я запускаю руку в ее кудри и толкаю ее обратно на капот, так что ее щека прижимается к нему вплотную. — Я не хочу, чтобы это было здесь, Анджело…

— Заткнись, — рычу я, грубо стягивая с нее леггинсы и трусики до колен. Мои зубы скрипят при виде ее идеальной персиковой попки, из-под которой выглядывает розовая щелочка. Господи. Слабые красные отметины на том месте, где я украсил ее своим ремнем в субботу, все ещё видны.

— Кто-нибудь увидит, — визжит она, ее холодное дыхание создает облачка конденсата на моем лакокрасочном покрытии. — Я…